Кэтрин Арден - Медведь и Соловей [litres]

Старушка улыбнулась.

– Мне больше не страшно, – сказала она.

В следующий миг появилась тень. Она упала между пришельцем в черном плаще и Дуней, словно топор.

– Ах, братец! – сказал голос тени. – Так неосторожно?

Тень ухмыльнулась щерящейся усмешкой и, потянувшись, схватила Дуню двумя громадными лапами. Дунино умиротворение сменилось ужасом, глаза выкатились из орбит, лицо побагровело. Вася обнаружила, что стоит на коленях, ошеломленная, сотрясающаяся от рыданий.

– Что ты творишь? – закричала она. – Нет! Отпусти ее!

Ветер еще раз с воем пронесся по комнате – первый зимний ветер, – а потом его сменил влажный ветер, предвещающий летнюю грозу.

Однако ветер стих так же внезапно, как налетел, забрав с собой и тень, и мужчину в черном плаще.

– Вася! – позвал Алеша в наступившей тишине. – Вася!

Петр с Константином вбежали на кухню, а следом все домочадцы мужского пола. Петр раскраснелся на морозе: после переполоха со священником он не лег спать, а отправил людей ходить дозором по спящей деревне. Васин крик слышали все.

Вася посмотрела на Дуню. Дуня умерла. Лицо у нее налилось кровью, в уголках губ пенилась слюна. Выкаченные темные глаза плавали в лужах крови.

– Она умерла в страхе, – сказала Вася еле слышно, вся дрожа. – Умерла в страхе.

– Давай-ка, Васочка, – позвал ее Алеша, – слезай.

Он попытался закрыть Дуне глаза, но они слишком выпучились. Последнее, что увидела Вася, слезая с печи, было выражение ужаса, застывшее на мертвом Дунином лице.

Дуню перенесли в баню. И на рассвете пришли женщины, шумно кудахча, словно куры. Они обмыли дряхлое Дунино тело, завернули его в саван и сели рядом, чтобы помолиться о ней. Ирина стояла на коленях и плакала, уткнувшись лицом в материнские колени. Отец Константин тоже опустился на колени, но, казалось, не молился. Лицо у него было белее полотна. Трясущейся рукой он снова и снова щупал свою совершенно целую шею.

Васи там не было. Когда женщины стали ее искать, то нигде не нашли.

– Она всегда была постреленком, – прошептала одна из них, – но не думала, что все настолько плохо.

Ее подруга мрачно кивнула, поджимая губы. После смерти Марины Ивановны Дуня заменила Васе мать.

– Это у нее в крови, – сказала женщина. – По глазам видно. Глаза у нее ведьминские.

С первым светом Вася выскользнула из дома с лопатой на плече. Лицо у нее было решительное. Она сделала кое-какие приготовления, а потом пошла искать брата. Алеша колол дрова. Он опускал топор с такой силой, что чурбаки раскалывались с одного удара, и поленья разлетались по снегу.

– Лешка, – сказала Вася, – мне нужна твоя помощь.

Алеша повернулся к сестре, часто моргая. Он плакал: кристаллики льда блестели на его темной бородке. Было очень холодно.

– Какая, Вася?

– Дуня оставила нам поручение.

Юноша стиснул зубы.

– Сейчас не время, – сказал он. – Почему ты здесь? Женщины пошли над ней помолиться. Тебе следовало быть с ними.

– Прошлой ночью, – горячо сказала Вася, – приходила мертвая тварь. В дом. Упырь, как в Дуниных историях. Приходил, когда она умирала.

Алеша молчал, сжимая топорище побелевшими пальцами.

– А ты, конечно, прогнала чудовище, да? – спросил он с издевкой между двумя ударами. – Моя маленькая сестренка, без всякой помощи.

– Дуня мне сказала, – не отступилась Вася. – Велела не забывать предания. Сделай кол из рябины, сказала она. Помнишь? Прошу тебя, братец!

Алеша опустил топор.

– Что ты предлагаешь?

