Блейк Крауч - Девятый круг [litres]

Не знаю, какими усилиями у меня получилось встать. Последние несколько шагов до двери я проделала, уже пошатываясь.

Распахнув ее, я, переводя дух, остановилась на пороге. Мерцание мошек по углам зрения давало понять, что до обморока мне совсем недалеко.

О боже… Боже правый.

Когда-то здесь была спальня с окном, выходящим на дворик с детской площадкой и видом на заводскую окраину.

Теперь щербатый пол здесь был голым, а облицовка стен содрана до анкеров, к которым крепились кандалы – ручные, ножные, шейные. Возле каждой стены в оковах стояло по четыре человека. Поверх вони экскрементов в комнате несносно воняло паленым мясом. Приглядевшись, я увидела, что от плеч старика в углу исходит дымок. Поникнув головой, старик недвижно свисал в изъязвленных обугленными дырьями лохмотьях, бывших некогда вельветовым пиджаком.

Обгорелые ступни попирали почерневшую от огня металлическую решетку, вделанную в пол.

Через комнату меня окликнула какая-то блондинка, по виду на несколько лет старше меня.

Наши взгляды встретились.

Ее глаза были мутны от беспросветного ужаса.

Мои, судя по всему, тоже.

– Скажи это! Скажи! – изуверски орет он в микрофон. – Это лишь начало! Если собьешься, ты у меня узнаешь, что значит настоящая боль! Говори!

Из глаз женщины струились слезы, а тело била крупная дрожь.

– Добро пожаловать в ад, – вымолвила она потусторонним голосом.

– Лютер где-то здесь? – спросила я.

– Не знаю.

– Я помогу, – обнадежила я. – Вызволю вас всех отсюда.

С лицом, искаженным слепым страхом, женщина замотала головой:

– Помочь нам ты не сможешь.

Я сделала шаг вглубь комнаты, оглядывая в полу решетку. Там внизу резвились рыжеватые языки огня.

Эту спальню Лютер превратил в адову печь.

Сложно даже представить, сколько времени и денег могло уйти на сооружение чего-либо подобного. А главное, зачем? Какую цель преследовало все это бесовское усердие?

Наверху в одном из углов, где сходятся стены, я приметила камеру слежения. А под ней медную табличку примерно тридцать на десять сантиметров. На металле было выгравировано: «КРУГ 1: ЛИМБ», а дальше значились цифры: «666».

Я приблизилась к дымящемуся старику и пощупала его пульс, зная, впрочем, наперед, что ничего там не нащупаю. Затем я подошла к окликнувшей меня женщине и попробовала на вес ее цепи.

Тяжелое литое железо. Освободить этих несчастных без надлежащих приспособлений нечего было и думать. Я мельком глянула еще на двоих ослабело подергивающихся узников – глаза уже пустые, неподвижные.

– Я вернусь.

– Не покидай меня, – сипло вытеснила она.

– Мне нужно найти что-то, чем можно разомкнуть эти цепи.

– Ну пожалуйста, – взмолилась женщина, простирая ко мне руки.

Я обеими руками взяла ее ладонь и легонько сжала.

– Как тебя зовут? – спросила я.

Та секунду помедлила, словно силилась вспомнить:

– Андреа.

– Андреа, я Джек Дэниэлс. Обещаю тебе, что вернусь сюда сразу, как только смогу.

Я поспешила из комнаты, бдительно переступив в коридоре через тот провал в полу. На кухне я какое-то время обшаривала ящики и подвесные шкафы в поисках чего-нибудь, чем можно было бы разомкнуть цепи или их крепления, но куда там.

Через гостиную я выбралась обратно на крыльцо и далее во двор. Отсюда я без остановки добралась до середины улицы.

За всеми этими злодеяниями определенно стоял Лютер, только невозможно понять почему…

Что-то сшибло меня на колени, заложив уши внезапной переменой давления, а через мгновение обдав испепеляющим жаром.

Длившуюся вечность секунду я напрочь лишилась слуха, согнутая в смерче горячего пепла, рябящего снежинками адской метели. Вокруг на дороге валялся всякий хлам: куски черепицы, догорающие доски, обломки опалубки и еще невесть что.

Оглянувшись, я увидела, что дом, в котором я находилась еще минуту назад, теперь безудержно полыхал, выкашливая тучи смоляного дыма. Деревья по соседству, тоже занявшиеся огнем, словно царапали пепельно-серый небосвод неистовыми огненно-рыжими когтями.

Мои руки вместе со всем телом безостановочно тряслись.

Последние пять минут были, пожалуй, самыми сюрреалистичными во всей моей жизни, а это говорит о многом. Честно сказать, мне как-то даже не верилось, что все это происходит со мной и наяву; ну а когда где-то внутри во мне прорезался еще и голос Лютера, я невольно стала подозревать, что схожу с ума.

– Джек, лучше не прекращай двигаться.

Я потянулась к правому уху и обнаружила там наушник. Попытка сковырнуть его не удалась.

– Он не отойдет, – пояснил все тот же Лютер, – суперклей.

Я потянула сильнее, затем дернула, отчего кожу кольнуло болью. И память в момент встала на место.

Кладбище Роузхилл. Крытый грузовик. Газ. Все это сейчас казалось чем-то из давнего прошлого.

Сколько же часов я пробыла в отключке?

А еще Фин, Гарри, Херб.

Мои ребята. Мои заботливые, отзывчивые, героические друзья. Где они сейчас?

Боль норовила меня стреножить. Боль, а еще вина и гнев за эту безумную ситуацию, которую я должна была предусмотреть.

Если б я только могла с ними связаться…

– Где Фин? – спросила я, стараясь звучать бесстрастно, но вышло странно: глухо и одновременно со звоном в моих собственных ушах.

– Фин у меня, Джек. Как и Гарри. И Херб. На вечеринку приглашены все.

Я завозилась, пытаясь встать на ноги.

Похоже, взрыв меня слегка контузил: при подъеме меня понесло в сторону, и от падения меня уберегло лишь то, что я ухватилась за случайный столбик почтового ящика.

– Ты видишь в отдалении помещение склада? – спросил Лютер.

– Это которое?

– Кирпичное строение, на отшибе.

Там виднелся большой ангар, такой же обветшалый, как и все в этой округе.

– Да, вижу.

– Бери курс на него.

– Лютер, чего ты добиваешься?

Самообладание во мне постепенно восстанавливалось, а шум в ушах шел на убыль. Я выпрямилась и возобновила путь к середине дороги.

Тот кирпичный склад без окон стоял в нескольких сотнях метров впереди, на дальней стороне пустой автостоянки. Даже с этого расстояния из него как будто доносился звук – тихое машинное гудение.

– Джек, я за тобой слежу уже около года. Ты сбилась с пути, не правда ли?

– О чем это ты?

– Ты, помнится, была копом. Лучшим из лучших. Но теперь ты никто. И себя ты именно так и ощущаешь, разве нет? Джек! Счастлива ли ты вообще от того, что произведешь на свет этого ребенка?

Такой вопрос подтачивал во мне уверенность, и не только потому, что этот двинутый занимался сейчас моим психоанализом.

А потому, что он, возможно, был прав.

Я думала, что уход из полиции принесет мне блаженство и я окунусь в домашнюю жизнь, как в новые удобные туфли. Но все оказалось не в пример сложней, чем я ожидала. Жестче. Даже если б я не озиралась все время в поисках Лютера, который того и гляди обойдет кордон моих безотлучных защитников, я толком не знала, чего именно хочу от жизни.