Бэзил Коппер - Морок над Инсмутом

Помолчав, Оутс сделал еще одну пометку в своем блокноте.

— И вы готовы подтвердить это под присягой, — веско сказал он.

Декан снова замешкался.

— Вообще-то я не знаю. А что говорит Беллоуз?

Оутс тяжело вздохнул и гневно нахмурил брови.

— Беллоуз говорит то же, что и всегда, — ответил он сухо. — А вот вам, думаю, лучше пересмотреть свою позицию. Это очень серьезное дело. Человеку вашего общественного положения не пристало так легко отказываться от письменных показаний, данных под присягой.

Тяжелое молчание повисло между ними, пока гром за окном продолжал рокотать, сотрясая ставни. Наконец пальцы декана принялись выбивать нервную дробь на поверхности стола. Вид у него был потерянный и несчастный; человек не в своей тарелке. Оутс почувствовал, как, вопреки раздражению, которое вызывал у него этот человек, в нем шевельнулась жалость.

— По-моему, вам надо поспать, доктор, — сказал он мягко. — Эти события многих выбили из колеи. А я пока подготовлю команду для исследования этих подземелий. Утром сюда прежде всего прибудет отряд полицейских. А вы не желаете спуститься с нами?

Декан вспыхнул так, словно сомнению подверглась сама его честность.

— Разумеется, желаю, — твердо сказал он.

На этот раз пораженным выглядел Оутс.

— Но раньше вы категорически утверждали, что ваши нервы расшатаны и вы ни за что не спуститесь туда больше!

Щеки Дэрроу теперь тоже побагровели.

— Неужели? — рассеянно проговорил он. — Ну, если вы так говорите, мистер Оутс…

Здоровяк детектив положил на стол свой блокнот с записями так осторожно, словно то была бомба, готовая взорваться, и провел ладонью по лицу, в то время как его мысли метались под грохот грозовой канонады, бесновавшейся за окном. Он кое-что вспомнил. одну подробность, которая согласовывалась с внезапным провалом в памяти у декана. Чистые листы бумаги на месте бывших черновиков. Надо бы еще раз расспросить Холройда на предмет его проблем с памятью. И не далее чем сегодня утром его собственные заметки едва не пропали по причине злонамеренного сквозняка, который возник непонятно откуда в закрытом здании. Уж не старается ли кто-то — или что-то — недоступными его разуму способами стереть из памяти людей следы событий, произошедших в Инсмуте и Аркхэме? И это что-то связано с катаклизмами двухлетней давности?

Что-то враждебное жизни в том виде, в каком ее знают люди? Оутс был опытным профессионалом и настоящим прагматиком. Он прикусил губу. Даже он ощутил присутствие подводных течений, в которые ему не хотелось соваться до поры до времени. Так что он подавил свои дурные предчувствия и спокойно подвел беседу с деканом к концу. Позже он обсудит все это с медэкспертом. Они встретятся с глазу на глаз, и холодный профессионализм доктора вернет желанное равновесие его собственным мыслям.

Оставалось еще найти ответ на вопрос о том, кто сегодня покопался в тормозах его машины. Уж это наверняка человеческих рук дело. Хватит с него фантазий декана и Холройда. Ноздри Оутса вздрогнули от сдерживаемого смеха, стоило ему вспомнить шефа аркхэмской полиции, когда тот услышал о его расходах на починку автомобиля. Долго он пыхтел на тему различий между бюджетами полиции города и штата. Это воспоминание помогло Оутсу слегка ослабить напряжение, прежде чем он снова погрузился в трясину текущего расследования.

Его размышления прервал срочный телефонный звонок доктора. Уже совсем стемнело, когда Оутс прибыл в полицейский участок Оук Парк на самом краю города, и зеленоватые светляки, словно ядовитые миазмы, уже колыхались над приморскими болотами. И снова лягушачий ор показался ему чрезмерно громким и угрожающим в этом богом забытом месте. И снова Оутс подивился, с какой это стати городские власти решили построить здесь такой мощный участок, снабженный не только камерами предварительного заключения, но и прозекторской, и даже моргом.

однако ответом на все его вопросы было лишь недоуменное пожатие плеч. Аркхэм был тогда на подъеме, к тому же поблизости произошла железнодорожная катастрофа, из-за которой полиция и медики города напрягали все силы. Да и отцы города надеялись расширить его границы за счет строительства нового жилья — проект, которому не суждено было сбыться. Вот и стоял просторный полицейский участок, в котором работали всего один сержант и еще два полицейских, а морг использовали в крайне редких случаях. У доктора Ланкастера была, правда, на этот счет своя теория, но он ею пока с ним не делился. однако результаты аутопсии сделали его более разговорчивым. Морг в этом удаленном уголке на полпути между Аркхэмом и Инсмутом открыли, чтобы избежать дальнейшего внимания прессы. Хотя нельзя сказать, чтобы она их очень баловала: абзац-другой, вот и все, что напечатали по этому делу местные газеты.

Власти замяли смерть Конли, и его труп был перевезен сюда с такой поспешностью, что ни один журналист его и увидеть не успел, как оно уже покинуло территорию пруда. Когда Оутс подъехал к участку, от него как раз отъезжал автомобиль, за рулем которого сидел сержант, приветствовавший детектива ленивым взмахом руки: капитан ответил ему тем же. Он ломал голову, что такого срочного могло произойти, из-за чего Ланкастер не мог подождать со своим звонком до утра.

По узкой цементной дорожке он добрался до двери приемной, где худощавый рыжеволосый офицер тихо беседовал с кем-то по висевшему на стене старинному телефону, в который надо было говорить, сильно вытягивая шею. Оутс откинул крышку конторки и прошел за нее, в служебный, крашенный зеленой краской коридор, где за дверями с наполовину закрашенными стеклами угадывались шкафы каталогов, а тусклые лампочки в простых металлических патронах лишь подчеркивали бесприютность этого одинокого форпоста законности и порядка.

Доктор Ланкастер ждал его сразу за дверью морга с озабоченным выражением лица. Он был в уличной одежде и начал без долгих предисловий.

— Я зашел прибраться и закончить отчет около часа тому назад, — сказал он. — Здесь было закрыто, Халлоран за это место не отвечает.

Халлораном звали сержанта, с которым Оутс столкнулся на выезде с участка.

— И что? — спросил Оутс, напряженно глядя в лицо доктору. У того побледнели щеки, и в глубине глаз крылась серьезность, которой не было там раньше.

— Я как раз хотел, чтобы вы взглянули сами, — сказал Ланкастер.

И он повел детектива между прозекторскими столами в дальний конец морга, где из крана в фарфоровую раковину с меланхолическим звуком капала вода, нарушая тишину.

Задняя дверь косо висела на петлях, в воздухе пахло горелым. Оутс даже вскрикнул от изумления, когда присел и увидел расплавленный металл петель и дверного замка.