– Надо от упырицы избавиться. – Вася глубоко вздохнула. – Поискать разрытые могилы.

Алеша нахмурился. Вася была бледна, глаза у нее запали.

– Ну что ж, посмотрим, – ответил он чуть насмешливо. – Пойдем, раскопаем кладбище. Право, отец давненько меня не порол.

Он отнес дрова на поленницу и положил топор на плечо.

Перед самым рассветом прошел снег. Под сверкающим покрывалом на кладбище видны были только бесформенные холмики. Алеша взглянул на сестру.

– И что теперь?

Вася невольно ухмыльнулась.

– Дуня всегда говорила, что поиски неупокоенных лучше всего удаются юношам-девственникам. Ходишь кругами, пока не споткнешься о нужную могилу. Начнешь, братец?

– Боюсь, тебе не повезло, Васочка, – бросил Алеша едко. – И уже давно. Надо похитить деревенского мальчонку?

Вася изобразила добродетельное негодование.

– Когда главная добродетель пала, придется положиться на меньшую, – заявила ему она, и первой зашагала между запорошенными могилами.

Честно говоря, она сомневалась, что девственность играет здесь какую-то роль. Запах висел над кладбищем, подобно мерзкой мороси. И вскоре Вася, задыхаясь, остановилась у знакомого места. Они с Алешей переглянулись, и ее брат принялся копать. Земля оказалась не смерзшейся, как должна была бы, а влажной и рыхлой. Как только Алеша сгреб снег, вонь поднялась с такой силой, что он отвернулся, давясь. Однако он справился с позывами на рвоту и, стиснув зубы, вогнал лопату в землю. Неожиданно быстро им удалось открыть голову и туловище, замотанные в саван. Вася достала небольшой ножик и срезала ткань.

– Матерь Божья! – ахнул Алеша и отвернулся.

Вася ничего не сказала. Кожа у Агафьи была серовато-белой, как у трупа, а вот губы оказались малиново-красными, пухлыми и нежными, какими никогда не были при жизни. Ресницы кружевом лежали на ввалившихся щеках. Ее можно было счесть мирно спящей в земляной постели.

– И что теперь? – спросил Алеша.

Он был бледен и старался дышать как можно реже.

– Кол в рот, – сказала Вася. – Я вырезала кол сегодня утром.

Алеша содрогнулся, но опустился на колени. Вася встала на колени рядом с ним. У нее дрожали руки. Кол был грубо вытесанным, но острым, и она взялась за тяжелый камень, чтобы его вбивать.

– Ну что, братец, – спросила Вася, – будешь держать голову или вбивать кол?

Алеша был бледен, как снег, но сказал:

– Я сильнее тебя.

– Это верно, – согласилась Вася.

Она передала ему кол и камень, и раздвинула нежити челюсти. По-звериному острые зубы блестели, напоминая костяные иглы.

Это зрелище вывело Алешу из оцепенения. Скрипнув зубами, он просунул кол между ярких губ и с силой ударил камнем. Жидкая кровь вытекла изо рта и побежала по серому подбородку. Глаза распахнулись – огромные и пугающие, – но тело не шевельнулось. У Алеши дернулась рука. Он ударил мимо кола, так что Вася еле успела отдернуть руку.

С мерзким треском камень раздробил правую скулу. Тварь издала пронзительный вопль, хоть по-прежнему не шевелилась.

Васе показалось, что из глубины леса доносится яростный рык.

– Быстрее! – взмолилась она. – Быстрее, быстрее!

Алеша закусил губу и крепче сжал свои инструменты. Камень превратил лицо в бесформенное месиво. Он колотил по колу снова и снова, вспотев, несмотря на холод. Наконец кончик кола проскреб по кости, и последним мощным ударом юноша пронзил череп насквозь. Свет в открытых глазах трупа погас, и Алеша выронил камень из ослабевших пальцев. Задыхаясь, он отшатнулся от могилы. У Васи с пальцев капала кровь и что-то еще похуже, но она выпустила Агафью, почти не замечая этого. Ее взгляд был устремлен в лес.