Блейк Крауч - Девятый круг [litres]

– Упрятал Лютер?

– Имени не знаю.

– Брюнет с длинными волосами?

– Да.

Я оглядела бокс, ища, чем можно разделать цепь, но на гладких бетонных стенах, разумеется, ничего не было.

Даже таблички, что почему-то настораживало.

– Для чего он это делает? – спросила Амина.

– Больной на всю голову, спускает пар, – ответила я, зная, что он наверняка подслушивает.

Я еще раз, внимательней, оглядела стены. Только что толку. Выхода отсюда, по всей видимости, действительно не было.

Погоди-ка. А это что, наверху?

В неярком свете панели я пропустила проем на трехметровой высоте. Отсюда, снизу, он смотрелся как вентиляционный ход.

Только как туда, черт возьми, влезть?

– Ты должна меня отсюда вытащить! – крикнула во все горло женщина.

– Я пытаюсь, – отозвалась я. – Дайте только секунду подумать.

Может, встать ей на плечи и так дотянуться до воздуховода? Нет, в таком случае ей надо было стоять прямо, да и то вопрос, не раздавлю ли я ее своим брюхом.

А приделана эта дама крепко-накрепко к ядру из чугуна, чтобы не сдвинулась.

Нагнувшись, я потрогала эту штуку – вес солидный.

Попытка потянуть за цепь увенчалась тем, что у меня хрупнуло в спине. Толкать ядро в моем беременном состоянии было небезопасно, да и что это даст, кроме считаных сантиметров.

– Отсюда есть выход? – спросила Амина.

– Есть воздуховод в трех метрах от пола. Может, внутри лежит пульт или какая-нибудь клавиатура, через которую открывается дверь.

– Ну так полезай.

– Дотянуться не могу.

– Подлая тварь, выручай меня!

Меня что-то стукнуло сверху по макушке; стукнуло, отскочило и покатилось по полу. Что это, град? Его здесь не изобразишь, даже имея семь пядей во лбу. Тогда что это? И какого черта?

Я поглядела наверх, и в этот момент меня снова шмякнуло что-то мелкое и тоже отлетело.

– Ой! – возопила Амина.

Еще один мелкий удар, на этот раз по руке, и когда эта штучка упала и покатилась, я поняла, что это… медяки.

Сверху градом сыпались одноцентовые монеты.

– Что это? – заполошно и растерянно спрашивала Амина. – Я без очков. Не вижу.

– Мелочь, – ответила я.

– Что?

– Центы. Монетки.

– Откуда они?

– Не знаю. Откуда-то сверху.

Монеты теперь падали чаще – стучали мне по макушке, приставали к одежде и заполняли бетонный бокс уже не только своим звонким шумом, но и присущей монетам вонью.

Смесью ржавчины и крови.

Каменный пол был уже покрыт ковром из денег, а они валились все гуще, заполоняя воздух.

Амина что-то кричала, но я ее не слышала из-за оглушительного, растущего с каждой секундой шума.

– Что мне делать, Лютер? – вопила я, но он если и отвечал, то я его вряд ли слышала.

А слышала только усиливающийся шум дождя из одноцентовых монет.

– Манна небесная в виде денег, Джек, – проворковал мне на ухо Лютер.

И тут небеса разверзлись.

Монеты сыпанули так, что их массу я ощутила спиной, головой, плечами. Мои кеды скрылись среди них за полминуты, и я, оцепенев, стояла в них по щиколотку, а затем уже и по голень, толком не соображая, что происходит и что мне делать.

А затем я поняла. О господи.

Я присела, морщась от боли в своей подколенной жиле, и попыталась ладонью сгрести монеты с ядра, уже засыпанного ими на треть.

Непонятно, уловила ли суть происходящего Амина (а уж тем более то, к чему все клонится); из-за града медяков я все равно не могла бы ей ничего передать.

Всем весом я налегла на ядро и сумела его чуть-чуть приподнять, но как только отпустила, его опять присыпало. Я поднатужилась так, что затрещали позвонки – ни в какую. Бесполезно.

Взглядом я встретилась с Аминой и увидела, как ее глаза наливаются страхом. Она все поняла.

– Помогай мне! – выкрикнула я.

Монеты громоздились мне уже выше голеней; что до Амины, то ее они покрывали почти до пояса. Я свирепыми взмахами отгребала от нее металлическую массу, а сама женщина отчаянно тянула голову кверху, но цепь не давала ей приподняться выше уровня пояса.

Своими гребками я ничему не препятствовала, а центы все валились и валились, и не было никакой возможности этому помешать.

У себя в ухе я услышала голос Лютера:

– Джек, как деньги делаются из воздуха?

Металлический дождь продолжал сыпаться. Попытки чем-либо помочь Амине были обречены.

Она истошно вопила, лицом уже едва выглядывая из метровой толщи монет.

Пора было шевелиться и мне самой, чтобы не увязнуть и не оказаться погребенной в кургане из медяков.

Тем не менее я взялась рыть у Амины под лицом, но уровень монет вырос уже так, что их было просто некуда отгребать и откидывать. Вот в прорытую мной канавку их упала целая куча, сведя на нет мои усилия, и общий уровень сравнялся с ее подбородком. Полиловев лицом от напряжения, голову она не могла поднять ни на миллиметр, и ее вопли смолкли вместе с тем, как монеты поднялись выше ее рта, а затем носа, глаз и, наконец, лба.

Ломая ногти, я судорожным усилием прорыла ей дорожку возле щеки и таким образом освободила рот, но это длилось не дольше секунды: он снова наполнился монетами, а также кровью из разбухших глаз.

Когда Амину накрыло с головой, я лишь коротко всхлипнула.

А затем сосредоточилась на собственном спасении.

Монеты скапливались чересчур быстро. Едва я успевала поднять одну ступню, другая увязала по щиколотку.

Вскоре монеты наполовину скрыли обе моих голени.

Медяки я пригоршнями раскидывала на обе стороны, и как только ноги высвобождались, становилась для устойчивости на четвереньки.

Все это было сродни попыткам двигаться по воде: изменчивая поверхность все время опускается, норовя утянуть тебя за собой. Пробравшись к стене, я прочнее расставила ноги и, переступая со ступни на ступню, стала попеременно подлаживаться под рост уровня, дюйм за дюймом постепенно всходя к воздуховоду, что был наверху.

Вот из кучи в сторону неба невесть зачем вытянулась рука, подергивая пальцами, унизанными перстнями.

Я сделала шаг к середине комнаты, осмотрительно оперлась о поверхность и, схватив Амину за ладонь, продержала ее несколько долгих секунд, пока рука бедняги не помертвела.

С этой женщиной мы даже не были знакомы, но в том жутком мертвенном свете, на растущей куче медяков, мои глаза наполнились слезами.

Минуты через три толща медяков поднялась настолько, что я уже могла попасть в воздуховод.

Перед тем как влезать в тесный проем, над входом в него я кое-что заприметила – разумеется, табличку.

КРУГ 4: ЖАДНОСТЬ