Ксения Хан - Хозяин теней [litres]

– Конечно! Просто они все живут во Франции.

Задетая за живое, больше она не говорит ни слова и ведет машину смелее, чем прежде. В Труро, где они останавливаются, чтобы заправить полный бак и перекусить, Клеменс наконец бросает Атласу:

– Женевьева.

Он задумчиво жует гамбургер и посматривает на стоянку через дорогу от кафе, куда они заглянули, поэтому не сразу реагирует на короткое слово спутницы. Клеменс пьет кока-колу и хмуро косится на сгорбленную фигуру Атласа.

– Что? – переспрашивает он. Она вздыхает.

– Женевьева. Так зовут мою подругу во Франции. Женевьева, Нильс, Луиза и Джей-Эл. Мои друзья.

Только теперь Теодор, похоже, замечает, что ее губы против воли капризно надуваются, а лицо пошло бледно-розовыми пятнами. Он смотрит на нее удивленно и чуть усмехается.

– Вы уверены, что это не какая-то театральная труппа? Имена больше похожи на творческие псевдонимы.

Клеменс вспыхивает еще сильнее.

– Да что вы? Ваше имя тоже, знаете ли, изрядно приправлено пафосом.

Она решает, что в кафе им двоим тесно, и уходит, оставив на столе деньги и телефон. Когда Теодор разделывается со своим нехитрым завтраком и присоединяется к ней на парковке, Клеменс уже нетерпеливо барабанит пальцами по рулю. Ненавистную музыку она врубила на полную.

– Прекратите вести себя как инфантильное дитя, мисс Карлайл, – вздыхает он, садясь в машину, и протягивает ей телефон. – Вам звонили. Видимо, друзья .

Клеменс молча забирает у него из рук свои вещи и мельком просматривает звонки. Шон, мама, снова Шон. Что ему нужно? Она же ясно сказала, что уезжает в Оксфордшир до самого вечера!

«Не буду звонить», – решает Клеменс. Еще не время.

Спустя полчаса Теодор, провалиться в сон которому мешает грохот музыки, восклицает:

– Сжальтесь, мисс Карлайл! Никакие задетые чувства не стоят такого издевательства.

Клеменс, усмехнувшись, убавляет громкость. Люк Причард [28]захлебывается словами повторяющегося третий раз припева.

– Надо отдать вам должное, – с неудовольствием говорит она. – Два моих друга действительно играют в театре. Но их имена настоящие.

«А вот ваше – вряд ли».

– Ох, мне все равно, мисс Карлайл, – вздыхает Атлас. – Я вовсе не ставил перед собой цель обидеть вас и довести себя до обморока подобной музыкой.

Перед очередным светофором машина тормозит так резко, что Теодор, не удержавшись, дергается вперед. Клеменс удовлетворенно поджимает губы.

– Извиняться вы не умеете, мистер Атлас.

– Я и не пытался.

Остановку в Тонтоне они делают через два часа. Клеменс стоит, облокотившись на капот машины, которая довольно урчит, поглощая новую порцию бензина. Теодор изучает карту, так и не выйдя из салона.

– Мистер Атлас! – зовет она его. – Сейчас тепло и солнечно, не хотите подышать свежим воздухом?

Теодор даже не ведет головой, чтобы показать, что он ее слышал. Клеменс вздыхает и, с трудом вспоминая причины, которые побудили ее тащиться в такую даль с самым занудным человеком во всей Англии, возвращается за руль.

– Можете хотя бы сделать вид, что вы благодарны? – спрашивает она. Теодор издает возглас удивления. – Я не только составила вам компанию в долгом скучном путешествии, так еще и везу вас сама.

– Я не просил вас об этом.

Чтоб он сквозь землю провалился! Клеменс стискивает пальцами оплетку руля. Цикл Берн-Джонса, ей просто нужен цикл Берн-Джонса. Теперь она готова молиться, чтобы ее надежды не оправдались, иначе она понятия не имеет, что делать с этим пафосным снобом.

– Эй, мистер Атлас! – вспоминает она внезапно. – Может, вы поможете мне с одним вопросом?

Теодор водит пальцем по карте, отмеряя оставшиеся до Оксфорда часы, и отвлекается, только когда Клеменс сует ему под нос скомканную пергаментную бумажку.

– Я нашла ее в своей сумочке после вечера у Стрэйдланда, – говорит она. – Сломала всю голову, даже другу показывала. Отец, кстати, считает, что ее написал не Стрэйдланд.

Теодор молча разглядывает витиеватые буквы и недоумение в его взгляде сменяется неподдельным интересом.

– Знаете, кто автор?

– Нет, но…

Он замолкает, кусает губу в несвойственной ему манере и щурится. Клеменс нетерпеливо елозит в кресле.

– Ну?

– У меня есть точно такой же кусок пергамента, – говорит наконец Теодор. – И я готов голову дать на отсечение, что почерк совпадает.

Новая информация заставляет Клеменс подпрыгнуть на месте.

– А что там написано?

– Deus ex machina, – отвечает Атлас, явно ушедший в себя – взгляд стекленеет, морщины на лбу становятся глубже.

– «Бог из машины»? Странный выбор.

– Там было еще послание. Код, отпирающий замок Стрэйдланда.

Клеменс требуется несколько секунд, чтобы сложить воедино все эти разрозненные факты. К сожалению, общей картины она все равно не видит.

– Кто-то явно хотел вам помочь, – кивает она своим мыслям. – А вот что ему нужно было от меня, я не совсем…

– Может, это просто игра, – отрезает Теодор. – Отвлекающий маневр, уловка. Вас могут использовать, чтобы увести от цели, если я подобрался к ней слишком близко.

– Какой цели? – переспрашивает Клеменс. Ответа она не получает, поэтому заходит с другой стороны: – Но зачем кому-то… У вас есть враги, мистер Атлас?

Он на мгновение выпрямляется и вглядывается вдаль, позабыв о записке, которую все еще держит в руках. На его лице мелькают тени.

– Не знаю, – наконец отвечает он. – Наверняка есть.

– Как это понимать?

– Мисс Карлайл, – вздыхает Атлас, косясь на нее в привычной чуть высокомерной манере. – За двести лет врагов у меня мог набраться не один десяток. Другой вопрос – все ли они уже отошли в мир иной, или же кто-то доживает свой век и хочет поквитаться за какую-нибудь мелкую драку или глупую обиду, которой я бы точно не вспомнил.

– С вашим характером сложно вообще кого-либо не обидеть, – фыркает Клеменс. Игры в двухсотлетнего человека ей порядком надоели, если только не принимать во внимание тот факт, что сам Атлас верит им безоговорочно. Что, впрочем, делает ее догадки не просто фантастическими, а фантастически верными. Только поэтому она продолжает все это терпеть.

– Сомневаюсь, что кто-то из тех, с кем мне довелось столкнуться, еще живы, – задумчиво произносит Теодор. – Конноли умерли, потомки Лучано считают меня мертвым, американские власти…

– Лучано? – прерывает Клеменс, не сдержав удивления. – Вы знакомы с потомками Лаки Лучано [29], того самого, из «Коза Ностры»?

Теодор выныривает из своих мыслей и будто впервые замечает, с каким вниманием его слушает Клеменс. Он оценивающе рассматривает ее застывшую фигуру, лицо, освещенное косыми солнечными лучами, бьющими в боковое стекло, и вздыхает. Снова с присущим ему высокомерием.