Дженнифер Макмахон - Молчание [litres]

Сэм шагнул к женщине и открыл коробку. Он аккуратно раздвинул верхний слой спичек и достал маленький сверток из мятой оберточной бумаги. Потом Сэм осторожно развернул бумагу на ладони, и они увидели потускневший от времени браслет.

– Ты говорил, что не знаешь, что с ним случилось. – Собственный голос показался Фиби таким же тонким и непрочным, как оберточная бумага. – Я спросила тебя, когда мы были в хижине.

Есть вещи, о которых Сэм не рассказывал.

Она покосилась на Эви, но та как завороженная смотрела на браслет.

Сэм быстро перебрал талисманы. Браслет с именем Лизы и подвески: морская звезда, медальон святого Христофора, старая центовая монета.

Фиби до сих пор не понимала, почему феи выбрали такие человечные подарки. Разве желуди, цветы и красивые камушки не были более логичным выбором?

– Все эти годы они были у тебя, – сказала Эви и впилась зубами в нижнюю губу. – А мы думали, что она унесла их с собой. В тот вечер браслет был на ней. Она никогда с ним не расставалась.

Сэм протянул браслет женщине из леса. Та с улыбкой взяла его и застегнула на костлявом запястье. Потом прикоснулась к имени «Лиза» и издала тихий смешок, больше похожий на вздох.

Фиби наполнила ванну и положила в воду немного лавандовой соли.

– Мне нравится запах лаванды, – сказала Фиби. – Некоторые люди считают, что это аромат для пожилых дам, но меня он успокаивает. Мать Сэма… – она замешкалась, гадая о том, не следовало ли сказать «ваша мать», – она дала нам эти пакетики, и я кладу их в свои ящики для одежды. Сэм ворчит, что это старческая привычка, а мне нравится – там как будто круглый год стоит лето.

Лиза разделась, свалив грязную одежду в кучу на полу. Фиби резко втянула воздух, смутилась и выдавила любезную улыбку.

Лиза была тощей как жердь, ее кости четко выступали под бледной кожей. Но Фиби поразил не ее истощенный вид, а татуировки. Девушка (теперь Фиби невольно думала о ней как о девушке, хотя она явно была взрослой женщиной) была покрыта татуировками: штриховыми фигурками и странными символами, похожими на буквы. Лиза шагнула вперед и повернулась к ванне, над которой поднимался пар. Между ее лопатками находился знак Тейло – такая же татуировка, какую Фиби видела в хижине на ноге Элиота. Казалось невероятным, что это произошло всего лишь неделю назад.

– Я возьму эти вещи и постираю их, – немного дрожащим голосом сказала Фиби. – Еще я принесу какую-нибудь удобную одежду для сна и приготовлю постель. Будешь спать в нашей комнате, там уютнее всего, а мы с Сэмом поспим в кабинете. У нас есть воздушные матрасы.

Лиза не ответила. Она сжимала и разжимала руку под водой, глядя на свои пальцы так, будто они ей не принадлежали. Она оставила браслет и теперь возилась с талисманами, рассматривая их и тихо бормоча что-то себе под нос. Фиби собрала вещи: покрытые пятнами мешковатые белые трусы, потрепанные черные джинсы и пиратскую блузу, местами порванную и полную листьев и сосновых иголок из леса. Внизу лежало ожерелье с колокольчиками, которое Фиби завернула в грязную одежду, чтобы они не звенели.

Фиби вышла из ванной и свалила одежду в гостиной перед Эви и Сэмом.

– Вам стоило бы посмотреть на нее, – сказала Фиби. – Кожа да кости. И вся в татуировках, кстати, со знаком Тейло между лопатками.

Сэм поежился.

– О боже, – пробормотала Эви.

Фиби обшарила карманы черных джинсов и нашла лишь десятицентовик и монету в пять центов.

– Я сказала ей, что постираю одежду, но, думаю, лучше выбросить ее.

– Это все, что у нее есть, – сказал Сэм. – По-моему, лучше постирать.

