Ренсом Риггз - Карта дней [litres]

– Я тоже пойду.

– Я должен сделать это один.

Она скрестила руки на груди.

– Тогда лучше бы это было что-то хорошее.

– Будет. Надеюсь.

Я поцеловал ее, сбежал по лестнице, через гараж пробрался наружу и юркнул в сарай.

Когда я добрался, наконец, до министерского холла, клерка там уже не было. Окошко было заперто. Я подскочил к соседнему и спросил сидевшую там женщину, не знает ли она, где тот парень.

Она прищурилась на меня сквозь толстые стекла очков:

– Это какой?

– Ну, тот, который там работает. Лестер Нобл.

– Никакого Лестера Нобла я не знаю, – сказала она, постукивая перьевой ручкой по столу, – но парень, который сидит рядом со мной, только что ушел и сегодня уже не вернется. Хотя можете еще догнать его, если… вон он , кстати.

Она показала пальцем: тот клерк как раз торопился к выходу. Я наспех поблагодарил ее и кинулся вдогонку, поймав его как раз на пороге.

– Лестер Нобл.

Он слегка побледнел.

– Моя фамилия Стивенсон, вы мешаете мне пройти.

Он попробовал было протиснуться мимо, но я твердо стоял на своем, а сцену он устраивать явно не хотел.

– Нет, вас зовут Лестер Нобл Младший, а британский акцент у вас фальшивый.

Я вытащил из кармана его фото и показал. Он замер, а потом выхватил его у меня. Когда он поднял глаза, в них был страх.

– Что вам нужно? – прошептал он.

– Связаться кое с кем.

Его взгляд быстро обежал зал, потом вернулся ко мне.

– Идите по этому коридору. Комната сто тридцать семь, через две минуты. Нас не должны видеть вместе.

Я выхватил фото обратно.

– Это я пока оставлю себе.

Две минуты спустя мы встретились у ничем не примечательной деревянной двери с цифрами «137». Он стал возиться с ключами – руки у него дрожали. Мы вошли, он захлопнул и запер дверь изнутри. Комнатка оказалась совсем маленькая и заставлена папками с файлами – от стены до стены и от пола до потолка.

– Слушай, малыш, – сказал он, поворачиваясь ко мне и нервно складывая руки. – Я не преступник, о’кей?

Его британский акцент разом испарился и сменился легким южноамериканским.

– В Америке есть плохие парни, и я не хочу, чтобы они меня нашли. Я сменил имя, когда попал сюда, и не думал, что еще когда-нибудь услышу то, старое.

– Неужели пустóты там настолько хуже, чем здесь? – спросил я.

– Бывали и скверные, да, но убежал я не из-за них. Дело в странных. Вот они совсем чокнутые.

– Как это?

– Я сотню разных правил нарушил, приведя тебя сюда, – Лестер покачал головой. – Если тебе нужен файл, о’кей, но на болтовню времени нет.

– Ладно, – сказал я. – Что у тебя есть на охотников за пустóтами?

– На кого?

– Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю, – и я выложил ему все, что узнал из дедушкиного «Журнала».

Там говорилось, что Лестер жил в петле 5 января 1935 года в Эннистоте, штат Алабама, пока на нее не напали и не убили тамошнюю имбрину. Эйб и Эйч нашли Лестера, спрятавшегося в мотеле в настоящем времени (тогда стоял 1983 год): он был в большой опасности, ему грозило ускоренное старение. Им удалось переправить его в другую, безопасную петлю. В какой-то момент он, видимо, сам сумел как-то добраться до Англии – наверняка та еще история получилась, но на нее у меня времени уже точно не было, да и Лестер явно не горел желанием ею делиться.

– Откуда ты все это знаешь? – удивился он, когда я закончил рассказывать ему о нем самом.

Он как-то весь застыл, словно уже приготовился к дурным вестям.

– Эйб был моим дедом, – просто сказал я.

– И он рассказал тебе обо мне? – его голос звучал теперь выше: кажется, я реально напугал парня.

– Ну, не совсем, – уклончиво сказал я. – Слушай, волноваться не о чем, и не стоит вдаваться в детали. Я здесь не для того, чтобы раскапывать мертвецов из твоего прошлого. Мне просто нужно связаться с человеком по имени Эйч. Ты был с ним знаком, и ты работаешь здесь, в святая святых… – я изобразил руками связь одного с другим. – Ты – мой главный козырь.

Он вздохнул и явно немного расслабился – даже прислонился к ближайшей полке, сложив руки на груди.

– Они не оставили мне визитных карточек, знаешь ли, – сказал он. – И даже если бы оставили… Это было очень давно.

– Я надеялся, у тебя может найтись что-то в документах. У имбрин наверняка был какой-то способ с ними связаться.

– Тогда почему бы тебе самому не спросить имбрин?

Пожалуй, парень слишком расслабился.

– Я стараюсь лишний раз не светиться. Но если все-таки придется, я скажу, что мне посоветовал обратиться к ним не кто иной, как Лестер Нобл Младший.

Он нахмурился.

– Ладно, – коротко сказал он. – Посмотрим, что у нас тут есть.

Он двинулся вдоль стены, ведя указательным пальцем по корешкам папок, потом вынул одну, пролистал, что-то бормоча про себя, потом перешел к другой стене и взял еще две. Покачал головой, сунул их под мышку и отправился дальше. Через несколько минут он вернулся ко мне. На протянутой ладони у него лежала книжечка картонных спичек.

– Это что? – спросил я.

– Это все, что есть.

Я взял спички: углы упаковки помялись, как будто она долго пролежала в чьем-то кармане. Снаружи ничего не было, зато внутри обнаружились реклама китайского ресторана, адрес, какие-то случайные с виду буквы и цифры и карандашная приписка: «После прочтения сжечь». Кто-то эти инструкции бессовестно проигнорировал.

– Ну, вот, – тут он ловко выхватил у меня свое фото. – Равный обмен, учитывая, что меня могут запросто уволить только за то, что я привел постороннего в эту комнату. Не говоря уж о том, что я позволил ему уйти вот с этим.

– Это просто старые спички, – сказал я. – Что мне с ними делать?

– С этим ты уж сам разберешься, – он пошел к двери, открыл ее и подождал, пока я выйду. – А теперь окажи мне услугу, парень, – его британский акцент снова вернулся как ни в чем не бывало, – забудь, что мы вообще встречались.

Я мчался через Акр с такой скоростью и целеустремленностью, что даже те, кто меня знал, не рискнули остановить. Я ворвался в Бентам-хаус, взлетел по лестнице, по длинному коридору Панпитликума и к двери с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ А. САПСАН И ЕЕ ПОДОПЕЧНЫХ», – нырнул внутрь и через мгновение вывалился на траву за собственным домом. Некоторое время я стоял, слегка оглушенный, в теплой ночи, слушая гомон цикад и лягушек и глядя на белый телевизионный свет, мигающий в окнах гостиной.

Мисс Сапсан на крыше уже не было. Никто моего возвращения не видел. И у меня еще оставалось немного свободного времени. Пройдя через двор до причала, я вышел на самый его конец и там сел. Единственное место, где я точно мог побыть один. Если ко мне кто-нибудь подойдет, я его услышу.