Харуки Мураками - Страна Чудес без тормозов и Конец Света [litres]

Но вот я удаляюсь от Стены и забредаю поглубже в чащу – и моим глазам открывается удивительно тихий, спокойный мир. Нетронутые заросли окутывают меня своим дыханием, и тугие узлы, сжимавшие сердце, ослабевают. Где они – те опасности, которыми пугал меня старый Полковник? Вокруг – лишь вечная гармония трав, деревьев, мелких тварей и насекомых, а каждый камень и каждый комочек земли находится там, где ему указало само Провидение.

И чем дальше я ухожу от Стены, тем сильней эти чувства. Зловещий сумрак стремительно отступает, цвета у травы и деревьев смягчаются, птицы поют спокойнее. Даже ручьи, убегающие ниточками в заросли, журчат не так угрюмо, как у Стены. Откуда такое различие – не знаю. Может, Стена вносит хаос во все живое. А может, просто местность такая. Судить не берусь.

Но как ни приятно гулять по Лесу, совсем уходить от Стены нельзя. Слишком дремуч этот Лес: если на миг потеряешь ориентиры, сразу заблудишься. Ни тропинок, ни ярких деталей. Поэтому я стараюсь двигаться осторожно – так, чтобы Стена не пропадала из поля зрения. Я не могу определить на глаз, друг мне Лес или враг. А может, эти уют и спокойствие – просто приманка, чтобы затянуть меня в чащу? В любом случае, как и предупреждал Полковник, я для Города пока – человек слабый и неустойчивый. Сколько ни берегись – все мало…

Возможно, потому что я не стал углубляться в Лес, мне не попалось лесных обитателей. Ни отпечатков ног, ни следов какой-либо деятельности. Отчасти я боялся встречи с ними, отчасти надеялся на нее. Но вскоре понял: иди я так, вдоль Стены, хоть несколько дней подряд, никаких признаков того, что они существуют, я не увижу. Скорее всего, лесные обитают глубоко в чаще, решил я наконец. А может, просто очень искусно избегают встречи со мной?

На третий или четвертый день своих походов в Лес я обнаруживаю под самой Стеной небольшую опушку. Как раз там, где Стена резкой дугой сворачивает с востока на юг, деревья почему-то не подступают к самой кладке, а оставляют ровную полянку наподобие ручного веера. Как ни странно, здесь нет ощущения, будто Стена подавляет все вокруг; по опушке растекается та же умиротворенность, что и в глубине Леса. Землю устилает мягкий ковер невысокой травы, а над головой зияет отсеченный Стеною полукруглый участок неба. На одной стороне опушки когда-то стояли дома – о том говорят уцелевшие плиты фундаментов. Внимательно изучив развалины, я понимаю, что здания строились основательно, с хорошим запасом места как в доме, так и во дворе. Не какие-то хижины-времянки. В каждом доме – по три отдельных комнаты, кухня, ванная и прихожая с коридором. Бродя по аккуратно выложенным плитам, я представляю, как выглядели эти здания. И ломаю голову: кому и зачем понадобилось строить их в глухом лесу? И что же заставило хозяев вдруг, в одночасье, бросить свои жилища? На задворках бывших домов я обнаруживаю остатки каменного колодца. Сам колодец засыпан землей, а кладка снаружи заросла бурьяном. Видимо, люди закопали его, когда покидали дома. Зачем – непонятно.

Я сажусь у колодца на землю, прислоняюсь спиной к старой каменной кладке и задираю голову. С тихим шелестом ветер с Северного Хребта покачивает ветви деревьев над изгибом Стены, закрывшим от меня полнеба. По остальной половине ползут сырые, тяжелые тучи. Я долго слежу за ними, подняв воротник пальто.

Над развалинами нависает Стена. Еще ни разу в Лесу я не подходил к ней так близко. У меня захватывает дух. Здесь, на опушке Восточного Леса, привалившись спиной к старому каменному колодцу и слушая шелест ветра, я начинаю верить тому, что рассказывал Страж. Если уж есть на свете что-либо совершенное, так это Стена, которая существовала здесь с самого начала вещей. Да еще эти тучи в небе, что когда-то пролились на землю и стали Рекой.

Стена слишком хитра, и никак не хочет умещаться на моей Карте. Ее дыхание чересчур тяжело, а изгибы слишком причудливы, чтоб я мог отследить ее всю. Чем дальше я рисую ее в блокноте, тем мне тоскливее. С каждым очередным поворотом Стена полностью меняет свой облик, и описать ее всю, мне кажется, уже невозможно.

Закрыв глаза, я решаю немного вздремнуть. Ветер дует, не переставая, но Стена и деревья защищают меня от холода. В навалившемся полусне я думаю о своей тени. Пора отдавать ей карту, решаю я. Конечно, в ней не хватает подробностей, да и чаща в Лесу остается белым пятном. Но зима уже близко, а с ее приходом вылазки станут невозможны. Я нарисовал в блокноте, как в целом выглядит Город. Описал, что и где расположено. Остальное пускай уж тень додумывает сама.

Не знаю, разрешит ли мне Страж еще раз встретиться с нею. Он обещал, что устроит нам встречу, когда дни станут короче, а тень слабее. Теперь, казалось бы, самое время.

Не открывая глаз, я думаю о Библиотекарше. И душу терзает ощущение Утраты. Откуда, почему – сказать не могу. Но именно утраты – и ничего другого. Как будто я постоянно теряю что-то связанное с нею и со всем остальным.

Мы встречаемся каждый день. Когда я читаю в библиотечном зале старые сны, она всегда сидит рядом. Потом мы вместе ужинаем, пьем что-нибудь горячее, и я провожаю ее домой. По дороге о чем-нибудь разговариваем. Она рассказывает мне, как ей живется с отцом и младшими сестрами.

Но каждый раз, когда мы прощаемся, я чувствую, что это ощущение Утраты во мне растет, как бездонная яма. День за днем я что-то теряю в себе – и ничего не могу с этим поделать. Слишком глубок и мрачен такой колодец. Сколько его ни закапывай. Здесь, наверное, что-то с моей утерянной памятью, думаю я. Мои угасшие воспоминания о чем-то просят меня, но я не могу их восстановить. Разлад с собой бередит душу все нестерпимее – кажется, от него уже никогда не спастись. Но этой проблемы мне сейчас все равно не решить. Я слишком хрупок и слишком неуверен в себе.

Я вытряхиваю из головы все до единой мысли – и погружаю опустевшее сознание в сон.

Когда я просыпаюсь, вокруг поразительно холодно. Я вздрагиваю и закутываюсь поплотнее в пальто. Близится вечер. Поднявшись с земли, я отряхиваю приставшую к полам траву – и в мою щеку ударяют первые снежинки. Я гляжу на небо. Тучи, опустившись совсем низко, темнеют с каждой минутой. Из них, кружась, выпадают огромные хлопья с нега.

Вот и Зима…

Уходя с опушки, я в последний раз оборачиваюсь на Стену. Под темным небом в танцующих снежинках она вздымается надо мною во всем совершенстве. Я поднимаю взгляд – и чувствую, как они смотрят на меня. Те, кто вечно прошмыгивают перед глазами за миг до того, как проснешься.

«Почему ты здесь? – словно спрашивают они у меня. – Что тебе здесь нужно?»

Но я не могу им ответить. От внезапного сна в таком холоде тело деревенеет, в голове роятся странные призрачные видения. Как будто это вовсе не мои голова и тело. Мир вокруг мрачнеет и расплывается.