Нил Гейман - Пляска фэйри. Сказки сумеречного мира

Но сегодня и поле, и правила остались где-то в другой реальности. Мы оба знали, что это больше не игра, что безопасность кончилась. Где-то за последний час все нормальные границы растворились, исчезли, и дело даже не в том, что никого из взрослых нет дома, а девчонки спят без задних ног.

Палец Робби пошел гулять под бретелькой моего лифчика.

– Ты позволишь посмотреть на тебя?..

Какая-то часть меня собиралась сказать да, просто чтобы узнать, насколько шикарно все будет, но все остальное, а именно насмерть перепуганная девственница быстро отпихнула его руку и выплюнула:

– Нет!

Робби сел, немного отодвинувшись от меня, но руку с бедра (моего) не убрал.

– Что не так? – мягко спросил он. – Мне казалось, тебе нравится…

– Мне нравится.

– Тогда…

– Но я пока не готова, – честно призналась я.

Он нежно пожал мне коленную чашечку.

– Почему нет?

– Н-не знаю, – соврала я. – Просто знаю, что не готова. Пока.

Вся близость между нами разом пропала.

– Ты же не собираешься в дразнилки играть, правда? – голос его звучал все так же мягко, но где-то на заднем плане проглянуло подозрение.

– Так, минуточку. Я что, уже не могу сказать, что не готова, и не превратиться при этом в динамщицу? Может, у нас пока разные уровни .

Он еще отодвинулся и медленно покачал головой.

– Нет, не верю. Ты была сейчас со мной, вся целиком, и сама это знаешь. Тут что-то другое. Может… тебя что-то пугает?

Он попал в самую точку, но я не могла, просто не могла это признать. Как и того, какой абсолютной, незрелой, неопытной девственницей на самом деле была. И что не хочу, чтобы он касался моей груди, потому что боюсь, как бы за этим не последовал секс, а я не очень-то понимаю, что такое секс и куда он может меня завести, и уж точно совсем не уверена, что там, куда он меня заведет, я точно сумею со всем справиться. И что смертельно боюсь, что там, внутри меня, что-то изменится навсегда.

Робби откашлялся.

– Резинки у меня есть, если тебя это волнует…

– Я… я просто не могу сделать это сегодня.

Он откинулся на спинку кушетки, шумно выдохнул и принялся изучать тетин потолок.

– Не могу сказать, что ты упрощаешь нам жизнь.

– Я в курсе, – сказала я, захлебываясь во внезапной волне ужаса.

Вот оно. Робби больше не захочет со мной встречаться.

– Ну, ладно, – он погладил меня по ложбинке между большим и указательным пальцем. – Не волнуйся об этом. Пустяки.

– Нет, не пустяки.

Я в панике осознала, что пытаюсь сморгнуть слезы.

Он наклонился и поцеловал меня в щеку, потом встал, накинул кожаную куртку, забросил на спину гитару и двинулся к двери. Я пошла следом, чувствуя себя хуже некуда.

– Увидимся, – сказала я на пороге.

Тут он обернулся и обнял меня, окутал собой, целиком. Я снова ощутила в нем это солнце. Нет, нет, я не хочу его терять, подумала я, чуть не плача.

– Послушай, – сказал он куда-то мне в волосы. – Быть любовниками… этого надо хотеть на все сто. Нельзя принуждать другого, только не в этом.

– А что если я никогда… на все сто?.. – пробормотала я ему в грудь.

Все так же держа за плечи, он чуть-чуть меня от себя оттолкнул и поцеловал, очень нежно, в губы.

– Все еще будет, – пообещал он. – Вот увидишь.

С тех пор, как мне исполнилось пятнадцать, я каждую ночь делаю одно и то же. Прежде чем лечь спать, я выключаю верхний свет в комнате и зажигаю свечи – одну на комоде, одну на прикроватном столике и еще одну на подоконнике. Не поиграть в ведьму или там вызвать духов, нет. Я просто люблю эту жизнь в пламени – то, как оно мигает и пляшет. С люстрой на потолке все такое плоское, одинаковое, все купается в семидесяти пяти ваттах жесткого, яркого электричества. А когда горят свечи, сразу появляются тени, и комната становится мягче и сумрачнее. И таинственнее.

Тем вечером дядя отвез меня домой, я поднялась к себе, зажгла свечи и, не раздеваясь, уставилась в зеркало. Низко посаженные джинсы и короткий топ открывали длинную линию талии, плоскость живота. Что там парни всегда говорят? Нефиг девушке эротично одеваться, если она не готова дать. И что, вот этот топ – он эротичный? Выходит, я посылаю ложные сигналы, дразню? Динамлю?

Окей, может, он немного эротичный… ну, во всяком случае, эротичнее, чем свободные футболки на пару размеров больше, которые я обычно ношу. Да, я хотела понравиться Робби и специально для этого оделась. Но это же не значит, что я и на все остальное готова, до самого конца. Или как?

Я пожала плечами и натянула ночнушку – Аннализа сама выбрала ее для меня на прошлый день рожденья. Разумеется, розовую, с большущим дурацким кроликом спереди. Я представила Робби рядом, в комнате… нет, про секс можно даже не заикаться. Какой там секс, когда твой парень впополам от хохота сгибается.

И вот тут-то в нижнем левом углу зеркала я и поймала какое-то движение. Весной мама тоже встретила на кухне мышь, так что первым делом я подумала, это «Мышь 2: Иногда они возвращаются». Но чтобы мышь стояла на двух тонких ножках, имела блондинистый ирокез на голове и была от шеи до пяток одета в черную кожу – высокие ботинки, штаны и куртку, – такого я еще не видала.

Некоторое время я таращилась в зеркало, думая о том, что свечной свет еще и не такие шутки умеет шутить, после чего медленно обернулась, надеясь, что это уважающая себя галлюцинация и она не замедлит исчезнуть.

Галлюцинация себя не уважала. Фигурка в черной коже вальяжно прислонилась к стене моей комнаты, скрестив на груди руки и угрюмо глядя на меня. Личико у нее было красивое, идеальное. Хотя в парне вряд ли было больше четырех дюймов, что-то в нем проглядывало такое… подростковое. В каждом ухе у него болталось по крошечному серебряному колечку и на запястьях тоже поблескивало серебро. И от него пахло. Нет, не тот вонючий сырный дух из Аннализиного дома – тут было что-то помускуснее, позеленее, словно он принес на себе запах секвойи и эвкалипта… и еще глины.

– Тебя не бывает, – бессмысленно промямлила я. – Ты… ты один из Аннализиных мальчиков-фей, так?

– Голодный, – невыразительно отозвался он.

– Ты голоден?

– Еда, – он закатил глаза.

– И сколько ты уже тут торчишь? – я, кажется, покраснела от смущения.

Он, что ли, был тут все время, пока я пялилась в зеркало, созерцая свою эротичность? Любовался, как я переодеваюсь? Он… видел меня голой? Я села на кровать и натянула на коленки рубашку с зайчиком.

– Застеснялась? Сейчас? – ухмыльнулся он.

Судя по всему, парень решил, что с меня хватит и предложений в одно слово – большего я не достойна.

– Еда, – его физиономия снова посерьезнела.

Ну, по крайней мере, это более безопасная тема, чем моя девичья скромность.

– И чем же ты питаешься?