Джон Коннолли - Музыка ночи [litres]

– А мой заклятый враг тоже квартирует в библиотеке? – поинтересовался Холмс.

– Лично я его не жду, – ответил мистер Хедли. – Он-то никогда не казался мне реальным.

– Вы это заметили? – оживился Холмс.

Хедли уклонился от ответа.

– Если честно, джентльмены, вы уже наверняка догадались, я не ожидал вас увидеть, – сказал он. – Обычно персонажи сюда прибывают лишь после того, как умирают их авторы. Думаю, дело в том, что тогда они обретают некую статичность. Вы первые, кто появился в Кэкстоне при жизни вашего создателя. Удивительно, не так ли?

Мистер Хедли безумно жалел, что ему не к кому обратиться. Старика Торранса давно не было в живых, библиотека же функционировала без всякой помощи со стороны юристов, банкиров или правительственных учреждений, во всяком случае, без активного их вмешательства. Счета и аренда исправно оплачивались, отчеты исправно поступали в надлежащие инстанции, но мистер Хедли не имел никакого касательства к подобной волоките. Кэкстон работал исправно, как часы, и настолько глубоко укоренился в британском обществе, что народ почти никогда не проявлял к библиотеке чрезмерного любопытства.

Мистер Хедли предложил гостям чаю с пирогом, а сам возвратился в недра (или может статься, на чердак) библиотеки и обнаружил, что там начали создаваться подобающие Холмсу и Ватсону жилые помещения, основанные на иллюстрациях Пэджета и описаниях Ватсона. Речь шла о квартире дома номер 221 B на Бейкер-стрит. Мистер Хедли испытал неимоверное облегчение: шутка ли, ведь иначе он был бы вынужден постелить им у себя в кабинете, и неизвестно, как бы Холмс отнесся к такому расположению на ночлег.

В первом часу ночи библиотека завершила создание апартаментов, включая даже оживленную панораму викторианской улицы за окнами. Кэкстон занимал некое срединное пространство между реальностью и вымыслом, а библиотека не закрывала своим постояльцам доступа к антуражу их эпох, поэтому персонажи, которые хотели прогуляться, оказывались в уютных капсулах своих вымышленных вселенных. Правда, многие частенько впадали в сонное оцепенение (у некоторых оно длилось десятилетиями) или же совершали моционы по Глоссому и его окрестностям, что дарило им новизну впечатлений. Жители городка персонажей не замечали, если только те не набрасывались на ветряные мельницы, не заговаривали с шотландским акцентом о ведьмах и не выведывали возможности составить брачный союз с достойным холостяком, а то и женатым джентльменом.

Как только Холмс и Ватсон скрылись в своих апартаментах, мистер Хедли возвратился в кабинет, налил в стакан бренди и в деталях изложил события сегодняшнего дня в хронике Кэкстона, чтобы будущие библиотекари были навсегда в курсе всех событий. Потом он лег спать, и ему снилось, что он вцепился пальцами в край пропасти, а внизу с грохотом беснуются седые от пены воды Рейхенбахского водопада.

После той небольшой загвоздки жизнь в библиотеке наладилась и потекла гладко. Так продолжалось годы, хотя деятельность Холмса и Ватсона порой досаждала мистеру Хедли. Эта парочка взяла за правило устраивать рейды на Глоссом, предлагая помощь недотепистым стражам порядка, расследующим пропажи щенят, повреждения молочных бидонов, а еще – вероятную кражу кулька печенья, которую кто-то стянул из вагона полуденного поезда в Пенбери. Холмс и Ватсон настолько вживились в литературные нравы публики, что их почитали за гениальных эксцентриков. Идея наряжаться в великого сыщика и его секретаря свойственна изрядному числу англичан различной степени вменяемости, но лишь эти двое были действительно Холмсом и Ватсоном, хотя данному факту мало кто придавал значение.

Был еще некий нюанс с ядовитым веществом, попадавшим в библиотеку на регулярной основе. Источника проникновения этого вещества мистер Хедли, как ни старался, установить не мог – оставалось предполагать, что о его пополнении преступным образом заботится сам Кэкстон. И посему мистер Хедли бывал на взводе: боже упаси, если кому-то из въедливых полицейских ищеек удастся установить пагубное пристрастие мистера Холмса – и тогда круглосуточное наблюдение за Кэкстоном гарантировано (не говоря об аресте литературного персонажа)! Мистер Хедли и знать не хотел, какие статья и срок предусмотрены за это правонарушение, а потому слезно умолял Холмса не афишировать пристрастие к зелью, а уж если употреблять, то исключительно в тиши и покое своих личных апартаментов.

В остальном же мистер Хедли в новичках души не чаял. Он гордился ими, засиживался вечерами в их компании и непринужденно обсуждал прославленные дела, про которые он прежде запоем читал – или же испытывал познания Холмса, спрашивая его о тех или иных редких ядах и сортах табака. Он по-прежнему оставался подписчиком « Стрэнда », считая его содержание в целом прекрасным и не испытывая к редакции враждебности за публикацию последнего приключения Холмса. Еще бы, ведь именно благодаря этой «злосчастной» публикации он удостоился чести держать под своей крышей двух знаменитых героев! Однако в чтении « Стрэнда » он на месяц-другой запаздывал, поскольку журналам по-прежнему предпочитал чтение книг.

И вот в августе тысяча девятьсот первого года безмятежный уклад вдруг взбаламутило неожиданное происшествие. Мистер Хедли ненадолго отлучился в Клэкхитон к сестре Долли, а по возвращении застал Холмса и Ватсона в неописуемом состоянии.

Холмс, потрясая зажатым в сухощавом кулаке последним номером « Стрэнда », нервно восклицал:

– И что это, я вас спрашиваю?

Мистер Хедли взмолился о благоразумии и попросил Холмса перестать теребить журнал. Наконец, заполучив изрядно взлохмаченный номер « Стрэнда », он сел на стул и, отдышавшись, ознакомился с первой частью « Собаки Баскервилей ».

– И вам это нравится? Тут нет упоминания о моей предшествовавшей гибели! – негодовал Холмс. – Вообще ни единого словечка! Получается, я грянулся в водопад и даже не намок!

– Погодите, – воззвал к нему мистер Хедли. – Давайте подождем. У меня напрашивается вывод, что события произошли раньше, чем на Рейхенбахском водопаде, иначе бы Конан Дойл был бы элементарно вынужден объяснить ваше повторное появление. Напрягите память, мистер Холмс, может, вы что-то помните о том расследовании? Или у вас, доктор Ватсон, есть что-нибудь в записях?

И Холмс и Ватсон тотчас заявили, что единственные детали « Баскервилей », которые они помнят, – это те, о которых они только что прочли (хотя в принципе непонятно, является ли это все результатом ознакомления с первой частью или они сами бессознательно подстроились под новый рассказ).

Мистер Хедли порекомендовал героям не нервничать и остудить свой пыл. Вероятно, вскоре что-нибудь да прояснится.