Стивен Кинг - Глаза дракона [litres]

– Постой!

Флегг повернулся, изображая вежливое удивление:

– Да, мой король.

– Куда… куда ты?

– Ну… – Флегг казался удивленным, будто они с Томасом не раз уже говорили об этом. – Начну с Андуа. Там много хороших моряков, а я еще не был в землях за Утренним морем. Знаешь, капитаны охотно берут чародеев на борт, чтобы те предсказывали погоду или успокаивали ветер. А если им нужны простые матросы, то я, хоть уже и немолод, не разучился еще поднимать паруса. – Улыбаясь, он жестом показал, как это делается, не выпуская из рук посоха.

Томас опять приподнялся на локтях.

– Нет! – Он почти кричал. – Нет!

– Мой король…

– Не называй меня так!

Флегг вернулся к кровати. Теперь на лице его отразилось глубокое сочувствие.

– Ну тогда Томми . Дорогой мой Томми. Что с тобой?

– Что со мной? Что со мной? Как можно быть таким бестолковым? Мой отец отравлен, Питер сидит в башне, я должен стать королем, ты уходишь и еще спрашиваешь, что со мной! – У Томаса вырвался странный скрипучий смешок.

– Так уж случилось, Томми.

– Я не могу быть королем. – Томас схватил Флегга за руку, глубоко впившись ногтями в холодную плоть чародея. – Питер должен быть королем, он умный, а я глупый. Я всегда был глупым. Я не могу!

– Королей делает Бог, – произнес Флегг. Бог… и еще чародеи, подумал он. – Бог сделал королем тебя, Томми, и ты будешь королем.

– Не буду! Я убью себя!

– Ты не сделаешь этого.

– Нет, сделаю! Лучше это, чем смерть от страха во время коронации!

– Ты будешь королем и ничего не бойся. А мне надо идти. Ночи сейчас холодные, и я хочу выйти из города засветло.

– Нет, постой! – Томас уцепился за плащ Флегга. – Раз уж я должен стать королем, оставайся и будь моим советником, как был у отца. Не уходи! Ты ведь был здесь всегда, зачем тебе уходить?

Ну вот, наконец, подумал Флегг. Вот и хорошо. Это по-настоящему ЗАБАВНО.

– Мне тяжело уходить, – сказал Флегг печально. – Очень тяжело. Я люблю Делейн. И люблю тебя, Томми.

– Так оставайся!

– Ты не понимаешь моего положения. Андерс Пейна очень могуществен, и он меня не любит. Иногда я даже думаю, что он меня ненавидит.

– Почему?

Отчасти потому, что знает, как давно – очень давно – я здесь нахожусь. А главное, думаю, оттого, что чувствует, что я значу для Делейна.

– Трудно сказать, Томми. Думаю, просто потому, что могущественные люди не любят тех, кто может стать такими же могущественными, как они. Особенно советников короля.

– Но ты ведь был советником моего отца.

– Вот именно. – Он на миг сжал руку Томаса, потом отпустил и горько вздохнул. – Королевские советники очень похожи на оленей в Королевском заповеднике. Их любят и кормят из рук, но слишком часто эти олени заканчивают жизнь на столе короля, когда ему не удается добыть дикого оленя. А когда король умирает, исчезают и его старые советники.

Томас выглядел встревоженным:

– Пейна тебе угрожал?

– Нет… он был очень добр. Очень терпелив. Но я заглядывал ему в глаза и знаю, что его терпение долго не продлится. Его глаза сказали, что климат Андуа будет для меня здоровее. – Он встал и решительно взялся за посох.

– Стой! – снова крикнул Томас, и по лицу принца Флегг понял, что все его желания будут выполнены. – Если мой отец защищал тебя, как своего советника, стань моим советником, и никто тебя не тронет.

Флегг притворился, что размышляет.

– Да… может быть… если ты дашь понять Пейне… очень ясно понять, что любое действие против меня повлечет королевский гнев…

– Да! Именно! – воскликнул Томас. – Так ты останешься? Прошу тебя! Если ты уйдешь, я действительно убью себя! Ведь я ничего не знаю о том, как быть королем.

Флегг стоял, опустив голову, и, кажется, думал. На самом деле он улыбался.

Но когда он поднял голову, лицо его было серьезно.

– Я служил Делейну почти всю жизнь, – сказал он, – и раз ты просишь, чтобы я остался… я останусь и буду служить тебе всеми силами…

– Прошу! – дрожащим голосом выкрикнул Томас.

Флегг опустился на одно колено:

– Мой король!

Томас, облегченно всхлипывая, кинулся в объятия Флегга.

– Не плачь, мой маленький король, – прошептал чародей. – Все будет хорошо и для тебя, и для королевства. – Он улыбнулся шире прежнего, обнажая очень белые, очень крепкие зубы.

Ночью накануне дня коронации Томас не сомкнул глаз, а утром на него одновременно напали сильнейшая тошнота и понос. Звучит комично, но, если подумать, ничего смешного в этом нет. Томас был еще мальчиком, а многие ли взрослые смогли бы в его положении сдержать страх? Томас позвонил и велел слуге срочно привести Флегга. Слуга, напуганный бледностью господина и запахом рвоты в комнате, чуть не бегом ворвался в кабинет чародея.

Флегг, отлично понявший, в чем дело, просил передать, что бояться нечего и что он будет через двадцать минут.

– Я не могу, – простонал Томас, когда Флегг вошел к нему. – Не могу быть королем. Прошу тебя, останови это, а то меня стошнит прямо перед Пейной и перед всеми, стошнит или… или…

– Все будет хорошо, – спокойно сказал Флегг. Он изготовил лекарство, способное на время обуздать желудок Томаса и заткнуть его кишечник. – На, выпей.

Томас подчинился.

– Я умираю, – пожаловался он. – Мне не придется убивать себя. Мое сердце просто разорвется от страха. Отец говорил, что зайцы иногда умирают так, когда попадут в капкан. От страха. Вот и я так умру… как заяц.

Отчасти ты прав, дорогой Томми, подумал Флегг. От страха ты не умрешь, но ты действительно заяц в капкане.

– Я думаю, скоро ты изменишь свое мнение. – Флегг уже протягивал ему второе лекарство успокаивающе-розового цвета.

– Что это?

– То, что успокоит тебя и позволит уснуть.

Томас выпил. Флегг сел у него в ногах и держал за руку, пока он не заснул. По-своему Флегг действительно любил Томаса, но Саша тотчас распознала бы эту любовь – любовь хозяина к своему псу.

Он вылитый отец, думал Флегг, а старик этого так и не понял. Мы с тобой изрядно повеселимся, Томми, а потом я уйду… сначала недалеко. Хочу вернуться и полюбоваться на твою голову на шесте… и вскрыть ножом грудь твоему брату и съесть его сердце… сырым, как твой отец съел сердце того дракона…

Улыбаясь, Флегг вышел из комнаты.

Коронация шла своим чередом. Слуги Томаса (у него по молодости еще не было своего дворецкого) одели его в наряд из черного бархата, усыпанного драгоценными камнями ( Все мое, подумал Томас с нарастающим восхищением. Теперь все это мое ), и в высокие черные сапоги из самой лучшей кожи. Когда ровно в половине двенадцатого появился Флегг и сказал: «Пора, мой король», – Томас уже нервничал гораздо меньше. Успокаивающее сработало на славу.