Стивен Кинг - Судьба Иерусалима[= Жребий; Салимов удел]

Бен резко толкнул его.

— Прекрати, Марк. Прекрати!

Марк поднес руки ко рту, словно для того, чтобы не пустить наружу истерические рыдания. Его расширенные глаза смотрели на Бена. Наконец он смог продолжать.

— Я нашел фонарик в шкафу. И в это время Джимми упал вниз и начал кричать. Я тоже мог упасть, но он предупредил меня. Последнее, что он крикнул: «Осторожно, Марк!»

— Ну и что потом? — настаивал Бен.

— Барлоу и остальные убрали лестницу. Остальные только немного, чтобы было похоже… похоже на… — он потряс головой. — В темноте Джимми подумал, что лестница там, понимаете?

— Да, — сказал Бен. Он все понял, и ему стало плохо. — И эти ножи…

— Они воткнули их в пол внизу. Отломали рукоятки и воткнули лезвия в пол там, куда должен был… упасть…

— О Боже, — беспомощно сказал Бен. Он обнял Марка за плечи. — Но ты уверен, что он умер?

— Да. Его… проткнуло в полудюжине мест. Кровь…

Бен посмотрел на часы. Без десяти пять. Снова это ощущение уходящего времени.

— Куда мы теперь? — спросил слабо Марк.

— В город. Позвоним Мэтту, а потом поговорим с Перкинсом Гиллспаем. Мы прикончим Барлоу до темноты. Обязательно.

Марк безнадежно усмехнулся.

— Джимми говорил то же самое. Но он опять нас перехитрил. Это пытались сделать и люди получше нас. Бен посмотрел на мальчика и увидел, что надо что-то делать.

— Ты что, боишься? — спросил он.

— Да, боюсь, — просто ответил Марк. — А вы?

— Ия, — ответил Бен, — но мне уже все равно. Я потерял любимую девушку. Я правда ее любил. Мы оба потеряли Джимми. Ты потерял отца и мать. Они лежат в комнате, завернутые в покрывало с дивана, — это было жестоко, но необходимо. И последний удар. — Может, хочешь пойти посмотреть?

Марк отстранился от него с перекосившимся лицом.

— Ты мне нужен, — сказал Бен более мягким тоном. — Мне плевать, кто там пытался остановить его раньше, будь это хоть сам Аттила со своими гуннами. Я хочу сделать свой выстрел. И хочу, чтобы ты был со мной. Ты нужен мне, — и это была правда, чистая и неприкрытая.

— Хорошо, — сказал Марк. Он поглядел на свои колени, где его руки сцепились в безумной пантомиме.

— Поднимайся, — сказал Бен.

Марк безнадежно посмотрел на него.

— Я попробую.

Заправка Сонни в конце Джойнтнер-авеню работала, и сам Сонни Джеймс (выставивший свое прозвище в стиле кантри на громадном цветном плакате в окошке) встретил их у входа. Это был крошечный, гномоподобный человечек, чьи редеющие волосы были всегда коротко подстрижены, открывая для обозрения розовую лысину.

— Привет, мистер Мейрс, как дела? Где ваш «ситроен»?

— Сломался, Сонни. Где Пит? — Пит Кук был помощником Сонни и жил в городе, в отличие от самого Сонни.

— Сегодня он не появлялся. Ну, ладно. Все какие-то дохлые. Сам город как будто вымер.

Бен почувствовал, как в животе у него рождается истерический смех и рвется наружу неудержимой волной.

— Можно от вас позвонить? — осведомился он.

— Конечно. Привет, парень! Ты почему не в школе?

— Мы катались с мистером Мейрсом, — сказал Марк, — и у меня пошла кровь из носа.

— Хм, бывает. Это может быть повышенное давление. Нужно тебе проветриться, — он отошел за машину.

Бен вошел в здание станции и отыскал телефон.

— Камберлендская больница. Что вам угодно?

