Лора Перселл - Безмолвные компаньоны [litres]

Она поступила глупо? Теперь, когда компаньоны превратились в разрозненные обломки посреди мощеного двора, все это и впрямь выглядело нелепо – истерика перепуганной барыни. И все же лошади нервничали, прижимали уши и косились так, что были видны белки глаз. Корова Беатриче забилась глубже в стойло и перебирала губами сено в кормушке. Животные знали. Животные всегда чувствуют подобные вещи.

– Ну вот, – с одышкой проговорил Питерс. Пот заливал ему глаза. – Последняя осталась.

Все повернулись к компаньонке, которую Сара называла Геттой. Оставшись в одиночестве, она молча, невозмутимо взирала на уничтоженных сотоварищей. На лице безмятежная улыбка, белая роза прижата к груди.

Элси показалось, что она вряд ли смогла бы смотреть на то, как Питерс разрубит эту последнюю фигуру. Каково это – увидеть, как распадутся на куски черты этого личика, так похожего на ее собственное в детстве? Прошлое отсечено и идет в огонь.

Питерс шагнул вперед.

– Нет! – это была Сара. – Нет, прошу вас. Это невозможно! Только не Гетту. Она уже довольно настрадалась.

Элси повернула голову так, чтобы поля капора скрыли ее лицо от всех, кроме Сары.

– Мы должны сделать это, Сара. В этих предметах есть что-то такое… что-то неправильное.

– Как вы можете судить о том, что в них что-то неправильно? Откуда вам знать? Вы знаете лишь, что вас они пугают.

Отпечаток детской руки на стекле, неуловимое движение этих глаз.

– Да, она меня пугает. И одно это уже достаточно весомая причина. Вы полагаете, это полезно моему ребенку – все эти испуги и переполохи?

– Но Гетта – мой предок. Я читала о ней, мне кажется, будто я с ней знакома, – мольба в голосе Сары сменилась безысходностью. – Что, если она пытается с нами связаться? Если просит меня устранить несправедливость? Я не могу ее подвести!

Ну конечно, она уже слышала об этом. Что убитые не могут упокоиться и скитаются по свету в поисках справедливости. Элси доподлинно знала, что это сущий вздор. Видно, та старуха, миссис Крэббли, годами вбивала в голову Саре подобную чепуху. Месмеризм, подумать только!

– Мисс Сара, – вступила миссис Холт, – осмелюсь заметить… Я с юных лет живу в этом доме. И никогда не было у нас здесь никаких привидений и призраков!

Хелен шмыгнула носом.

– Но вы не состояли в родстве с Геттой! – с фанатичной энергией набросилась на нее Сара. – Она и не пыталась достучаться до вас . А мы с ней похожи, она и я. Умоляю, оставьте ее мне. Хотя бы до тех пор, пока я не дочитаю дневник.

Со стороны груды оставшихся от компаньонов досок раздался тихий скрип, словно оседали балки. Ей нужно принять решение. Скоро начнет темнеть.

– Сделайте это, – прошептала Мейбл. – Пусть ее разрубят и сожгут дотла, к черту.

– Мейбл! – возмущенно откликнулась на ее слова миссис Холт.

Элси вздохнула. Сколько же их в мире, в прошлом и в будущем: печальных, одиноких маленьких девочек. Она уже довольно настрадалась . О ком говорила Сара, о Гетте – или о себе самой?

Элси уже заняла дом Сары и получила ее бриллиантовое колье. Она не сомневалась в том, какого решения ожидал бы от нее теперь Руперт.

– Сара может оставить Гетту себе, раз для нее это так важно. Но я настаиваю, чтобы ее убрали из дома и заперли в мансарде, подальше от моего ребенка.

– О, благодарю, благодарю вас, миссис Бейнбридж! – пропищала Сара. – Я уверена, что вы поступаете правильно.

Щеки у нее пошли красными пятнами. Глаза блестели ярко, как иней.

– В мансарде, вы понимаете?

– Да, да. Я буду держать ее в мансарде, ничего страшного.

Сара схватила Гетту так порывисто, будто вырвала ее из лап смерти. Она прижимала ее к себе нарисованной стороной, но из-за раненой руки никак не могла ухватить половчее.

– Кто-нибудь поможет мне отнести ее наверх?

Мейбл и Хелен дружно попятились.

– Господь милосердный! – воскликнула миссис Холт. Побряцав ключами, она отперла кухонную дверь. – Вы уж поскорее, мисс Бейнбридж. Мои девушки скоро собственной тени начнут бояться.

Когда Сара с Геттой скрылась в доме, Элси вынула из кармана спичечный коробок. Питерс протянул руку, но она отрицательно качнула головой. Этот огонь она хотела зажечь сама.

– Наконец-то, – прошептала Мейбл.

Элси приблизилась к груде обломков. Подул ветер, и вуаль у нее за спиной поднялась, как черный дым. Она будто увидела себя со стороны – серьезную и торжественную, в черном.

Части компаньонов причудливо перемешались: волосы цыгана, отделенные от головы, словно скальп, разрубленное пополам жутковатое дитя. Теперь они ее не пугали. Вынув спичку, Элси чиркнула по коробку.

Искра, вспышка синеватого света, потом оранжевое пламя. Сквозь перчатки Элси почувствовала тепло. Она наблюдала, как огонек пляшет на ветру, чувствуя силу в руке и готовность одним движением выпустить эту силу на волю. Она уже ощущала запах дыма.

– Ну же, мэм, – поторопила Хелен.

Элси отпустила спичку и дала ей упасть.

Затрещало дерево, груда разом вспыхнула. Из пламени за ней наблюдал глаз. Краски теряли цвет, а он таял, стекал по щеке, будто кровь.

Кажется, я поступила правильно. Кажется, все идет хорошо.

Тот цыганенок (Меррипен, как он называет себя) прижился в конюшне. Он торжественно поклялся, что не станет оставлять двери незапертыми и помогать своим нечистым на руку соплеменникам. Я знаю, что это за народ.

С тех пор, как я сменила гнев на милость и помогла ее маленькому другу, Гетта вся светится от удовольствия, носится по лестницам наперегонки со своими спаниелями, носит на кухню выращенные ею травы большими пучками и любуется моими бриллиантами. Меня немного удивляла эта радость, но в то же время я чувствовала, что горжусь своей дочерью. Ведь я решила, что она справилась с огорчением, преодолела его, как подобает леди. Ей, думала я, служит достаточным утешением то, что удалось пристроить на службу друга. Как удачно Джосайя сумел ей все объяснить , повторяла я мысленно. Могла ли я знать? Могла ли помыслить, что муж совсем ничего ей не сказал?

Все началось с приездом мальчиков. Стояли жаркие, неприятно душные дни. Все утро стрекотали сороки, обсуждая свои секреты. Но мои сыновья пребывали в прекрасном настроении, они выскочили из кареты, такие долговязые, неуклюжие, радостно хлопая друг друга по плечам.

Джеймс первым направился к Большому холлу. Генри его перерос. За этот год он сильно вытянулся, прямо, как тростник на одной из грядок Гетты. А Чарльз! С трудом верится, что Чарльз вышел из моего тела! Он такой крепыш и здоровяк, крепко сбит и наделен силой мастиффа. Неудивительно, что при рождении он произвел в моем теле столько разрушений, неудивительно, что повитуха сказала… Впрочем, теперь это уже не имеет значения.