Стивен Кинг - Судьба Иерусалима[= Жребий; Салимов удел]

— Ммм, — отозвался Джимми, сползая со стола, как пловец, входящий в воду. Глаза его открылись, и какое-то время в них отражался ужас. Он бессмысленно глядел на них, не узнавая.

Потом он все понял и расслабился.

— Ффу, ну и сон мне снился.

Марк кивнул с полным пониманием.

Джимми посмотрел в окно и произнес «день» с таким выражением, как скряга произносит «деньги». Потом он встал, подошел к Мэтту и взял его за руку.

— Все в порядке? — спросил Марк.

— Похоже, ему лучше, чем было вечером, — сказал Джимми. — Бен, я думаю, будет лучше, если мы выйдем через служебный вход, если вчера кто-нибудь заметил Марка. Чем меньше риск, тем лучше.

— С мистером Берком ничего не случилось? — спросил Марк.

— Думаю, нет, — ответил Бен. — Я верю в его сообразительность. В любом случае, Барлоу придется ждать следующей ночи.

Они прокрались по коридору и спустились вниз в служебном лифте. Кухня в этот час — четверть восьмого — была пуста. Одна из поварих заметила их, помахала рукой и сказала: «Привет, док». Никто ей не ответил.

— Куда сначала? — спросил Джимми. — В школу на Брок-стрит?

— Нет, — сказал Бен. — Там сейчас слишком много народу. До скольки сейчас занимаются младшие классы, Марк?

— До двух.

— Будет еще светло, — сказал Бен. — Сперва в дом к Марку. За кольями.

Пока они подъезжали к городу, в «бьюике» Джимми сгустилась почти осязаемая пелена страха, и разговор стих. Когда Джимми свернул с шоссе туда, где зеленый указатель возвещал: «Дорога 12. Джерусалемс-Лот Камберленд», Бен подумал, что этой дорогой они со Сьюзен возвращались домой после своей близости.

— Там плохо, — сказал Джимми, и его мальчишеское лицо показалось вдруг испуганным и жалким. — Черт, я просто чую это по запаху.

И я, подумал Бен, хотя это скорее психический запах, чем реальный. Могильный смрад.

Дорога 12 была почти пуста. Они проехали молоковоз Вина Пуринтона, стоящий возле дороги. Мотор был заглушен, и Бен вышел, чтобы посмотреть. Когда он вернулся, Джимми вопросительно взглянул на него. Бен покачал головой:

— Его там нет. Внутри свет. Он стоит здесь уже давно.

Джимми стукнул кулаком по колену.

Когда они въехали в город, Джимми сказал с абсурдным облегчением:

— Смотри, у Кроссена открыто.

Да, Милт снимал щит со своего газетного киоска, и рядом стоял Лестер Сильвиус в желтом дождевике.

— Надеюсь, это не все, кто остался, — сказал Бен.

Милт заметил их и помахал, и Бену показалось, что на лицах обоих застыло напряжение. На двери похоронного бюро Формэна все еще висела табличка «Закрыто». Хозяйственный магазин тоже был закрыт. Заперто было и у Спенсера. Закусочная работала, и, когда они проехали ее, Джимми притормозил у нового магазина. Наверху золотые буквы гласили: « Барлоу и Стрэйкер. Лучшая мебель ». На двери, как и говорил Каллагэн, висела табличка, надписанная от руки изящным почерком: « Закрыто до дальнейших объявлений ».

— Зачем вы здесь остановились? — спросил Марк.

— Чтобы на всякий случай проверить, — сказал Джимми. — Он может решить, что здесь-то мы ни за что не станем его искать. И я это знаю, что в таких магазинах иногда пользуются мелом. Надписывают ящики.

Они зашли сзади, и, пока Бен и Марк ежились под холодным дождем, Джимми локтем выбил стекло задней двери и открыл задвижку.

