Регина Лукашина - Блеф во спасение

Хозяин дома очень внимательно дослушал репортаж, иронически кося глазом в сторону свалившейся ему на голову парочки. Переключил канал. «В Санкт-Петербурге в результате стихийных волнений студентов пострадали уже двадцать пять человек, двое находятся в больнице в тяжёлом состоянии. Напомним, призыв выйти на протестную акцию распространили накануне в социальной сети…». Следующая кнопка на пульте. Репортёр в кадре. Крики перепуганных девушек, водомёт. Ах, нет, это антиглобалисты в Гамбурге. «В заключение выпуска к культурным событиям в северной столице. Завтра на Васильевском острове открывается совместная выставка нашей кунсткамеры и странноприимного дома Святого Духа из Рима, объединённая общей темой развития естественнонаучных знаний позднего средневековья. Её изюминкой обещает стать легендарный рог диковинного животного, украшенный яшмой и золотой чеканкой. На протяжении столетий раритет принимали за головной рог носорога или фантастического единорога, однако сравнительно недавно было доказано, что это кость рыбы-меч. Ряд аналитиков полагает приезд в Санкт-Петербург итальянской экспозиции весьма двусмысленным, дескать, таким образом власть на фоне студенческих волнений «знания вместо услуг» делает неловкую попытку оправдаться. Одним из инициаторов проведения выставки стал депутат Государственной Думы…».

— Nulla dies sine linea, — проворчала Лена, — благодетель хренов.

Медик её латынь понял, кивнул. Вытащил из гардероба серую ветровку с тёмно-синей отделкой, протянул недавнему пациенту:

— Ни дня без строчки… Она по привычке новости смотрит, никак своё радио из головы не выкинет. А меня уже тошнит от баб с привоза, что орут, мол, наше сало эволюционирует. И наши не лучше. Ты прикинь, вроде бы, твой размер? Если чуток великовато будет, оно и к лучшему. Руке свободно.

— Лёш… Мне очень неудобно тебя спрашивать! Деньги у нас есть, — одноклассница посмотрела на тверского купца почти жалобно. — Прости.

— Вот дурочка! — он добродушно рассмеялся — да я тут скоро стихи от скуки начну писать. Вы мне хоть вечер нормальной жизни подарили. Будет что вспомнить, да и мотоцикл починять — одно удовольствие. Не помятые снегоходы этих дураков с долларами вместо мозгов. Хочешь, в электрик его тебе покрашу, или оленя тюнингом нарисуем, как в «Снежной королеве»? Куртки ваши на выброс… Мухе… Мухаммеду из одежной лавки звонил уже — принесёт на выбор. Он свой, не беспокойтесь. В Дагестане пограничником был. Сказал, что поставит товар на кон в нарды. Ты играешь ведь?

Разведчик, разумеется, играл. Восток — дело тонкое. Там нарды — игра, требующая степенного разговора уважаемых мужчин. Войну и мир, свадьбы и строительство сёл определяли эти чёрные и белые костяшки.

— Вы, надеюсь, понимаете, что проиграли уже всё до трусов? — серый от гнева, благообразный синьор в сотый раз пробегал глазами меню ресторана в одном из самых уютных районов Рима по ту сторону от туристических троп через мутные бурые воды усталого Тибра. — княжна — тонкая штучка. Нельзя с ней так топорно, вы понимаете? Вопросы крови — самые сложные вопросы в мире… Так? Не помню правильно цитату. Неужели было трудно на самом деле вытащить этого её женатого любовника из орды, назначить её обратно на радио на какую-нибудь культурную программу. Терпеть не могу эту бабу, однако прекрасно осознаю, что требуется настрадавшемуся человеку. Покой, покой и ещё раз покой. Надо же было додуматься послать головорезов в погоню… Они ушли вдвоём, да? Положили дюжину бойцов. Поздравляю, господин депутат. Поздравляю! Теперь она влюбится в своего спецназовца, и у нас не останется козырей. Вы ведь даже не пытались с ней торговаться.

