Регина Лукашина - Блеф во спасение

— И хранили долгие века, — добавил полковник Дубровин — Марго нам доложила, что профессор предъявил ей некий артефакт, якобы, тайно заменённый на тот, что когда-то был дарован из папской библиотеки ради преумножения наук кунсткамере. Во времена саксонской династии. Первое, очень слабо верится, что Ватикан расстался с чем-то, действительно, ценным. Но в качестве предмета торговли рог единорога, он же — рыба-меч, вполне сгодится. Они его для этого сюда и привезут вместе с древней бормашиной и камнями из почек верблюда. Скверно то, что всё это лишь для отвода глаз. Лена права в том, что ключ — это точно не старая кость. И где он хранится? На холме Ватикана в могиле Святого Петра? Это уже где-то было.

— Было, — кивнула Лена. — Дэн Браун. Ангелы и демоны. Но в плагиате Софию Фоминичну упрекнуть трудно, полтысячи лет разницы в её пользу. Если честно, я сама пока не очень понимаю. Единственная зацепка — бой у могилы в венгерском аббатстве, о котором рассказывал генерал. Парижский словарь московитов сохранил сведения о том, что новый год до 1492 года в марте и позднее в сентябре отмечали особыми церемониями…

— Это ты сейчас к чему? — спросил Антонов.

— Пока ни к чему, мысли вслух. Смотрите. Петро Антонио Солари в 1493 году был по тем меркам уже очень немолодым человеком, 48 лет. Вдруг он скоропостижно умирает при невыясненных обстоятельствах. Вскоре после этого к папскому престолу на блюдечке привозят бесценную штуковину. Ни за что не поверю, что София позволила кому-то сбежать, не таких ловили на пути в орду. Так вот я к чему. До Центрального государственного архива древних актов мне сейчас с вашего компьютера не добраться, правда? Нужно узнать в лицевом летописном своде всё, что относится к его гибели. Это раз. Второе. Если выяснится, что он, Пьетро, как-то засветился в Италии…

— Лена, поздравляю. Твоя гипотеза… Да ты на след напала, дорогая! В оцифрованном архиве города Верона есть сведения о том, что в результате стычки двух враждующих семейств 16 октября 1494 года знатный синьор Solari заколол троих нападавших, но сам был проткнут шпагой из-под руки беспалого злодея и упал с моста Скалигеров в воду. Тело искали, не нашли.

— Лихой парень. Архитектор, говорите? Пятидесяти лет… — пробубнил Михаил под нос, однако военные аналитики его наблюдение поддержали.

— Сдаётся мне, старик Пётр Фрязин в могиле переворачивался, пока его именем соблазняли Джульетту. И резали Тибальда с компанией. Остаётся только один вопрос. Как в кино. А ключик-то где?

— Джек Поплуэлл, пьеса «Хлопотунья». Во французской версии Робера Тома «La Perruche et le Poulet», в нашей — «Ищите женщину» с Леонидом Куравлёвым и Софико Чиаурели. Глупо иметь один ключ… Один ключ может потеряться. Так пойдите и спросите у вашего слесаря!

— Подводим итог, ребята? — Дубровин мельком взглянул в окно, где уже проплывали серые от дождя пригороды северной столицы. — Рог единорога — это блеф. Но ключ тоже как-то связан с этим зверем. Белая лошадь, грива шелковая, завитая волнами, витой рог, часто с позолотой? Если это поможет нам, давайте возьмём на вооружение традиционную картинку. Допросить генерала на счёт того парня из его отряда, что отжал для себя побрякушку из могилы, думаю, не проблема. В уездный музей кого-нибудь направим. Дырка в нашей модели — это количество, качество и наличие ключей.

— Саш, послушай сейчас меня внимательно, не перебивай. Это мысли вслух, — попросила Лена, сплетая пальцы так, что сложенные указательные напоминали пистолет. — Некто, выдающий себя за Петра Фрязина, отволок обманку римскому папе и засветился в Европе. Зачем это ловкачу, вашему коллеге, средневековому авантюристу и плуту, это было делать? Чтобы всех, кто проявит большую изощрённость и проницательность, чем библиотекари папы Сикста IV… Или какой он у них уже тогда был?

— Александр VI, Родриго Борджиа… Твой тёзка, Шурик! Правил с 12 августа 1492 года. Хотя ему было больше дела до баб и грабежа, чем до забот о преумножении славы святого престола. Менялись папы тогда чаще, чем у нас председатели правительства при Ельцине.

— Так вот. Лже-Пьетро, назовём его самозванец…

— Засланный казачок! Нелегал, доверенный посланец Зои Палеолог.

— Пусть так. Мне представляется, что он насовал трефовых валетов, то есть фальшивых ключей, несколько в разных местах Европы. Их было три маленьких и два больших. Костяные рога — в Ватикане и в кунсткамере. А ювелирные, магнитные, проще говоря, похожие на правду, где-то ещё. По дороге на Русь он похоронил попону своей лошади. Раз! В Милан пройдоха вряд ли бы сунулся, ведь там его могли опознать родственники, даже спустя много лет. В Вероне он жил — два. И третий настоящий — где-то в России. Его прятала лично великая княгиня. Вот они зачем все гоняются за черновиком моей курсовой, там есть на местонахождение ключа какая-то подсказка. У меня была одна версия, что это могила самого настоящего Солари. Однако это было бы слишком просто. Будем искать. Это первое. В Кремле, надеюсь, пока мы тут ищем черепаху Тортиллу с золотым ключиком, штукатурку со стен начали отскребать? Погони-погонями, а тайник на Боровицком холме.

Замелькали за окном полустанки, когда-то дачные, сейчас — сдавленные городскими окраинами. Воспользовавшись передышкой, майор Келебдаенен, ещё не привыкший к своему новому званию, вместе со старым другом вышли в тамбур покурить. Двое бывших журналистов остались одни, и Гриша взял её за запястье. Да так сильно, что стало больно. Часы вдавил.

— Ленка, — в глазах учителя истории засветилось что-то детское, как у разбившего стекло мальчишки. — Мы с тобой столько вместе прошли. Одна командировка в Ботлих чего стоит. Не могу я вот так, втёмную с тобой. Не могу сказать прямо, сама понимаешь, подписка. Но ты вот что…Помнишь, как тебя редактором смены посадили. Даже на фамилии не смотрела, тексты просматривала. Только ты отличишь мой репортаж от чужого.

Последние слова Григорий Антонов произнёс с нажимом. И вышел из купе в коридор. Запоминается последнее. Этому нас ещё Штирлиц научил.

В сизой ветоши низких облаков появился просвет. Издёрганные тени непогоды панически удрали к югу, теряя куски неопрятных одежд. На небе, голубом с белыми мазками, не осталось ничего угрожающего. Великолепный город на Неве встречал гостей торжественной мелодией, и каждый раз звук её аккордов трогал Елену Кочетову до слёз. Вот, бюст Петра в широком зале с презрением оглядывает пестроту лавок рекламы. Незаметная лесенка слева ведёт к платформам метро. Не притормаживая, напарники прошагали вперед, к площади с обелиском в центре, и направились к длинному зданию отеля, на крыше которого до сих пор торжественно и упрямо несут воспитательную функцию светящиеся буквы: «город герой Ленинград».