Руслан Ерофеев - Хтонь. Зверь из бездны

Комплексы, неуверенность в себе и самооценка ниже плинтуса – спасибо, мама. Хоть раз немного похвалить, подбодрить меня? Нет, ни за что, скорее небеса обрушатся вниз и раздавят этот дерьмовый мир. Я всегда был для тебя хуже всех, мама. Хотя из кожи вон лез, чтоб ты хоть раз мне улыбнулась. Но все напрасно – соседские Васи и Миши были лучше, они с пеленок на кооператив себе заработали, а мне от тебя только квартира была нужна, я всегда лишь ждал твоей смерти, скотина неблагодарная! И когда ты наконец умерла – в одиночестве, в сорок пять лет, от остановки сердца, брошенная всеми своими молодыми любовниками, – это же я, меркантильная сволочь, занимался твоими похоронами. Чтобы теперь, спустя столько лет, ты явилась мне в страшном облике подземного монстра…»

– Чего было-то? – спросил Казарин у Насти, мучительно потирая лоб, и попытался встать – не слишком успешно.

– У тебя чё-то в башке переклинило, и ты стал совсем ненормальный! – звонко ответила Настя.

Артем слегка обиделся на слово «совсем» – как будто раньше он тоже был «ненормальный», но не совсем, а тут вдруг свихнулся окончательно. Хотя, если разобраться, так оно и было. Настя между тем продолжала, не замечая его реакции:

– Ты сначала залип и вроде как отключился. А потом стал как дурак! Начал орать, с кем-то разговаривать, и вот…

Настя подцепила наманикюренным пальчиком бренные останки вдребезги разбитой рации, из которых вываливалась электронная начинка, похожая на требуху.

Артем тяжело вздохнул и вновь начал подниматься на ноги, но что-то потянуло его книзу. Ну конечно! Правый карман провисал под тяжестью мраморной чушки! А вот уравновешивавшая ее тяжеленная ментовская рация перестала существовать. Нет чтобы наоборот! Переговорное устройство еще могло бы пригодиться. Но выбирать не приходилось.

Казарин наконец поднялся на обе нижние конечности и подал своей спутнице руку:

– Внеплановый привал окончен. Пора идти, солдат!

Настя дурашливо отдала ему честь, коснувшись пальчиками ремешка «фары», которая по-прежнему держалась у нее на лбу, подмигивая, как глаз циклопа, – видимо, батарейка садилась.

Шагать пришлось недолго. Через минуту подземный ход закончился, и Артем с Настей уперлись носами в самый настоящий тупик.

Никакого намека на выход, про который говорил Чухан, не было и в помине. Перед ними была совершенно глухая стена, выложенная все теми же надоевшими изразцами. Артем почесал репу и протянул:

– Может, тут есть какой-то секрет, о котором Чухан забыл нам сказать или нарочно умолчал?

– Ага, он ведь до фига странный! – поддакнула Настя.

Казарин принялся ощупывать и простукивать испещренные иероглифами плитки. Ни одна не поддавалась, да и, судя по звуку, в стене не было никаких пустот.

Среди непонятных иероглифов и одинаковых треугольников с широко распяленным оком внутри Артему бросилась в глаза плитка нестандартной формы: большой, в две ладони высотой прямоугольник с шакальим профилем. Как на перстне, который он видел в своем недавнем кошмаре. Казарин постучал по плитке костяшками пальцев. Внутри вроде бы отозвалась пустота. Тогда он надавил на шакалью башку…

Ничего не произошло. Изразец не сдвинулся в стене ни на миллиметр. Артем надавил сильнее. Снова ничего. Шакалий профиль был прочно вмурован в стену. Сколько Казарин ни тужился, вдавить плитку или как-то повернуть ему не удавалось.

Наконец Артем не на шутку разозлился. Ему осточертели эти вонючие подземелья, из которых, казалось, уже не выбраться никогда. Ему обрыдла до чертиков погоня за призраком, который каждый раз умудрялся исчезнуть, оставляя преследователя с носом. И даже тихонько стоявшая в сторонке Настя, которая наблюдала за его жалкими попытками пробить стену лбом, вызывала сейчас в Артеме волну ничем не мотивированного раздражения. Недолго думая, он выудил из кармана надоевшую своей тяжестью мраморную чушку и шарахнул со всей дури в надменную шакалью морду.

Та даже не поморщилась.

Артем рассвирепел окончательно. Он принялся дубасить увесистым артефактом по блестящей поверхности «шакальей» плитки, мурлыкая себе под нос песню «The Wall» запрещенной группы «Пинк Флойд». После одного особенно сильного удара барельеф треснул пополам, обретя полное сходство с геммой в перстне из странного сновидения. Мраморная чушка в пальцах Казарина от сильного удара разлетелась в пыль. Тут же раздался тяжелый каменный скрежет, и стена подалась влево. С потолка посыпалась за шиворот Артему каменная пыль.

– Ни фига себе! – воскликнула за спиной Настя.

Сезам открывался с оглушительным грохотом. Наконец стена замерла, отъехав примерно на метр. В проеме клубилась очередная порция темноты, разбавленной мутной взвесью каменной пыли. Настя оглушительно чихнула.

– Артем – открыватель подземных хором, – пошутила она.

– Немногим счастливчикам, выжившим в глобальной войне, повезет увидеть первые лучи ядерного рассвета… – ухмыльнулся Казарин. – Нам, единственным из всего человечества, удалось уцелеть, пережив всеобщий Армегедец. Так вперед же – к солнцу!

С этими словами он шагнул в образовавшийся проем, крепко взяв Настю за руку.

Артем и его спутница чуть не гибнут от того, что должно спасать, отказываются грызть картонные таблички, но зато обнаруживают, что стоять в очереди в туалет до конца войны им не придется.

– Штирлиц остановил машину в лесу, откинулся на спинку сиденья и закурил. А в это время глубоко под землей, в секретном бункере Гитлер отчаянно оттягивал свой конец, – проговорил Казарин, умело подражая голосу артиста Копеляна, читавшего закадровый текст в фильме «Семнадцать мгновений весны».

Настя прыснула в кулак.

Стена за их спиной все с тем же тяжелым скрежетом встала на прежнее место, осыпав Артема и Настю новой порцией известковой пыли.

Место, куда они попали, напоминало не бункер, а, скорее, подводную лодку. Переходы, отсеки, мощные железные двери и люки в сочетании со странного вида агрегатами жизнеобеспечения… Толстые навороченные двери между переборками, догадался Артем, нужны для полной герметичности помещений. Если они закрыты, то отравленный радиацией воздух внутрь не просочится. Сейчас они были распахнуты настежь, словно в любую минуту ждали гостей с поверхности. Однако воздух в «бомбаре» был спертым, дышалось тяжело. Казарин стер тыльной стороной ладони испарину со лба.

– Артем, у меня кружится голова, – пожаловалась Настя. – Дышать трудно…

Казарин уже понял, в чем дело. Такой бункер просто обязан быть герметичным, чтобы внутрь не просочился ни зараженный радиацией воздух, ни газы, ни какая-нибудь другая отрава. Хотя биологическое оружие формально было под международным запретом, на уроках гражданской обороны описаниям его видов и жуткого воздействия на человека уделялось немало времени. Да, бункер был герметичным. И это означало только одно…