— Послушайте, профессор, вы меня отчитываете, как школьника. — член комитета по внутренней политике заказал себе омаров и ковырялся в Яндексе в поисках инструкции по этикету их поедания, — а ведь у нас и успехи есть. В пятницу на митинги в пяти крупных городах вышли сотни тысяч студентов! В Москве перекрыли Садовое кольцо. С этим Кремлю придётся считаться. Мы почву подготовили, пока вы тут полонезы разводите на счёт нервов этой бабы. Взять её за горло и вытрясти всё, что знает!

— Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков! Высоцкий пел, — доктор Onde провёл пальцами по мавританкой бородке и сердито засмеялся. — Мало! Детки уже лазили на столбы весной, когда с коррупцией боролись. Ждали, что им десять косых евро выдадут, если их полиция загребёт. Нет, бесценный конгрессмен! Устойчивость государственной системы в России завязана на уважении к личности. Тему «вас не уважают и обманывают» надо топливом подкармливать каждый день. Про духовную грамоту Софии уже пресс-релиз состряпан, так? Кость брошена, так? Чем вы завтра эти сотни тысяч удивить намерены, ведь их мамочки по рукам-ногам свяжут, узнав про двоих психов в больнице, что сами полезли на фонарные столбы, сами руки-ноги сломали, упавши. Елену Кочетову надо перетянуть на нашу сторону, не иначе. Сейчас она НИЧЕГО не знает. Страх, если вы её прижмёте, выбьет из неё мысли и догадки. Обещайте ей место не пресс-секретаря СВР тогда уже, а министра печати и информации, чтобы полетели клочки по заулочкам. Девочки очень злопамятны, месть сладка. И не забудьте объявить помощника нашего царя будущего кем-то вроде отщепенца или бешеного пса… Сорвался с привязи, мол. Да перед нею надо теперь поклоны земные бить, чтобы поверила вам.

— Перед кем, перед этой безработной журналисткой? — скривился член нижней палаты, окуная пальцы в мисочку с лимонной водой.

Американский профессор печально посмотрел на собеседника. Резво расчерчивали персиковое итальянское небо чёрные стрижи, ловили толстых упитанных мух. Зазвенел на мощёной улочке проезжающий велосипед. Рим потягивался после жаркой сиесты, наигрывал на концертино возле старинных храмов, раскатывал для многочисленных туристов тесто пиццы. Всё-таки они правы, те, кто называет русских ватниками. Если судят лишь по такой элите. Объяснять ему, что княжна Фаворская в колыбели слышала передаваемую от бабушки к внучке семейную легенду и может её с чем-то сопоставить из той лавины информации, что изучала в архивах ещё в студенчестве, из той массы профессиональных знаний, что ей дала работа на радио? Пожалуй, этот… Да, депутат ничего не поймёт. Его мир заканчивается персональной машиной, кофейной машиной в приёмной и сексуальной машиной секретаршей там же. В том далёком, очень далёком девяностом году, докладывая на студенческой конференции, Елена, сама того не осознавая, объявила о великом открытии. Священная улица Китай-города — туристический маршрут. То, что находится за Кремлёвской стеной — иное качество. МОЛΩN ЛАВЕ — остроумный ребус. Выдуманный сценаристом, его злейшим врагом, сделавшим его калекой там, в склепе Тиханьского аббатства. Этот ребус был выдуман только ради одной цели — разогреть воображение последней из рода Софии Палеолог, далёкой её правнучки. Заставить кровь забурлить в жилах, заговорить, разбудить наследственную память. И пусть склеятся воедино намёки, рассказы старших и всё то, о чём боялись рассказывать детям при большевиках и орде, поляках и французах. Тверская помещица, бывшая радиоведущая, аристократка духа, спортсменка, актриса, бывшая комсомолка и просто красавица… Духовная грамота племянницы последнего византийского императора была для неё той же сказкой, услышанной на ночь в детстве, какой для большинства малышей является история о попе и его работнике. Или колобок.