Дженнифер Макмахон - Огненная дева

Некко морщится, но Тео снова прикасается к ее руке.

– Эй, хочешь услышать секрет? Я всегда хотела понять, что значит быть плохим парнем. Быть в бегах.

Мисс Эбигейл медленно приближается к ним, шаркая в темноте. Она опускается перед ними на корточки, кладет руку на плечо Тео и смотрит ей в глаза.

– Привет, – нервно говорит Тео, не вполне понимающая, чего от нее хотят.

– Насколько мне известно, девочка, у тебя неприятности. – Прежде чем Тео успевает ответить, мисс Эбигейл берет ее руку, разгибает пальцы и кладет ей на ладонь кисет с зельем. Потом она загибает пальцы Тео. – Возьми это. Но с одним условием.

Тео смотрит на кисет и понимает, что она получила.

– Я… я никогда…

– Больше никаких наркотиков. Продавать то, что ты продавала, делать деньги на отраве – это плохо для души. Великая Мать уготовила тебе лучшую дорогу.

– Больше никогда, обещаю. Не знаю, как отблагодарить вас. – Тео встает и обнимает мисс Эбигейл.

Мисс Эбигейл принимает этот жест и легко похлопывает Тео по спине.

– Ты хороший человек, я это вижу. Но самое главное, ты добрая подруга для Некко. Продолжай в том же духе. Она нуждается в такой, как ты.

– Да, мэм, – говорит Тео и отпускает мисс Эбигейл. – Я обещаю.

Они провели ночь в лагере Глотателей Пламени и поспали на заплесневевших постельных скатках в старой лачуге Некко. Они спали урывками, по несколько минут. Пруденс продолжала беседовать с женщинами, пожирающими огонь. Некко и Тео всю ночь слышали разговор, проходивший в приглушенных тонах. Иногда Тео разбирала отдельные слова: « Великая мать, цель, причина, вера». А голос Пру монотонно бубнил о цирке и о золотом слоне . Потом Тео услышала, как Пру всхлипывает и говорит: «Вы не представляете, каково это было». И успокаивающий голос мисс Стеллы: «Теперь ты не одна».

Тео встала на рассвете, нашла свою сумочку для вязания, достала желтую ангорскую пряжу и села вязать у реки, потому что это был единственный способ собраться с мыслями.

– Что ты вяжешь? – спросила Некко, когда подошла к ней попозже.

Тео расправила трапециевидный лоскут, свисавший с вязальной спицы.

– Это будет шапочка. Для твоего малыша.

На глаза Некко навернулись слезы.

– Ого. Я не… не знаю, что и сказать.

– Не надо ничего говорить. Кроме того, шапочка может выйти не слишком удачной, и ребенок будет похож на пушистый леденец.

Некко улыбнулась.

– Все равно будет здорово.

Теперь уже девять утра, и Тео ведет по городу автомобиль Пруденс. Тео нервничала, прежде чем попросить ключи, но совершенно новая, добродушная Пру без колебания отдала их и лишь попросила, чтобы Тео хорошо заботилась о Мейбл.

– Раньше они торчали повсюду, – говорит Тео, отчаявшись найти таксофон. – Что с ними случилось?

Она жалеет, что перед отъездом не одолжила у мисс Стеллы мобильный телефон. Тео не представляла, как трудно будет найти обычный таксофон.

– Полагаю, люди решили, что больше не нуждаются в них, – говорит Некко. Она снова надела парик, солнечные очки и голубую ковбойку с бахромой. – Наверное, тебе стоит просто прийти к Ханне и поговорить с ней.

– Джереми может быть у нее. А он в такой ярости, что может оторвать мне обе руки просто ради веселья, даже если я приду с деньгами.

– Правильно. Будет лучше встретиться с ней наедине.

– О боже, кажется, я вижу телефон! Настоящий телефон! – Тео выезжает на стоянку перед хозяйственным магазином; покрышки большого автомобиля Пруденс тихо скрипят, когда она поворачивает за угол.

– Вижу землю! – объявляет Тео и выскакивает наружу. Она идет к таксофону, прикрепленному к кирпичной стене, загружает мелочь и набирает номер Ханны.

– Алло?

Голос Ханны сосулькой врезается в грудь Тео. Она почти не может говорить, не может дышать от этого звука.

– Кто это? – спрашивает Ханна, а потом: – Тео.

– Это я, – говорит Тео.

– Господи, Тео, где ты? Что происходит? – Голос звучит озабоченно, но все это обман. Ханна хочет вернуть деньги, чтобы успокоить своего дружка.

– Что, если я достану вам дьявольское зелье, ребята? – спрашивает Тео. – Не меньше половины унции.

– Дьявольское зелье? Ты шутишь?

– Тогда мы будем в расчете? Никаких обид?

– Черт возьми, Тео, ты знаешь, сколько это стоит. Это как золотой порошок. Нет, как молотый рог единорога.

– Так вот, у меня есть немного. Встречаемся в кафе, куда мы ходили в первый день. Приходи одна, без Джереми. Я отдам тебе зелье, и мы покончим с этим.

– Тео, я…

– Через полчаса, – говорит Тео и вешает трубку. Она больше не может слышать голос Ханны.

Тео возвращается к автомобилю. Ее руки немного дрожат, когда она кладет их на рулевое колесо.

– Ты в порядке? – спрашивает Некко.

– Вроде да, – говорит Тео. – Нормально. Я сказала, что мы встретимся через полчаса.

– Сделаем так, как ты сказала, – говорит Некко. – Будем наблюдать с другой стороны улицы. Подождем, пока она войдет, и убедимся, что она одна. А я буду постоянно следить, чтобы от Джереми не было никаких сюрпризов. Если он покажется, я моментально приду.

Тео улыбается.

– Беспроигрышный план, – говорит она. Она представляет, как Некко врывается в ресторан, демонстрирует Джереми свой нож и говорит, что она в розыске за убийство, так что ему лучше сматываться поскорее. Тео делает глубокий вдох и пытается пробудить свою «внутреннюю Некко». Когда она пойдет в кафе, то будет чувствовать себя такой же сорвиголовой – или, по крайней мере, сделает вид. У мамы Тео был однажды убогий бойфренд, которого звали мистер Кэндлс, он посещал группу анонимных алкоголиков и сыпал их дрянными слоганами, вроде «Выгоняй дурь, брови не хмурь». Именно это Тео собирается сделать сейчас.

Сейчас время перерыва на завтрак, и в «Кофейной чашке» полно народу.

– Мы с мамой ходили сюда, – замечает Некко.

– У них хорошие молочные коктейли, – говорит Тео.

– Мы всегда брали только кофе. – Некко указывает на вывеску в окне с надписью «Бездонная чашка кофе всего за один доллар!».

Они сидят в автомобиле Пру на другой стороне улицы, ждут и наблюдают за входной дверью. До сих пор нет ни Джереми, ни Ханны. Тео курит сигарету и выдувает дым в открытое окошко, чтобы Некко не дышала им. Тео надела котелок Пруденс и солнечные очки, подкрасилась и подвела глаза черным косметическим карандашом. Она готова к бою.

– Это она? – указывает Некко.

Действительно, это Ханна. Одна идет по улице одна; на ней джинсы и старый рыбацкий свитер. Волосы собраны в конский хвостик, и она тоже надела огромные солнечные очки.

При виде Ханны уверенность Тео начинает угасать.

– Это она, – говорит Тео, наблюдая за тем, как ее бывшая подруга входит в кафе. Ханна осматривается, потом садится в дальнюю кабинку у окна.