Харуки Мураками - Страна Чудес без тормозов и Конец Света [litres]

– Efgveen – gthouv – bge – shpevg – egvele – wgevl…

Похоже на финский, но в финском я, увы, ни в зуб ногой. В какой-то момент мне послышалось: « У – дороги – в поле – дряхлый – Дьявол – сел» , но совсем ненадолго. И больше ничего вразумительного.

Я двигался по траншее, подбирая слова и строки к ее шагам. А в голове крутилась картинка с ее розовыми кроссовками. Правая пятка касается земли, левая отрывается, левая касается – правая отрывается, и так без конца. Время замедлилось. Как будто в часах лопнула пружина, и минутная стрелка не может сдвинуться ни на минуту. По моей остановившейся голове то вперед, то назад неторопливо расхаживают ее розовые кроссовки.

– Efgven – gthouv – bge – shpevg – egvele – wgevl… Efgven – gthouv – bge – shpevg – egvele – wgevl… Efgven – gthouv – bge……… – пытались сообщить мне ее шаги.

У дороги в финскую деревушку на камне сидит престарелый Дьявол. На вид ему лет двадцать тысяч, он устал и измучен, его одежда и обувь в пыли. Борода и усы свисают рваными клочьями. «Куда спешишь?» – спрашивает Дьявол у проходящего мимо крестьянина. «Да вот, мотыга сломалась, иду починять», – отвечает крестьянин. «А зачем торопиться? – говорит ему Дьявол. – Солнце еще только встало, не суетись. Присядь-ка лучше, послушай, что расскажу». Смотрит крестьянин на Дьявола и думает: «Эге! Известное дело, с Дьяволом свяжешься – добра не жди». Но тот сидит перед ним такой старый и жалкий, что крестьянин…

Что-то больно хлещет меня по щеке. Что-то мягкое и плоское. Мягкое, плоское, не очень большое, но очень знакомое. Что же это? Пока я думаю, оно хлещет меня еще раз. Я поднимаю руку и пытаюсь стряхнуть с себя эту штуку, но тщетно. Я опять получаю по морде. В голову вдруг вползает что-то яркое и неприятное. Я открываю глаза. И только тогда понимаю, что до сих пор они были закрыты. Я шел за ней с закрытыми глазами. А теперь она сует мне в глаза свой огромный фонарь и лупит меня по физиономии.

– Перестань! – заорал я. – Больно же!

– Не валяй дурака! Нашел, где заснуть… Сейчас же вставай!

– Куда? – не понял я.

Я включил фонарик и огляделся: сижу на земле, вытянув ноги, опершись спиной о стену. Видимо, уснул, сам того не заметив. И стена, и скала подо мной – такие мокрые, словно их только что окатили водой.

Я подтянул ноги и медленно встал.

– Странно… Сам не пойму. Шел-шел, и вдруг заснул… Даже не помню, как на землю садился.

– Они специально так делают, – пояснила она. – Чтобы мы здесь заснули навечно.

– Они?

– Ну, которые здесь живут. Божества или как их там… В общем, Духи Горы. Они пытаются нам помешать.

Я потряс головой, разгоняя осевший там мутный осадок.

– В голове все поплыло. Перестал понимать, закрыты у меня глаза или нет. А тут еще твои кроссовки…

– Мои кроссовки?

Я рассказал про Дьявола, который явился из звука ее кроссовок.

– Это просто дурман, – сказала она. – Из разряда гипноза. Если б я опоздала, ты бы здесь навеки заснул!

– Опоздала? К чему? – не понял я.

– Просто опоздала… – Она не стала объяснять, что это значит. – Ты веревку в рюкзак положил?

– Да, метров пять.

– Доставай.

Я стянул с плеч рюкзак, откопал между консервами и бутылкой виски нейлоновую веревку и передал ей. Она привязала один конец к моему ремню, а другим обвязалась вокруг пояса. Затем отошла, натянула веревку и подергала, проверяя узлы.

– Вот так, – сказала она. – Теперь мы не потеряемся.