Фиби кивнула и задумалась. « Так уже лучше. Это больше похоже на того Сэма, которого я знаю» . Она подняла ожерелье и нащупала холщовый мешочек, подвешенный внизу.

– Там что-то есть. – Она развязала тесемки, перевернула мешочек и встряхнула его.

На пол упало четыре предмета: два цветных мелка (желтый и голубой), ключ на веревочке и пластиковая ламинированная карточка, которую Сэм сразу же поднял и внимательно изучил.

– Что это? – спросила Фиби.

– Библиотечная карточка. Из Олдричской публичной библиотеке в Бэрре.

– Там есть имя? – спросила Эви, наклонившись поближе, чтобы лучше видеть.

– Подпись на задней стороне и имя – Мэри Стивенс.

– Что еще за Мэри Стивенс? – осведомилась Эви.

– Понятия не имею, – сказал Сэм. – Но одно я знаю наверняка: никто не знал, что я сохранил тот браслет. Только я и Лиза.

– Кто-нибудь видел мою корзинку для шитья? – спросила мать Лизы. Все остальные заканчивали завтрак, а Филлис ходила по дому с отцовской пижамой в руках.

– Я не видела, – сказала Лиза. Остальные покачали головами. Корзинка куда-то пропала, и теперь Филлис прижимала пижаму к груди, как будто нарисованные форели были живыми и пытались вырваться на свободу. Внезапно она показалась Лизе более худой и хрупкой, чем раньше. Еще больше тревожил тот факт, что она постоянно теряла вещи: садовую лопатку, кухонные ножницы, а теперь еще и корзинку для шитья.

– Здесь отвалилась пуговица, – сказала Филлис, крутя пижаму в руках. – Я собиралась пришить ее. Думала, что хотя бы это… – Ее голос пресекся.

– У Дэйва много других пижам, – сказала Хэйзел и поднесла к его рту ложку с пшеничными хлопьями. Отец продолжал сжимать губы, и она мягко тыкала ложкой, предлагая открыть рот и принять пищу. Молоко стекало по его подбородку.

Филлис посмотрела на сестру.

– Мне хорошо известно, сколько пижам у моего мужа. Но, наверное, Хейзел, ты не знаешь, что это его любимая пижама! – Мать резко повернулась и вышла из кухни.

Сэм наблюдал за этой сценой с открытым ртом, словно мальчик из комикса, собирающийся произнести фразу, заключенную в белый пузырь, но слова так и не вышли наружу.

Эви отодвинула тарелку и громко рыгнула. Это было в ее стиле – попытаться поднять настроение умышленной грубостью, – но сейчас это прозвучало неуместно.

– Может быть, кто-то из вас поможет Филлис найти ее корзинку для шитья? – неуверенно предложила Хэйзел. Ее рука немного дрожала, когда она потянулась к своей кружке и отпила большой глоток кофе с таким количеством бренди, что Лиза ощущала запах на другой стороне стола.

– Я пойду, – сказала она, торопясь избавиться от общества Эви, которая теперь издавала еще более отвратительные звуки, цыкая зубами. Лиза встала и отправилась наверх, следом за матерью. Дверь ее спальни была заперта.

– Мама? – позвала Лиза и постучалась.

Ответа не последовало.

Но Лиза знала, что делать: она найдет корзинку для шитья и оставит ее под дверью. Это была лишь малость, но что еще она могла сделать, чтобы восстановить подобие порядка и сделать маму немного счастливее? Лиза начала со шкафа в коридоре, где обнаружила скатерти и полотенца, рулоны туалетной бумаги и неиспользованные бутылочки шампуня. Корзинки там не было. Она проверила гостевую комнату, где жила Хэйзел и где витал сладковатый запах спиртного. Открыв ящик прикроватного столика, Лиза увидела бутылку бренди и упаковку валиума. Корзинки не было. Кому придет в голову смешивать алкоголь с валиумом? Хэйзел должна это знать – в конце концов, она была медсестрой.