Георгий Иванов - Кольцо Сатурна [Фантастика Серебряного века. Том XIII]

— Ничего, пустяки, — отвечал он на мой вопрос, что с ним, когда мы вышли. — Чистый вздор, и, пожалуйста, не будем говорить об этом.

Но я не унимался и, зная наши почти братские отношения с ним, продолжал настаивать.

— Ну, изволь, — наконец сказал он. — Вот, видишь ли, нельзя требовать, чтобы человек был весел, когда он знает наверное, что ему осталось жить несколько месяцев или недель?

— Миша! — невольно воскликнул я. — Что с тобой? Тебе предстоит дуэль?

Он отрицательно покачал головой.

— Какая там дуэль! — просто я должен умереть. Я не знаю сам, какой род смерти предстоит мне: но, что я должен умереть — не подлежит сомнению.

Сначала он испугал меня, но тут я просто рассердился.

— Послушай, Львов, неужели ты веришь в предчувствия, как старая баба?

Но тут, оказалось, не предчувствия были виноваты.

— Если бы тебе пришлось, — заговорил он, — быть свидетелем того, что я видел, ты бы не так разговаривал. Когда есть налицо неоспоримые факты…

— Да что, тебе дух явился, что ли?

Мы были в нескольких десятках шагов от его квартиры. Львов взял меня под руку.

— Зайди ко мне, и я расскажу тебе, как было дело: но только с условием, чтобы это осталось между нами. Я не хочу слушать глупые шуточки товарищей по этому поводу.

Я, конечно, обещал не говорить никому ни слова. Мы расположились очень удобно в его уютной комнатке.

— Ты, конечно, не веришь в спиритизм? — начал он.

— Безусловно, не верю, — отвечал я с полной откровенностью.

— То же самое ответил бы и я неделю тому назад. Но теперь я вижу, что был слишком опрометчив в своих суждениях. Несколько недель тому назад мне попалась в руки книга, трактующая об этом предмете. Она написана известным ученым. Тем не менее, она нисколько не убедила меня, но только возбудила желание посмотреть когда-нибудь поближе, что это за явления. И потому, когда несколько дней тому назад у меня явилась возможность присутствовать на спиритическом сеансе, я ухватился за нее обеими руками с твердым намерением не даться в обман. Первые спиритические явления в виде стуков, таинственной музыки и ответов, написанных невидимой рукой на грифельной доске, произвели на меня очень мало впечатления, так как я знал, что все это без особого труда можно проделывать с помощью простого фокуса. Строго говоря, я не мог подметить никакого обмана со стороны молодой девушки, обладавшей медиумической силой, но я хотел произвести один опыт, который никак не мог быть выполнен посредством фокуса. Ты знаешь, что у меня была старшая сестра, которая умерла восемь лет тому назад. Никто из присутствующих не видел ее, никто не знал ни обстоятельств ее смерти, ни вообще наших семейных дел. Поэтому я был совершенно уверен в отрицательном ответе, когда спросил, при посредстве медиума, не могу ли я вызвать дух своей умершей сестры. К удивлению моему, стуки ответили «да». Через несколько минут открылась портьера, ведшая в соседний маленький кабинетик, где сидел связанный по рукам и по ногам медиум; появилось светлое облако, и в нем, все больше и больше вырисовываясь и, наконец, с поразительной ясностью выделилась фигура моей сестры.

— Быть не может! И ты, действительно, узнал ее?

— Несомненно… Уверяю тебя, что тут и речи не могло быть ни о каком фокусе или обмане..

— И что же, этот дух говорил с тобой?

— Да. Он заговорил тихим-тихим голосом, который, казалось, звучал откуда-то издалека. Ответы ее были ясны и определенны и совершенно соответствовали действительности. Она назвала мне день и час, когда, три года назад, умерла моя мать и, когда я, затем, спросил ее, не знает ли она, сколько времени суждено прожить мне, она печально опустила голову и сказала едва слышно, но совершенно явственно: «Спеши пользоваться жизнью; раньше, чем зацветут розы, ты будешь с нами». Потом снова поднялся тот же таинственный туман, в котором постепенно растаяла вся ее фигура; только далекая, тихая музыка ответила на мой последующий вопрос, и в маленькой комнате стало по-прежнему темно и тихо.

— А где же происходил этот сеанс? — спросил я. — Кто участвовал в нем?

— На все эти вопросы я не имею права отвечать; я обязался молчать честным словом.

На этом разговор наш прекратился.

Два дня спустя я был приглашен на бал к предводителю дворянства нашей губернии, Василию Николаевичу Ростовскому, в доме которого бывал весь наш полк. И на этот раз оказались налицо почти все свободные от службы офицеры; один только Львов отсутствовал. Это было тем удивительнее, что он за последний год был постоянным гостем Ростовских и, казалось, не на шутку ухаживал за младшей дочерью, хорошенькой Верочкой. Никто из товарищей не знал, почему его нет на вечере. Но не я один заметил его отсутствие. Когда я протанцевал вальс с Верой Васильевной, она сказала, что устала, и сама предложила мне пройтись немного.

Я предложил ей руку и начал один из обычных бальных разговоров, но она, видимо, рассеянно слушала меня. Наконец, она спросила:

— Ведь вы очень дружны с Михаилом Сергеевичем? Отчего его нет у нас сегодня? Он написал, что занят по службе, а между тем, он не дежурный, — я спрашивала у адъютанта.

Ей, очевидно, стоило большого усилия говорить со мной, сохраняя маску равнодушия. Она и не предполагала, насколько смущение выдавало ее.

— Если Львов счел нужным отговориться службой, — сказал я, — то, вероятно, потому, что не хотел упоминать о своей болезни. Ему нездоровится уже несколько дней.

Я тотчас понял, что сказал глупость. Она испуганно взглянула на меня.

— Как, он болен? Неужели что-нибудь серьезное?

Я с трудом успокоил бедную Верочку. Если бы не данное мной слово, я бы охотно рассказал ей, в чем заключалась болезнь моего приятеля, и она наверное нашла бы от нее должное средство. Я знал, что он заинтересован хорошенькой Верочкой.

И, прощаясь с ней, я шепнул ей:

— Можно мне передать поклон моему товарищу, а?

— Да, пожалуйста, — ответила она, и вся вспыхнула, — и скажите ему, чтобы он поскорее выздоравливал, что о нем беспокоятся.

Случилось так, что я не видел на следующее утро Львова ни на плацу, ни в эскадроне. Вечером я пошел в собрание в надежде встретить его там, но напрасно. Тогда я отправился к нему на квартиру, но денщик доложил мне, что поручик уже с час тому назад ушли в «Европейскую гостиницу» вместе с приезжим бароном Кнобелем, который перед тем долго сидел у них.

Известие это неприятно поразило меня. Я отлично понимал, что означает это посещение барона Кнобеля Львовым. Господин этот появился впервые в нашем кругу недели четыре тому назад. Никто не знал хорошенько, кто ввел его в наш кружок, но очевидно было, что он человек богатый и как будто хорошего общества. Он жил в «Европейской гостинице» и вскоре же мосле своего приезда позвал некоторых из нас на карточный вечер. После ужина барон заложил банк, и в игре, между прочим, принял участие и Львов.