— Я хотел бы поговорить с мистером Берком. Палата 402. — Молчание. Бен уже хотел переспросить, когда голос в трубке спросил:

— А кто это говорит?

— Бенджамин Мейрс.

Внезапно он подумал о возможности смерти Мэтта. Могло ли такое случиться? Нет, конечно — это было бы уже чересчур. — С ним все в порядке?

— Вы его родственник?

— Нет, просто друг. А что…

— Мистер Берк скончался сегодня в 3.07, мистер Мейрс. Если вы можете подождать, я схожу посмотрю, не появился ли доктор Коди. Он может…

Голос еще что-то говорил, но Бен уже не слышал, хотя по-прежнему прижимал трубку к уху. Он вдруг понял, как много значил для них Мэтт, и как трудно им будет без него. Мэтт умер. Сердечный приступ. Выглядело это так, словно сам Господь отвратил от них свое лицо.

«Остались только я и Марк. Сьюзен, Джимми, отец Каллагэн, Мэтт. Никого нет».

Паника обуяла его, и он молча пытался ей противостоять.

Машинально он опустил трубку на рычаг, прервав на середине недоуменный вопрос с другого конца.

Он вышел на улицу. Было десять минут шестого. На западе тучи расступались.

— Наговорил не больше, чем на три доллара, — жизнерадостно заметил Сонни. — Это машина доктора Коди, так ведь? Она всегда напоминает мне один старый фильм, где…

Бен дал ему три доллара.

— Извините, Сонни, у меня несчастье.

Улыбка сошла с лица Сонни.

— Мне очень жаль, мистер Мейрс. Плохие новости от издателя?

— Можно сказать и так, — он сел за руль, захлопнул дверцу и тронулся, оставив за спиной Сонни в его желтом дождевике.

— Мэтт умер? — спросил Марк, глядя на него.

— Да. Сердечный приступ. Как ты узнал?

— По вашему лицу. Увидел ваше лицо.

На часах было 5.15.

Перкинс Гиллспай стоял на маленьком крыльце муниципального здания, куря «Пэлл-Мэлл» и глядя на западный край неба. Он рассеянно повернулся к Бену и Марку. Лицо его казалось печальным и тусклым, как стакан с водой в дешевой закусочной.

— Как дела, констебль? — спросил Бен.

— Понемногу, — отозвался Перкинс. Он сосредоточенно отрывал заусенец на пальце. — Смотрю вот, как вы тут катаетесь. Похоже, этот парень проезжал недавно один?

— Да, — ответил Марк.

— Слишком быстро. Смотри, как бы твоим родителям не досталось за тебя.

— Констебль, — сказал Бен, — мы хотим рассказать вам, что здесь случилось.

Перкинс Гиллспай выплюнул сигарету, не отрывая руку от ограды крыльца. Не глядя на них, он спокойно сказал:

— А я не хочу слышать.

Они уставились на него, не веря своим ушам.

— Нолли сегодня не появлялся, — сказал Перкинс так же спокойно. — Он позвонил вечером и сказал, что нашел машину Гомера Маккаслина в лесу. После этого он больше не звонил, — медленно, как человек, находящийся под водой, он полез в карман и достал еще одну сигарету. Потом начал бесцельно крутить ее между пальцев. — Все это меня доведет. Бен попытался еще раз.

— Гиллспай, это человек, который поселился в доме Марстенов. Его фамилия Барлоу. Он сейчас в подвале пансиона Евы Миллер.

— Да? — спросил Перкинс без особого удивления. — Он что, вампир? Как во всех этих книжках двадцать лет назад?

Бен не ответил. Он все больше и больше чувствовал себя человеком, проснувшимся от ночного кошмара и обнаружившим, что он продолжается под неумолчное тиканье невидимых часов.

— Я уезжаю, сказал Перкинс. — Все вещи уже в машине. Пушка и свисток у меня на столе. Поеду навестить сестру в Киттери. Сдается мне, здесь стало небезопасно.