Стивен Кинг - Глаза дракона [litres]

Боевая форма – сами эти слова пугали. Против кого солдатам воевать здесь, в центре города? Но они стояли повсюду, в боевой форме, с суровыми лицами.

Принц Питер покончил с собой! – таков был самый первый слух.

Принц Питер убит! – второй.

Роланд не умер; это ошибка. Врача обезглавили. Но король сошел с ума, и никто не знает, что делать! – третий.

Были и другие, еще более невероятные.

Над встревоженным замком повисла ночь, но никто не ложился. Площадь Иглы была залита светом факелов, и в каждом доме горели свечи и лампы, вокруг которых собирались люди, чтобы обсудить события. Все соглашались, что дело нечисто.

Ночь показалась еще длиннее дня. Миссис Брендон в ужасной тревоге ждала возвращения своих мужчин. Впервые в ее жизни в воздухе витало больше слухов, чем ей хотелось слышать. Но не слушать она не могла.

В предрассветные часы разнесся новый слух – настолько дикий, что сначала ему не поверили, но он повторялся снова и снова, пока даже часовые на постах не принялись пересказывать его друг другу. Этот новый слух особенно напугал миссис Брендон, потому что она поняла, как бледное лицо ее сына связано с мусорным ведром принца. Там было что-то, пахнущее паленым, чего он не захотел ей показать.

Принц Питер взят под стражу за убийство отца, гласил этот ужасный слух. Принц убил собственного отца!

Перед самым рассветом измученная женщина уронила голову на руки и погрузилась в тревожный сон.

– А теперь говори, что в этом ведре, да поскорее! Я не собираюсь с тобой шутить, Деннис! – с такими грозными словами Брендон закрыл за собой дверь в комнату сына.

– Я покажу, отец, но сперва ответь мне на один вопрос. Каким ядом был отравлен король?

– Никто не знает.

– А как он действовал?

– Показывай, что в ведре. – Брендон поднял тяжелый кулак. Он не тряс им, просто поднял; этого было достаточно. – Показывай, или тебе здорово достанется.

Дворецкий долго смотрел на мертвую мышь, ничего не говоря. Деннис в испуге наблюдал, как все больше мрачнеет лицо отца. Бурый мех мыши обгорел дочерна. Изо рта, из ушей, из выжженных глазниц все еще вырывались струйки дыма. Зубки, оскаленные в смертной гримасе, были черными, как зубья каминной решетки.

Брендон хотел дотронуться до нее, но тут же отдернул руку.

– Где ты это взял? – спросил он хриплым шепотом.

Деннис что-то промямлил. Отец схватил его за плечо и сильно тряхнул.

– Вдохни глубже и соберись с мыслями, Денни, – сказал он. – В любом случае я на твоей стороне. И правильно, что ты не показал это матери. А теперь расскажи, где и как ты нашел эту бедную тварь.

Деннис кое-как рассказал отцу всю историю. Его рассказ был чуть короче, чем мой, но все же занял минут пять. Отец слушал, сидя на стуле и подперев рукой лоб. Он не перебивал и не задавал никаких вопросов.

Когда Деннис закончил, отец произнес всего одну фразу, но она будто сдавила сердце юноши ледяной коркой:

– Точь-в-точь как король. – Губы Брендона скривились в каком-то подобии улыбки: – Как ты думаешь, Денни, это был мышиный король?

– Па… папа… я…

– Ты сказал, там была коробочка.

– Да.

– И пакет.

– Да!

– И пакет потемнел, но не горел.

– Да.

– И еще щипчики.

– Да, вроде тех, какими мама выдергивает волосы из но…

– Тсс… – Брендон опять подпер рукой лоб. – Дай подумать.

Прошло пять минут. Брендон не двигался; казалось, он заснул, но он напряженно думал. Дворецкий не знал о коробочке, которую потерял Питер; это было до того, как он поступил в услужение к принцу. Он знал о тайнике и как-то раз даже заглянул в него. Там хранились обычные мальчишеские сокровища: камешки, колода карт Таро, счастливая монета, клок волос, выстриженных из гривы Пеони. Больше он туда не заглядывал – среди качеств хорошего дворецкого очень важно уважение к маленьким тайнам хозяев.

Наконец Деннис спросил:

– Папа, может, пойдем и посмотрим, что в этой коробке?

– Нет. Мы пойдем с этой мышью к главному судье, и ты расскажешь ему то же, что рассказал мне.

Деннис так и сел, словно его ударили под дых. Пейна, который приказывает казнить людей и сажать в тюрьму! Пейна с его непроницаемым лицом и высоким белым лбом! Пейна, второй человек в королевстве после самого короля!

– Нет, – прошептал он. – Пап, я не… я не могу…

– Ты должен, – сурово произнес отец. – Это страшное дело, самое страшное из всего, что я видел, но его нужно довести до конца. Ты расскажешь ему все, и пускай он этим займется.

Деннис поглядел в глаза отцу и убедился, что тот принял решение. Если он не пойдет, Брендон потащит его, как котенка, несмотря на то, что ему уже двадцать лет.

– Да, папа, – сказал он потерянно, чувствуя, что, как только ледяные глаза Пейны взглянут на него, он просто упадет замертво. Тут он вспомнил, что украл из комнаты принца мусорное ведро. Если он и не умрет на месте, то, весьма возможно, ему придется провести остаток жизни в самой глубокой темнице замка.

– Не волнуйся так, Денни. Пейна – человек строгий, но справедливый. Ты не совершил ничего постыдного. Просто расскажи ему то же, что и мне.

– Ладно, – прошептал Деннис. – Пойдем?

Брендон поднялся со стула и стал на колени:

– Сначала помолимся. Становись рядом, сынок.

Питера судили, признали виновным в убийстве короля и приговорили к пожизненному заключению в двух холодных комнатах на самой вершине Иглы. Это произошло всего за три дня. И рассказ о том, как зубья капкана, поставленного Флеггом, сомкнулись вокруг юного принца, не займет много времени.

Пейна не сразу велел приостановить коронацию – он допускал, что Деннис ошибся и все можно как-нибудь объяснить. Но состояние мыши было слишком похоже на состояние покойного короля; к тому же репутация семьи Брендонов была безукоризненной. Но еще важнее то, что на репутации Питера не должно было быть ни единого пятна.

Пейна допросил Денниса и пригласил Питера. Деннис действительно мог бы умереть от страха при виде своего хозяина, но ему милосердно позволили выйти. Вошедшему Питеру Пейна объявил, что его подозревают в соучастии в убийстве отца. Андерс Пейна не любил смягчать слова, как бы жестоко они ни звучали.

Питер остолбенел. Не забудьте, он еще не свыкся с мыслью, что его любимый отец мертв, отравлен страшным ядом, который спалил его заживо. Не забудьте и то, что он всю ночь участвовал в поисках и сильно устал. И ему было всего семнадцать. Последняя новость добила его, и реакция Питера была самой естественной, однако, ее нельзя было показывать перед холодными, испытующими глазами Пейны: он заплакал.

Если бы Питер горячо отстаивал свою невиновность или встретил бы обвинение презрительным смехом, все могло обернуться по-другому. Я уверен, что Флегг не предусмотрел такой возможности; одной из немногих его слабостей была привычка судить всех по себе, по своей черной душе. Он подозревал всех и каждого и думал, что у всех есть какие-то тайные мысли и коварные планы, которые они скрывают.