Руслан Ерофеев - Хтонь. Зверь из бездны

Казарин тоскливо глянул в окно, где плескались тяжелые свинцовые волны искусственного моря. Вспомнилась легенда из детства, будто в нем жила «щука-ведьма». Мол, сама рыбина невероятных размеров, крупнее любого сома, и с адским наездником на спине – скелетом ворона, намертво вцепившимся в хребет. По слухам, тварь из бездны рвала рыбацкие сети (непонятно откуда взявшиеся в водоеме, который все старались обходить стороной) и, согласно совсем уж вздорным россказням, утаскивала на дно маленьких детей. Потом прошла весть, будто бы водяное чудище выловили, и было оно два с лишним метра в длину, с боками, заросшими водорослями и водяным мхом, а на спине его действительно имелся такой же замшелый скелет огромного ворона. Судя по всему, птица попыталась выхватить добычу из воды, но не смогла высвободить когти и была утащена сильной рыбиной на дно. Разумеется, своими глазами никто эдакое чудо-юдо не видел – все ссылались исключительно на рассказы очевидцев, но о-о-чень авторитетных…

– Георг Фридрих Гендель. «Сарабанда»! – проговорил хорошо поставленным женским голосом работавший телевизор, и в комнату потекла невыразимо скорбная музыка, вызывающая в памяти разрушенные церкви и ушедшие под воду города [4].

Артем открыл жалобно скрипнувшую форточку и зло сплюнул в серый, просвистанный ледяными ветрами простор: свалившийся на его голову висяк неимоверно бесил. Но плевок тут же вернулся ему в лицо, подхваченный упругим, напитанным влагой сквозняком. Чёрт бы побрал это «море»! Казарин брезгливо утерся рукавом своего серого, видавшего виды пиджачка.

– Поговори мне еще! – вернул его к действительности бойкий тенорок Стрижака. – Когда в последний раз дочь видела? Отвечай!

– Утром! – буркнула Валька. – Ну, погоди…

– Эх, я тебе сейчас так погожу!.. Когда – утром? – не отставал Стрижак. – Во время завтрака? Или позже?

– Чего? – вытаращила глаза Валька, будто ее спросили о ланче с английской королевой. – Ты чё, начальник, какой, в натуре, завтрак!

Вдруг она запела с хрипотцой:

От неожиданности все немного помолчали.

– Некультурный ты, начальник, тиливизир, видать, не смотришь, – вновь нарушила тишину Валька, кивнув на светящийся голубоватым светом экран. – Говорю же, поглядела Ленка мультики, «Ну, погоди!», и в школу почапала. Половина восьмого была, до открытия винно-водочного еще, почитай, три часа с половой!

Симфонический концерт закончился, и теперь на черно-белом экране громоздкого «Горизонта», похожего на старый комод, кривлялась и негромко напевала песенку забавная зверушка – то ли слоненок, то ли мамонтенок:

Казарин шагнул к пискляво поющему комоду и повернул рукоятку настройки громкости, выключив звук.

– Соберись, Валентина, попробуй вспомнить, что еще дочка делала перед уходом? Может, говорила чего? Собиралась куда-то кроме школы? – увещевал между тем Вальку Стрижак.

Та посмотрела на него мутным взглядом, подбоченилась и вдруг проорала хриплым басом, очень громко, куда громче прежнего:

В такт пению Котиха притопывала по грязному полу своими тумбообразными конечностями, и Казарин заметил, как из-под ее юбки на заскорузлые половицы упала красная капля.

– Да ты, стерьва, опять без трусов! – изумился старичок Фрол Кузьмич. – Кой раз примечаю – трусы не носишь!

Пьяная баба, дурачась, прошлась руки в боки по комнате и чмокнула Кузьмича, который был ниже ее на две головы, в румяную стариковскую лысинку.

Прохрипев очередную матерную частушку, Валька вместо изящного поклона высоко задрала грязный подол, явив миру пышные рыжие кудри.

– П… да! – благоговейно выдохнул Кузьмич и перекрестился, как на святую икону, матово сверкнув рыбацкой блесной «Гертруды». Похоже, последний раз он наблюдал подобное зрелище лет сорок назад. Слабо ойкнула почтальонка Зина. Даже Стрижак потерял дар речи – хотя Артем давно убедился, что майора вообще крайне сложно сбить с понталыку.

«Плеханов, Игнатов, Засулич, Дейч, Аксельрод», – машинально повторил про себя Казарин последовательность, памятную еще с юрфака. Нехитрый, но действенный мнемонический фокус, благодаря которому многие поколения советских студентов навсегда запоминали членов марксистской группы «Освобождение труда». Чтобы потом с отвращением к самим себе вспоминать эту совершенно бесполезную информацию в самые неподходящие моменты вроде этого.

Никто не заметил, как на пороге комнаты возник встрепанный участковый:

– Товарищ майор, тут старший эксперт-криминалист Лунц звонил: народ громит машину с трупом!..

О советском дресс-коде, суевериях в самой атеистической стране и о том, каким неожиданным путем можно попасть в морг города Светлопутинска.

Длинное кумачовое полотнище с лозунгом «Перевыполним план по вскрытиям в Ленинскую пятилетку!» пару секунд парило в воздухе, а затем накрыло бурлящее, словно дерьмо в котелке, людское месиво. Серая фигурка, распластавшаяся на облезлом фасаде городского бюро судмедэкспертизы, медленно отклеилась от стены и, будто нехотя, стала падать вниз. Ее бережно подхватила многорукая толпа, не дав расплющиться о мостовую. Из сотен черных глоток вырвался нечленораздельный вой.

– Что за хрень здесь творится? – проворчал Стрижак, поправив ромбик университетского значка на груди, и сделал неуклюжую попытку выбраться из машины через тушу Вальки фон Кот, которая сладко посапывала и пускала губами пузыри. Грузить ее пришлось в спешке, но это не помешало ей уснуть прямо на плече сопровождавшего ее в «газик» милиционера.

– Не гони, сперва я один пойду, – проговорил Артем. – А вы лучше отъедьте подальше, не маячьте. А то на нас уже оглядываются…

Что-то подсказывало Казарину, что явление Стрижака народу при погонах и картузе с кокардой ясности данной ситуации не прибавит и ничем хорошим не закончится. Другое дело – он, Артем, в своем скромном сереньком пиджачке.

Одежда советского человека была не просто утилитарным предметом, каковой защищает от холода и прикрывает «срам». Она являлась своеобразным маркером, по которому можно было с точностью определить, к какому социальному слою этот самый человек относится: рабочий, колхозник или, не приведи боже, интеллигент. Куда там индийской кастовой системе! Она и в подметки не годилась неписаному советскому дресс-коду.