Воздух внутри был спертым и тяжелым, словно в помещении, запертом столетия, а не считанные дни. Бен просунул голову в торговый зал, но там было негде спрятаться. Непохоже, чтобы у Стрэйкера было много товара.

— Идите сюда! — хрипло позвал Джимми, и сердце Бена подпрыгнуло вверх.

Джимми и Марк стояли возле длинного ящика, который Джимми удалось приоткрыть с помощью молотка. В образовавшейся щели виднелись бледная рука и темный рукав.

Не раздумывая, Бен бросился к ящику. Джимми возился с молотком на другом конце.

— Бен, — сказал он, — ты можешь порезаться.

Но Бен не слышал. Он тряс ящик, не обращая внимания на оцарапанные руки. Они нашли его, проклятого убийцу, и сейчас он вгонит кол ему в сердце, как Сьюзен, как…

Он отшвырнул последние доски и увидел перед собой мертвое, бледное лицо Майка Райерсона.

Какое-то время они молчали, потом разом выдохнули… будто легкий ветерок пронесся по комнате.

— Ну, и что теперь? — спросил Джимми.

— Лучше сперва пойти в дом к Марку, — сказал Бен. В голосе его слышалась боль от разочарования. — У нас нет еще одного кола.

Они забросали ящик обломками крышки.

— Посмотри, у него на руках кровь, — сказал Джимми.

— После. Пошли.

Они вернулись назад, с облегчением выйдя под открытый воздух, и Джимми погнал «бьюик» по Джойнтнер-авеню к жилой части города. До дома Марка они добрались скорее, чем этого хотелось.

Старый «седан» отца Каллагэна по-прежнему стоял у дома рядом с «пинто» Генри Петри. Увидев это, Марк замер. Краска покинула его лицо.

— Я не пойду туда, — еле слышно прошептал он. — Извините. Я подожду здесь.

— Не за что извиняться, Марк, — сказал Джимми.

Он подъехал к дому, выключил мотор и вылез. Бен, чуть помедлив, положил руку на плечо мальчику.

— С тобой все в порядке?

— Конечно, — но это было незаметно. Подбородок его дрожал, а глаза потемнели. Внезапно он повернулся к Бену, и темнота ушла из его глаз, осталась просто боль.

— Закройте их, хорошо? Если они умерли, закройте их.

— Хорошо, — сказал Бен.

— Так будет лучше. Мой папа… он мог бы стать очень хорошим вампиром. Может, даже как сам Барлоу. Он… он все делал хорошо. Даже слишком.

— Попытайся не думать об этом, — сказал Бен, ненавидя себя за эти дурацкие слова. Марк посмотрел на него и слегка улыбнулся, одними губами.

— Дрова лежат сзади, — сказал он. — Внизу папин станок, с ним вам будет легче.

— Ладно, — сказал Бен. — Держись, если можешь. Но мальчик уже отвернулся, закрыв глаза рукой.

Они с Джимми поднялись по ступенькам.

— Каллагэна здесь нет, — сказал Джимми. Они обыскали здесь дом.

Бен нашел в себе силы сказать:

— Должно быть, Барлоу забрал его.

Он смотрел на обломки креста. Еще вчера он был у отца Каллагэна на шее. Это все, что осталось. Крест лежал рядом с телами супругов Петри, действительно мертвых.

Их столкнули головами с силой, достаточной, чтобы раздробить череп. Бен вспомнил невероятную силу миссис Глик и почувствовал тошноту.

— Пошли, — сказал он Джимми. — Нужно завернуть их во что-нибудь. Я обещал ему.

Они сняли с дивана покрывало и обернули им трупы. Бен пытался не смотреть и не думать о том, что они делают, но это ему не удавалось. Когда все уже было закончено, из свертка вывалилась рука — ухоженная, с лакированными ногтями, рука Джун Петри, — и он ногой запихнул ее обратно. Тела отчетливо вырисовывались под тканью, и он вспомнил фото из Вьетнама — черные резиновые мешки с останками убитых солдат, напоминающие сумки для гольфа.