– Если, конечно, оба не заснем, – заметил я. – Ты ведь тоже почти не спала?

– Главное – не попадаться на эту удочку. Решишь, что не выспался, начнешь себя жалеть – вот тут-то вся их Злоба на тебя и запрыгнет! Соображаешь?

– Соображаю, – ответил я.

– Тогда идем. Времени совсем мало.

Мы пошли дальше, привязанные друг к другу. Я старался думать о чем угодно – только не о звуке ее шагов. И для этого тупо сверлил глазами американскую летную куртку, мелькавшую в луче моего фонаря. Эту куртку я купил, как сейчас помню, в семьдесят первом. Еще тянулась война во Вьетнаме, а Белым Домом заведовал президент Никсон [61] Ричард Милхаус Никсон (1913–1994) – 37-й президент США (1969–1974), республиканец. с крайне унылой миной. Все вокруг носили патлы до плеч и стоптанные башмаки, слушали психоделический рок, цепляли значки с эмблемой «Peace!» [62] Мир ( англ .). на американские летные куртки и как один строили из себя Питера Фонду. [63] Питер Фонда (р. 1939) – американский актер, сыграл роль Капитана Америка в культовом фильме «Беспечный ездок» (1969), сценарий которого написал совместно с режиссером Деннисом Хоппером (р. 1936) и писателем Терри Сазерном (1924–1995). История такая древняя, что вот-вот на сцену вылезет динозавр.

Я пробую вспомнить из тех времен что-нибудь конкретное. Не выходит. Тогда я начинаю прокручивать в голове кадры с Питером Фондой, летящем на мотоцикле под бешеный ритм «Степпенвулфа». Начинается «Рожденный для буйства», но аккорды вступления внезапно переходят в «Мне сорока на хвосте принесла» Марвина Гэ я. [64] «Степпенвулф» – культовая американская рок-группа (1967–1972). Марвин Гэй (1939–1984) – американский соул-певец, композитор и мультиинструменталист. Наверно, из-за того, что у этих песен очень похожие вступления.

– О чем ты думаешь? – окликнула толстушка.

– Ни о чем…

– Может, песню споем?

– Да хватит уже.

– Тогда придумай что-нибудь!

– Ну, давай говорить.

– О чем?

– Хочешь, поговорим о дожде?

– Можно.

– Ты какой дождь помнишь лучше всего?

– Который шел, когда погибла моя семья.

– Извини, – сказал я. – Давай о чем-нибудь повеселее.

– Да нет, напротив, – возразила она. – Мне, кроме тебя, и рассказать-то больше некому. Но если тебе тяжело это слушать, я не буду.

– Ну, если хочешь, расскажи…

– Это такой дождь, когда непонятно, идет он вообще или нет. В тот день такой дождь зарядил с утра. Облака висели серые и неподвижные, как из камня. Я лежала на больничной койке и смотрела в это небо. Только начался ноябрь. За окном росла камфара. Большое дерево. Половину листьев растеряло. И сквозь ветки небо проглядывало… Ты любишь смотреть на деревья?

– Да как сказать… – растерялся я. – Не то чтобы не люблю. Просто не обращал никогда внимания.

Если честно, я и дуба-то от камфары не отличил бы.

– А я ужасно люблю. Еще в детстве, бывало, когда делать нечего, сяду под каким-нибудь огромным деревом, спиной о ствол обопрусь – и разглядываю все эти листья, ветки… Там, во дворе больницы, тоже большая камфара росла. Я ложилась на бок и разглядывала часами эти ветки и небо. Наверно, запомнила каждую веточку наизусть. Ну, знаешь, как железнодорожные фанатики помнят все станции метро… И еще на эту камфару слетались птицы. Разные-разные. Воробьи, сороки, скворцы. И еще какие-то – не помню, как называются, очень красивые. А иногда и голуби. Все они прилетали, садились на ветки, переводили дух – и снова улетали куда-нибудь. Ты знаешь, что птицы боятся дождя?