Джон Коннолли - Музыка ночи [litres]

– Я… литературное изобретение, – вымолвил он.

– Точно, – кивнул Мориарти и сочувственно добавил: – Поймите меня правильно. Вы хороший – гораздо лучше, чем я, но тоже персонаж.

– Значит, я… ненастоящий?

– Я бы так не сказал. У вас есть своего рода реальность, правда, сперва она была немного куцей…

– А как же моя участь? – растерялся Холмс. – Свободная воля? Если вы не лжете, то, похоже, моей судьбой распоряжается кто-то другой, а не я. И мои действия изначально предопределены некими внешними силами.

– Нет, – отчеканил Мориарти. – Если бы было так, мы бы сейчас нашу беседу не вели. Мне думается, вы становитесь реальней с каждым новым словом, которое пишет автор, а немного от этой благодати перепадает и мне.

– Но что нам теперь делать? – задал вопрос Холмс.

– Кто его знает?.. Нельзя сказать, что все находится в наших руках, – подытожил Мориарти».

На этом Конан Дойл поднял глаза от страницы.

Вот чем заканчивался тот манускрипт. Виртуальной схваткой вымышленного персонажа со своим создателем: кто кого одолеет взглядом. В своем письме Конан Дойл описывает, что листы слетели со стола и веером рассыпались на полу, и в этот момент судьба Шерлока Холмса оказалась решена.

Холмс стал мертвецом.

Так началась цепь экстраординарных событий, повергших Кэкстонскую библиотеку в откровенно рискованное положение. Конан Дойл завершил « Последнее дело », отдав Холмса на волю Рейхенбахского водопада и в знак существования гениального сыщика оставив лишь тяжелый альпеншток. Публика кипела и скорбела, в то время как автор гордо погрузился в написание исторических романов, полагая, что именно они усилят его реноме.

Тем временем мистер Хедли продолжал трудиться в Кэкстоне. Его работа в целом сводилась к рутинным обходам, завариванию чая, вытиранию пыли, поливке цветов и чтению, а еще к тому, чтобы гуляющие персонажи (у некоторых имелась данная склонность) до наступления темноты исправно возвращались в свои апартаменты. Как-то раз мистер Хедли оказался вынужден объяснять весьма несговорчивому полисмену, зачем и для чего пожилой господин в доспехах домашней выделки набросился на декоративную ветряную мельницу в Глоссом-Грин и что больше он так делать не будет. Было сложно понять, каким образом в Кэкстоне обосновался Дон Кихот, ведь его автор был испанцем. Все дело, вероятно, было в близости английских первоизданий Сервантеса в тысяча шестьсот двенадцатом и тысяча шестьсот двадцатом годах и их первой публикации на испанском в тысяча шестьсот пятом и тысяча шестьсот пятнадцатом. Опять же, Кэкстон тоже иногда что-то путал. Такое бывало.

И вот однажды утром в среду, получив почтой плоский пакет, неуклюже обернутый и неплотно перевязанный, мистер Хедли несколько удивился. В пакете оказался экземпляр « Стрэнда » с « Последним делом ».

– Это что еще за шутки! – пробурчал мистер Хедли.

Свой подписной журнал он уже получил, и второй был ему не нужен. Однако вид знакомой вощеной бумаги и бечевки наводил на мысли. Он оглядел содержимое и пришел к выводу, что да, это обычное первоиздание (если таковые вообще можно считать «обычными»), которые поступают в Кэкстон с незапамятных времен. Хотя раньше журналы или альманахи сюда вообще-то не посылали.

– Боже мой! – вскинулся мистер Хедли.

Его начало снедать беспокойство. Взяв фонарь, он пошел в хранилище, поднимаясь (или, наоборот, спускаясь – архитектура Кэкстона была индивидуальна и не сравнима ни с чем – глубины здесь могли переходить в высоты и наоборот, а где-то на периферии с поступлением очередного первоиздания образовывались новые анфилады комнат). Никаких новообразований сейчас не наблюдалось, и мистер Хедли успокоился. Со « Стрэндом », наверное, вышла путаница, а вощеная бумага и бечевка лишь случайно совпадали с теми, к которым за годы привыкли библиотекари.

Он возвратился в свой кабинет, налил кружку чаю, а вновь прибывший номер « Стрэнда » смял и кинул в корзину для растопки. Затем почитал « Клариссу » Сэмюэла Ричардсона [79] «Кларисса, или История молодой леди» – роман Сэмюэла Ричардсона (1689–1761) в четырех томах. , извечно располагающую библиотекаря ко сну, и уютно задремал в кресле. Проспал он дольше обычного: когда очнулся, за окном вечерело. Готовя к растопке камин, мистер Хедли внезапно обнаружил, что номер « Стрэнда » отчего-то лежит не в корзине, а на столе, причем не измятый, а идеально гладкий.

– Э-э, – только и вымолвил мистер Хедли.

Из раздумий его вывело медное теньканье колокольчика. Надо сказать, что дверного звонка у Кэкстонской библиотеки не имелось, и мистер Хедли никак не мог свыкнуться с тем, чтобы колокольчик звонил сам по себе. Это могло означать только одно: в библиотеку прибыл новый постоялец.

Мистер Хедли потащился к входной двери. На крыльце стоял высокий, сухощавый мужчина с высоким лбом и орлиным носом, выпирающим из-под козырька шерстяной шапочки. Длинный плащ с балахоном подчеркивал чопорную строгость гостя. За его спиной маячил широкоплечий усатый джентльмен в пальто и котелке – в отличие от компаньона, вид у него был несколько стеснительный.

– Прямо зарисовка из сборника про Холмса, – вместо приветствия выдал мистер Хедли.

– Простите? – смущенно пролепетал джентльмен в котелке.

– Пэджет, – пояснил мистер Хедли. – Иллюстрация к « Серебряному » [80] «Серебряный» – рассказ из серии «Записки о Шерлоке Холмсе». . Восемьсот девяносто второй год.

Двое гостей как будто действительно шагнули с той самой иллюстрации.

– Все равно непонятно.

– Вас здесь быть не должно, – вымолвил мистер Хедли.

– Однако мы здесь, – возразил худощавый.

– Вероятно, произошла ошибка, – предположил мистер Хедли.

– Но вы же ее исправите, если оставите нас мерзнуть на улице, – прозвучало в ответ.

Мистер Хедли пожал плечами.

– Вы правы. Что ж, милости прошу! Мистер Холмс, доктор Ватсон, добро пожаловать в Кэкстонскую частную библиотеку!

Мистер Хедли разжег огонь и попробовал коротко рассказать Холмсу и Ватсону про библиотеку. Нередко новички впадали в легкий ступор (согласитесь, не так-то просто в одночасье осмыслить баланс между восприятием своей физической реальности и вымыслом своего существования, что и впрямь является занятным парадоксом), однако позже персонажи свыкались со своем положением.

Холмс и Ватсон, кстати, даже не всполошились. Благодаря усилиям бывшего профессора Мориарти мистер Холмс, уже осознавший вымышленность своего происхождения, постарался, пока с ним не успел расправиться его создатель, довести это понимание и до Ватсона.