Бентли Литтл - Рассказы. Часть 1

Мама ударила Опоссума метёлкой, приплющив мех на спине. Опоссум съёжился, попытался пробежать у неё между ног и выскочить за дверь. До нас доносилось сбивчивое дыхание и топот лап, но он ничего не сказал.

— Богом клянусь, я начну ставить ловушки, если вы двое это не прекратите. — Мама попыталась ударить Опоссума еще раз, промахнулась, и он выбежал за дверь.

Разозлившись, я встал:

— Опоссум — наш друг.

— Я не разрешаю тебе играть с грызунами. Играй с Дуэйном.

— Мне тоже нравится Опоссум, — поднялся Дуэйн.

Мама покачала метлой, как своим пальцем:

— Если я ещё раз увижу эту тварь поблизости, то поставлю на неё ловушку, ты меня слышишь? — она оглядела сарай, остановив взгляд на дедушке.

— А его мы похороним. Началась оттепель, очень скоро он оттает и начнет гнить.

Мама повернулась и вышла за дверь.

Не говоря ни слова, Дуэйн и я посмотрели друг на друга. В дверь украдкой зашел Опоссум.

— Извини, — сказал Дуэйн. — Не знаю, что на неё нашло.

— Просто не обращай на неё внимания, — сказал я подбежавшему ко мне Опоссуму.

Опоссум поднял взгляд и посмотрел мне прямо в глаза:

— Слишком поздно. Она хочет избавиться от меня и… — он кивнул в сторону неподвижно сидящего на стуле Дедушки, — хочет похоронить его.

Я мельком глянул на Дедушку. Я привык к нему такому. Мне нравилось, как он смотрел на меня всякий раз, когда я с ним разговаривал, нравилась постоянная неподвижная полуулыбка, в которой застыл его рот. Нравился голубовато-серый цвет его кожи. И я не хотел Дедушку терять. Почувствовал неожиданный прилив злости на Маму, я снова посмотрел на Опоссума.

— Ну и что мы может с этим поделать?

— Да, — сказал Дуэйн.

Опоссум посмотрел на нас, и какое-то странное выражение пробежало по его лицу. Он вроде как улыбнулся, но не по-настоящему.

— Помните, что я сказал Джоуи сделать со своим папой? — спросил он.

Я покачал головой. Я помнил, что, по его словам, он сказал Джоуи, но мотал головой потому, что не хотел слышать то, что Опоссум скажет следом. Дуэйн закрыл уши.

Опоссум ухмыльнулся и его голос стал по-настоящему тихим:

— Мы избавимся от неё, — сказал он. — Она должна уйти.

Через несколько дней я свыкся с этой идеей. Дуэйн — тоже. И мы начали планировать.

Поначалу, Опоссум хотел, чтобы мы разлили по всему дому что-нибудь вроде бензина и подожгли его, чтобы Мама сгорела, но я сказал ему, что тогда нам негде будет жить. Опоссум ответил, что мы можем жить у него в доме. Но, несмотря на то, что ходить к нему в гости было зд о рово, жить там я бы не хотел. И я не думал, что его родителям это понравится.

Мы решили её отравить.

Через несколько дней Опоссум кое-что принёс нам. Крысиный яд. Он сказал, что взял его в магазине старого Кроуфорда. Возможно, именно с помощью этой отравы Мама собиралась избавиться от Опоссума.

Дуэйн положил яд в её овсянку.

Опоссум ждал снаружи, наблюдая за всем через окно, и когда она съела овсянку наполовину, он вошёл.

— Что..? — начала Мама, а затем закашляла. — Что это существо делает здесь? Я же вам говорила… — Её лицо изменилось, его обычный цвет сменился на красный и белый. Мама посмотрела на меня, открыла рот и начала задыхаться. На мгновение я почувствовал сожаление и вину, я захотел выбежать из дома и позвать на помощь. Но затем Опоссум захихикал и, посмотрев на Маму, я увидел, что она выглядит довольно забавно. К этому времени она отбросила стул и стояла на полу на четвереньках. Маму тошнило, и изо рта выходила красная жижа похожая на кровь.

Опоссум всё смеялся и смеялся. Мама посмотрела на него, и он очень тихо что-то ей сказал — я не расслышал что. Она попыталась отодвинуться, но её руки обессилели, и Мама свалилась на пол, а Опоссум всё продолжал хохотать.

После того как Мама умерла, мы оттащили ее в сарай и примостили рядом с дедушкой. Оттепель была не очень сильной, и примерно через день кровь на мамином лице совсем замерзла, а лицо немного посерело.

Опоссум выгнал меня и Дуэйна из сарая.

— Дайте мне позаботиться об этом.

Мы ушли, сделали пару сэндвичей, а затем вернулись. Мама выглядела милой, хорошей и счастливой — совсем как живая. Опоссум гордо улыбался:

— Она продержится, пока последние оттепели не закончатся.

Дуэйн и я уселись на пол между мамой и дедушкой. Опоссум сел рядом с нами.

И мы болтали до вечера.

Перед домом опять ругались родители. Отец назвал мать «тупой надоедливой сукой», а она его — «дешёвым бесчувственным ублюдком». Я закрыл дверь в свою комнату и сделал громче звук стереосистемы, надеясь, что он сможет заглушить крики, но их слова хоть и звучали неразборчиво, однако смысл их был понятен, и они придавали отчётливый гневный оттенок моей музыке. Чтобы сосредоточиться на чём-нибудь другом, я улёгся на кровать, заставив себя читать «Роллинг Стоун».

Когда зазвонил телефон, я сразу же ответил. Я надеялся, что звонили кому-нибудь из родителей, и это бы поспособствовало быстрому прекращению ссоры, но это был всего лишь Джимми.

— Привет, — сказал я. — Как жизнь?

— Родители опять ругаются?

— Что же ещё?

Он прочистил горло.

— Как смотришь на то, чтобы сегодня вечером заняться кое-чем необычным? Я имею в виду действительно необычным?

— Чем именно?

— Не могу сказать.

— Кончай трёп.

— Ты будешь весь вечер сидеть один и слушать их ругань, или, всё-таки, хочешь чем-нибудь заняться?

Он сделал паузу.

— Хорошо, — сказал я. — Какой план?

— Через пятнадцать минут ты уже должен быть возле моего дома. Поедем на моей машине. К восьми нам нужно быть на месте, — он засмеялся. — Тебе понравится. Будешь сражён наповал.

Моё любопытство разгорелось, и он это знал.

— Чем именно?

— Увидишь. И возьми с собой несколько баксов. Вчера вечером это стоило двадцатку, но парень сказал мне, что иногда это бывает дороже, — он снова засмеялся. — До встречи.

Я повесил трубку и натянул ботинки. Вытащил рубашку из стопки рядом с кроватью, схватил с комода ключи от пикапа и осторожно открыл дверь спальни. Родители спорили до сих пор, их крики стали более яростными, а речь ещё более взвинченной. Они были в гостиной, я прокрался из комнаты на кухню, и тайком вышел через чёрный ход.

На улице до сих пор было жарко. Сухой зной пустыни с сумерками не рассеялся, ветерок Феникс тоже не осчастливил. Небо надо мной было чистым, с миллиардами звёзд на нём. Луны не было.

Через пять минут я остановился перед домом Джимми. Он уже был на улице и сидел в кабине своего «Джипа», ожидая меня. Когда я выпрыгнул из пикапа, он пошёл ко мне. Его ботинки громко цокали по асфальту дороги, и что-то в выражении его лица мне не понравилось.