Брайан Ламли - Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы [litres]

Однако вскоре дверь распахнулась, и вошел загадочный незнакомец с остроконечной бородкой, в компании друзей. Один из них был очередной Спок – правда, зелень уже начала сползать с него, – а другой по-прежнему щеголял в тенниске с надписью «Йог любит Лавинию», хотя, по счастью, избавился от воздушных шаров и маски. Остальные казались совершенно нормальными, но с горящими глазами и в сильном возбуждении.

– Ух ты! – сказал Ферд. – Это и есть Кевин-«Ктулху жив!»-Блейкер, неуловимый гуру. Он помешан на этом. Создает нам плохую репутацию.

Интерес Слейтера возрос.

– Чем он занимается?

– Тем же, чем и я, – с кислым видом ответил Ферд. – Мифами. Но если я издатель-фанат, то он предсказатель судьбы! Так, по крайней мере, он говорит. Покрутитесь тут немного и поймете, о чем я.

Блейкер заметил стоящего у стойки Ферда, увидел своих друзей за центральным столиком и помахал им. Он был очень молод, года двадцать два, но обладал исключительно звучным голосом. Еще от него исходил сладковатый, безошибочно опознаваемый запах – это навело Слейтера на мысль, что тот время от времени покуривает сомнительные сигареты. Блейкер заказал выпивку для своих друзей за столиком и повернулся к Ферду, не обращая внимания на Слейтера.

– Привет, Карл, – буркнул он. – Я так понимаю, все еще издаешь свою нечестивую чушь. – Он бросил на стойку экземпляр последнего «Дюгоня», ткнул в него острым ногтем и добавил, понизив голос: – Не понимаешь, что это такое? Не понимаешь, что открыто приглашаешь их?

– Конечно, понимаю, Кев, – ухмыльнулся Ферд. – Но я что-то не помню, чтобы приглашал тебя. Не возражаешь? Я наслаждаюсь своим пивом… или наслаждался?

Блейкер нахмурился, покачал головой наполовину сердито, наполовину с видом сожаления и зашагал к своим знакомым.

– Если он так заводится из-за Мифов, с какой стати ему приятели вроде этого парня, «Йог любит Лавинию»? – спросил Слейтер.

– Он пытается спасти их, – проворчал Ферд.

Это еще больше подогрело интерес Слейтера.

– Им угрожает опасность? От чего он спасает их?

– От самих себя. Армия спасения в лице одного человека. Опасность? Да. Они могут утонуть во всей этой дряни, которую он несет! Смотрите, начинается. Сейчас смажет глотку…

Блейкер одним большим глотком осушил пинту «Гиннесса», вытер рот, заказал вторую и… заговорил.

– Они были здесь еще до нас. – Сейчас его голос перекрывал все звуки. – Они и сейчас здесь и будут здесь после того, как избавятся от нас. Старые культы умерли, ушли, за исключением очень немногих в уединенных, темных местах. Однако сейчас расцветают новые культы в блестящей «упаковке» – да, и есть поклонники этих новых культов, тоже скрывающиеся под другим обликом! Разница вот в чем; они не осознают, что поклоняются культу! О ком я говорю? – Его голос набирал силу. – Я говорю о тебе. – Он ткнул парня в тенниске в грудь. – И о тебе! – бросил он «Споку». – И, в особенности, о вас! – Он кивнул в направлении сидящих за угловым столиком американцев. – «Агония»? Господи, это же точно о вас! О вас и ваших прислужниках вроде… него!

На этот раз указующий перст обратился на Ферда.

Слейтер смотрел и слушал, впитывая все детали. Возникло чувство, будто это оно самое, будто он нашел то, что искал. Блейкер явно был «с приветом», и все же его окружала атмосфера мрачной привлекательности. Он напоминал молодого, худощавого Алистера Кроули [51] Алистер Кроули – один из наиболее известных оккультистов XIX–XX веков, автор множества оккультных произведений, в том числе «Книги закона». Был участником нескольких оккультных организаций. – новая дьявольская инкарнация, – вот только был на другой стороне. Пока он говорил, лампы в баре замигали и слегка пригасли, отчего темные глаза Блейкера засверкали еще ярче.

– Неужели вы не ощущаете их присутствия вокруг? – бесновался он. – Неужели не чувствуете их запаха? Их энергия повсюду, энергия, которую привлекаете вы сами, а их эмиссары следят за вами через якобы человеческие глаза. Вы слышите их многочисленные голоса в залах своих собраний, но не узнаете! Ваши игроки называют их имена, вы взываете к ним со своей тарабарщиной и, однако, не отдаете себе отчета в том, что делаете!

Пока все это происходило, кое-что изменилось. Прежде всего, Синди Паттерсон и ее приятели ушли, даже не допив свою выпивку. Очевидно, они уже сталкивались с Блейкером или им была известна его репутация – а может, просто не нравилось смотреть и слушать его. И Слейтер не мог винить их за это. Однако появился и кое-кто новенький. В прежние времена, лет десять или больше назад – до того, как он женился, а потом тягостный опыт заставил его разочароваться в женщинах, – эта была бы в его вкусе.

На ней были черные брюки, белый жакет и легкая блузка с пышными оборками у запястий. На карточке, пришпиленной под левым нагрудным карманом, значилось ПРЕССА (что, по мнению Слейтера, выглядело слегка вызывающе, в особенности, в этом баре, битком набитом, мягко говоря, странноватыми людьми). Сам карман оттопыривал крошечный пейджер, а его антенна торчала наружу, доходя до уровня макушки. Благодаря черным туфлям на высоких каблуках ее рост достигал пяти футов десяти дюймов; блестящие черные волосы рассыпались по плечам; черты лица как-то терялись на фоне безупречной кремовой кожи и темных глаз. Да, у нее был прелестный маленький нос и алый рот в форме лука Купидона, однако внимание Слейтера приковали именно глаза.

Она нашла кресло за столиком Блейкера, села, не дожидаясь приглашения, и начала быстро строчить в блокноте. Блейкер продолжал вещать. Фанаты, которым пришлось ради нее потесниться, теперь, казалось, разрывались – то ли слушать своего гуру, то ли влюбленно таращиться на нее, и, похоже, она выигрывала в этом поединке.

– Ух ты! – сказал Карл на ухо Слейтеру.

– Чертовски верно, – ответил тот.

А про себя добавил: «Вперед, юный Карл. Спутайся с такой штучкой, и посмотрим, куда это тебя заведет. Она разбила больше сердец, чем ты опорожнил пивных кружек».

И, однако, он понимал, что, будь на десять лет моложе, весьма вероятно, и сам был бы не прочь спутаться с ней.

Блейкер, между тем, тоже заметил ее – только покойник не заметил бы ее. Он резко смолк, удивленно заморгал и сказал:

– А?

С дождя вошел полицейский в промокшей накидке, шлеме, со свистком на цепочке… – все как положено. Все притихли, когда он подошел к стойке, облокотился на нее и негромко заговорил с барменом. Показал ему фотографию. Слейтер навострил уши.

– Нет, – ответил бармен, продолжая протирать стакан. – Итальяшка? Преступник?

– Он пропал, – ответил бобби [52] Бобби – прозвище полицейского в англоязычных странах. .