Руслан Ерофеев - Хтонь. Зверь из бездны

Ветераны Великой Отечественной, несмотря на трескучую пропаганду советских газет, не воспринимались этакими небожителями или эпическими героями. Напротив, это был обычный сосед по коммуналке, как правило, одинокий и крепко пьющий. Может быть, потом, лет через двадцать-тридцать, когда ряды ветеранов значительно поредеют и останутся из них одни лишь юнги да сыны полка, – может, хоть тогда Родина опомнится и начнет давать им квартиры и даже, что совсем уж невероятно, чудо советского автопрома – новенькие «Жигули». А пока все, что отличает их от обычных совграждан, – это право на бесплатный проезд и покупку водки без очереди. Чего уж говорить об отношении к воинам-«афганцам», все прелести какового Казарин испытал на собственной шкуре…

– Ненавижу совок вонючий! – зло процедил он.

– Артем, ты чё, этот… как его… досидент? – удивленно спросила Настя.

– Нет, я НЕсидент, – огрызнулся Казарин. – А ДОсидент, это, наверное, тот, кто ДОсидел на зоне от звонка до звонка. А кого освободили по амнистии – тот НЕДОсидент. А если уже на зоне срок накинули – значит, ПЕРЕсидент…

– Да ну тебя, Артем, с твоими хохмами, – отмахнулась Настя. – И вообще, отвернись, я в туалет хочу.

Туалет тоже был в полной боевой готовности, на две кабинки: мужскую и женскую, судя по черным буквам «М» и «Ж», выложенным на кафеле. Если вражеский десант или злобный диверсант не подорвут канализационную трубу, мучиться и сдерживать себя в ожидании конца войны советским людям не придется. Это радовало. Не радовало лишь полное отсутствие у обеих кабинок не только дверей, но даже шторок. Видимо, с началом большой войны все обычные чувства советских людей, такие, как, например, стыд, должны были полностью атрофироваться, уступив место лишь одному, главному: пламенной ненависти к врагу. Словно в качестве компенсации за отсутствующие занавески, к кафелю был приклеен плакат:

Рабочий!

Проверяй свой инструмент

не реже одного раза в месяц!

По-видимому, он был принесен кем-то сверху – с завода, под которым расположена «бомбуха». Артем отвернулся, с трудом преодолевая искушение взглянуть, как Настя будет управляться со своим длинным балахоном – его «инструмент» в штанах подозрительно напрягся. Чтоб успокоиться, он стал демонстративно изучать план эвакуации, висевший на стене в аккуратненькой деревянной рамочке. За его спиной раздалось негромкое стыдливое журчание. На плане не было ничего интересного, кроме разве что надписи «Трупохранилище», к которому шла жирная черная стрелка с нарисованной на ней циферкой «13». Внизу, на сноске с таким же номером, говорилось, что в случае смерти кого-либо из граждан, укрывающихся в бомбоубежище, тело этого везунчика необходимо опустить в специальный люк во избежание распространения инфекции. Казарин пошарил глазами по соседней стене – вот он, люк с крупной белой надписью «Трупы» на крышке.

Артем глянул еще левее и обнаружил табличку «Штаб эвакуации», а прямо под ней… телефонный аппарат! Здоровенный эбонитовый монстр, выпущенный, наверное, годах в 40-х, если не раньше, тускло отсвечивал матовыми черными боками.

– Я все, Артем, можешь повернуться, – раздался позади голос Насти.

Но Казарин вместо этого прошагал к телефону и, нетерпеливо сорвав с рычагов трубку, прижал ее к уху. Хоть и с некоторым опозданием, но все же в него стрельнул хриплый гудок!

– Вот это да! – вскричал Артем. – Настя, он работает!

И сдул со старорежимного вида мембраны облачко пыли.

– Интересно, сколько лет он уже здесь стоит? – полюбопытствовала девчонка.

– До фига! – ответил Казарин. – Наверное, он помнит еще Отца народов! А может, застал даже войну. А то и вовсе коллективизацию!

– Чьего отца? – не поняла Настя. – Какую коллектиз…виз…

– Эх, молодежь, ничего-то вы не знаете, – буркнул Казарин, а сам тем временем уже вовсю накручивал указательным пальцем диск телефона с тускло блестевшим посередке бронзовым гербом СССР, похожим на кочан капусты.

– Кому ты звонишь, Артем? – поинтересовалась Настя.

Но тот, не слушая ее, уже набрал нужный номер до конца и приник ухом к черному эбониту трубки. Ответили ему почти сразу.

– Здорово, старшина. Это Казарин. Майор Стрижак на месте?.. Да, пригласи, будь ласка!

Дальнейший разговор был совсем не похож на тот, что привиделся Артему тогда, под сводами подземного хода. Казарин четко изложил Стрижаку суть дела. Майор, вопреки обыкновению, не хохмил, отвечал односложно и дельно. Уже через несколько минут они сговорились на том, что на завод имени Цюрупы немедленно выезжает группа захвата, которую вызвался возглавить сам Стрижак. Благо означенный завод находился в пяти минутах езды от здания областного угрозыска. А Артем тем временем разыщет руководство предприятия и выяснит, кто из работников имеет доступ к бомбоубежищу и носит темную болонью с капюшоном.

Закончив разговор, Казарин положил трубку обратно на металлические рожки аппарата.

– Артем, а ты что, мент? – осторожно спросила Настя и запоздало поправилась: – Ой, извини – милиционер…

До этого ее, казалось, совершенно не интересовало, кто такой Казарин, как он очутился в катакомбах и откуда знает жреца секты сатанистов. А может, ей просто не приходило в голову спросить об этом.

– Нет, никакой я не мент… Я следователь облпрокуратуры, – как-то чуть-чуть стыдливо признался Артем. – Старший следователь по особо важным делам…

– Как Козлюк… – печально добавила Настя и почему-то вздохнула. – Только тот вроде не по важным…

Больше она ничего не спрашивала.

Тем временем выпитая Артемом вода, которая, надо отдать ей должное, на время заглушила непереносимое чувство голода, также запросилась наружу.

– Теперь твоя очередь отворачиваться, Насть, – криво улыбнулся Казарин.

Девушка понятливо крутанулась на пятках своих «адидасов» и прикрыла для верности пальчиками глаза: мол, не смотрю! Артем раздернул ремень на брюках и с блаженным вздохом опустился на деревянную подкову унитаза – а то ноги его, признаться, уже почти не держали. От нечего делать он снова стал разглядывать люк с ярко-белой надписью «Трупы». Вдруг тяжелая даже на вид крышка дрогнула и стала беззвучно приподниматься.

Артем радуется, что стрижи прилетают вовремя, узнаёт, в чем сходство между Берией и Иисусом Христом, и очень сильно подставляется.

«Ну вот опять начинается», – подумал Артем, тщетно пытаясь остановить бурный поток, который долго сдерживался героическими усилиями и вырвался наконец из недр переполненного мочевого пузыря.

В узкую щель просунулся лысый череп, матово сверкнув в свете «фары». Артем попытался закричать – но ничего не вышло: язык будто его прилип к гортани. Люк все так же беззвучно откинулся кверху, и мертвец легко, будто играючи выскочил из него, тут же заняв оборонительную позицию, и сделал Казарину знак – мол, ни звука! Тело покойника было затянуто в черное – это все, что успел рассмотреть Артем. В руках у него вроде бы было какое-то оружие. Затем мертвецы посыпались из люка как горох из дырявого мешка. Двое без малейшего шороха подскочили к Артему, аккуратно сняли его с «очка», столь же аккуратно натянули на него штаны и нежно уложили лицом в пол.