Бэзил Коппер - Морок над Инсмутом

Новость о краже со взломом была замята и не достигла ушей журналистов, а в самом университете к этому инциденту отнеслись легкомысленно. однако на все вопросы друзей и коллег относительно названий и содержания пропавших томов оба чиновника отвечали ледяным молчанием, а требования предоставить копии документов из кабинета библиотекаря встречали вежливый отказ.

Инцидент, ненадолго возмутивший мирное течение жизни великого университета, был в конце концов забыт, но лишь до тех пор, пока иные, еще более драматические события не обратили на себя всеобщего внимания. Возможно, «драматические» сказано слишком сильно, ведь они явились частью драмы лишь как звенья в цепи происшествий, сами же по себе они были вполне заурядны. Первое из них не имело непосредственного отношения к университету и произошло через несколько недель после описанного выше случая. Это был чудовищный пожар, в котором сгорели все архивы Публичной библиотеки города Аркхэма за XVII и XVIII века.

Что до кражи в университетской библиотеке, то, несмотря на расспросы всех обитателей кампуса, вор, обесчестивший почтенное книгохранилище, так и не был найден, и поскольку проведенное в замкнутом академическом кругу расследование не дало результатов, в полицию штата решено было не обращаться.

Эпизод с библиотекой также стерся из общественного сознания, а его место почти сразу заняли иные, более утонченные и таинственные явления. На сей раз это были происшествия в мужском и женском крыле университетского общежития. Кто-то тихо ходил по ним в ночи; двери и окна, тщательно закрытые и многократно проверенные с вечера, распахивались ночью и стояли так до утра; эхо едва слышных шагов шелестело в коридорах; краны в общих умывальных комнатах открывались сами; а электрические лампочки необъяснимым образом загорались или гасли, всякий раз вопреки той позиции, в которой находился выключатель.

Немало теорий было выдвинуто самими студентами, однако все сошлись на том, что молодые люди с разных факультетов ведут друг против друга на кампусе необъявленную войну, и этот период насмешливой враждебности продлился до тех пор, пока еще два инцидента, наиболее серьезные из всех, что произошли на гот момент, не переключили на себя общественное внимание.

Первый, показавшийся сначала простым несчастным случаем, хотя со временем его истинный масштаб стал очевиден, произошел с самим деканом. однажды ночью поднялся особенно сильный ветер, и, поскольку университет Мискатоника занимает возвышенное положение, многие молодые деревца вокруг него пали жертвой стихии. На заре ветер продолжал оставаться довольно свежим, однако значительно ослабел, когда случилась необычайная вещь.

В северо-западном углу кампуса Джефферсона стоял огромный каменный крест, увековечивший память студентов и преподавателей, павших в Войне за независимость и в Первой мировой войне. Он был гранитным, и время, казалось, не оставило на его поверхности никаких следов, хотя прошло 200 лет с тех пор, как он был воздвигнут, изначально с целью чисто религиозной; лишь позже он стал исполнять двойную роль христианского символа и военного мемориала. Доктор Дэрроу шел на лекцию, которую должен был читать в десять утра, как вдруг налетел порыв ветра. К ужасу проходивших мимо студентов, огромный каменный крест внезапно раскололся пополам, от верха до самого низа.

Двое сметливых студентов тут же, с риском для собственной жизни, бросились к доктору и увлекли его прочь с опасной стези, швырнув на землю, отчего профессор немного помялся, но зато остался жив благодаря героическим и самоотверженным действиям молодых людей. Весь в пыли, дрожащий от страха, доктор Дэрроу являл собой жалкое зрелище, а его изумление, вызванное необъяснимым разрушением мемориала, отразилось на лицах всех студентов, членов факультета, на чьих глазах произошел этот инцидент.

Еще более невероятным представляется тот факт, что рухнувшая колонна оказалась, по словам одного из свидетелей, «сырой и липкой» внутри. В игру вступили ученые умы университета и, к своему немалому удивлению, обнаружили, что внутри крест «совершенно сгнил». Этого точно не могло быть, поскольку гранит не только не подвержен гниению, но и вообще является одним из самых долговечных материалов на земле. Тем не менее кто-то или что-то потрудился над внутренностями мемориала так, что он весь превратился в студенистую, похожую на желатин массу.

Второй и самый страшный случай произошел некоторое время спустя. На территории университета, далеко от учебных корпусов и общежитий, была рощица, излюбленное студентами местечко летних амурных похождений. В неглубокой каменистой лощине был небольшой пруд; около ста ярдов в длину и сорока футов в ширину, он, как полагали, питался из каких-то подземных источников. В его черной поверхности даже отражение летнего неба казалось угрюмым, а его стоячая вода издавала слабый запах, в котором было нечто отталкивающее. Уголка этого чуждались, особенно в ночные или вечерние часы; однако и ясным летним днем куда приятнее было пройти мимо, чем замешкаться у пруда.

Все предшествовавшие инциденты были мгновенно забыты, когда тело Джеба Конли, пожилого дворника из Мискатоники, не появлявшегося на работе несколько дней, было найдено плавающим лицом вниз в стоячих водах пруда. Тревогу подняла некая студентка, благоразумно — как потом выяснилось — оставившая тело лежать лицом вниз. Было ясно, что бедняга мертв, и девушка, собравшись с духом, подняла толстую ветку, валявшуюся на берегу, и с ее помощью направила мрачную ношу пруда к берегу.

Немедленно вызвали доктора Натана Келли, университетского врача, который опытным взглядом констатировал отсутствие жизни. Он был один на берегу, хотя за его спиной между деревьев уже собирались кучки любопытствующих студентов. Перевернув тело, которое, на его взгляд, пролежало в воде не более суток — эту точку зрения позднее подтвердило вскрытие, — он обнаружил, что оно начисто лишилось лица, так, словно его никогда и не было.

Прежде невиданное и потому неузнаваемое воздействие до полной неузнаваемости расплющило и смяло его черты, покрыв их вдобавок слоем тошнотворной серой слизи, которую не удалось ни смыть, ни иначе уничтожить в прозекторской. Доктор Келли этого еще не знал, но близилось время кошмаров.

Как-то раз после полудня доктор Дэрроу сидел у себя в кабинете, просматривая университетские архивы, когда вошла секретарша и доложила ему о том, что его хочет видеть главный подрядчик строительной компании, приглашенной для ремонта креста. Они с деканом были старые друзья, но, когда Эндрю Беллоуз вошел в кабинет, тот поразился, заметив перемены в его поведении. Его друг был явно смущен и при этом сильно подавлен, если так можно было сказать об обычно столь уравновешенном и жизнерадостном Беллоузе, так что ученый муж сперва удивился, а затем встревожился, жестом приглашая Эндрю занять удобное кожаное кресло. Он велел мисс Бломберг сделать им по чашке крепкого кофе, и, пока секретарша не покинула большую, обшитую панелями комнату, в ней царило неловкое молчание.