Кассандра Клэр - Лорд Теней [litres]

Кит с трудом уселся, Тай – рядом с ним. Ливви с разинутым ртом обернулась к ним. Оба Всадника остолбенели, безвольно опустив мечи и глядя, как грохочущее кружащее нечто приземляется в центре платформы.

Это был конь, а на спине у него сидел Гвин, казавшийся огромным в своем шлеме и похожих на древесную кору доспехах. Это его рука зашвырнула Эохайда в реку. Но тот уже подплыл обратно к платформе и как раз взбирался на нее. Тяжелые доспехи замедляли его движения.

За пояс Гвина крепко держалась Диана; ее темные кудри выбились из прически.

Тай поднялся на ноги, Кит с трудом последовал его примеру. На воротнике толстовки Тая виднелись пятна крови, но Кит не знал чья это кровь – Тая или его собственная.

– Всадники ! – громовым голосом пророкотал Гвин. На его руке зиял широкий порез, там, где его все-таки достал меч Эохайда. – Остановитесь.

Диана соскользнула с коня и подошла к тому месту, где Эохайд вылезал из воды. Она вынула меч из ножен и приставила к груди фэйри.

– Не двигайся, – велела она.

Всадник повиновался, молча оскалив зубы.

– Гвин, тебя это не касается, – произнес Карн. – Это дело Неблагого Двора.

– Дикая Охота не склоняется ни перед чьим законом, – сказал Гвин. – Наша воля – это воля ветра. И моя воля сейчас – отослать вас прочь от этих детей. Они под моей защитой.

– Они нефилимы! – резко сказал Этарлам. – Творцы Холодного мира, жестокого и порочного.

– Вы не лучше, – возразил Гвин. – Не знающая жалости свора Королевских гончих.

Карн и Этарлам уставились на Гвина. Эохайд упал на колени. Мгновение тянулось как резина, длилось целую вечность.

Эохайд вдруг вскрикнул и вскочил на ноги, не обращая внимания на неоступно следовавший за ним меч Дианы.

– Фаль , – выговорил он. – Он мертв.

– Этого не может быть, – произнес Карн. – Всадники не умирают.

Но Этарлам испустил пронзительный скорбный вопль, выронил меч и прижал руку к сердцу.

– Его больше нет, – прорыдал он. – Я чувствую это! Наш брат погиб.

– Всадник ушел в Земли Теней, – произнес Гвин. – Желаете ли вы, чтобы я протрубил по нему в рог?

Хотя, по мнению Кита, Гвин был вполне искренен, Эохайд оскалился и чуть не бросился было на Охотника, но меч Дианы коснулся его горла и пустил кровь. Густые темные капли заструились по клинку.

– Довольно! – вскрикнул Карн. – Гвин, за это предательство ты еще заплатишь. Этар, Эохайд, ко мне. Отправимся к братьям нашим и сестре.

Диана опустила меч, и Эохайд, оттолкнув ее плечом, прошествовал к остальным двум Всадникам. Длинными прыжками они взмыли с платформы высоко ввверх, вцепились в блестящие бронзовые гривы своих коней, вскочили им на спины.

Всадники промчались мимо над водой, но голос Эохайда все звенел в ушах у Кита.

Я тебя знаю. Мне знакомо твое лицо.

Когда они добрались обратно в коттедж, Эмму трясло – от холода и адреналина. Волосы и одежда плотно облепили ее, и Эмма подозревала, что выглядит как мокрая курица.

Она прислонила Кортану к стене и стала устало стягивать с себя насквозь промокшую куртку и ботинки. Она слышала, как Джулиан закрывает дверь, ходит по комнате. А еще в доме было тепло. Должно быть, он заранее развел огонь.

В следующее мгновение она почувтвовала, что в руки ей настойчиво суют что-то мягкое. Джулиан с непроницаемым лицом стоял перед ней и протягивал старое банное полотенце. Она взяла его и принялась вытирать волосы.

Джулиан до сих пор не снял мокрую одежду, только разулся. На концах его волос и ресниц сверкали капли воды.

Эмма вспомнила, как меч звенел о меч, хаос битвы, море и небо. Интересно, подумала она, не так ли Марк чувствовал себя в Дикой Охоте? Когда между тобой и стихией уже ничего не стоит, легко забыть о том, что тянет тебя к земле.

Она подумала о крови на лезвии Кортаны, о крови, ручьям и текущей из-под тела Фаля и смешивавшейся с дождевой водой. Они закатили его труп под каменный навес, чтобы не оставлять на милость непогоды – хотя ему уже было ничем не помочь.

– Я убила Всадника, – тихо, почти шепотом проговорила она.

– Тебе пришлось. – Джулиан крепко, впиваясь пальцами, держал ее за плечо. – Эмма, это был бой не на жизнь, а на смерть.

– Конклав…

– Конклав поймет.

– Волшебный народ не поймет. Король Неблагого Двора не поймет.

По лицу Джулиана скользнул призрак улыбки.

– Не думаю, что мы ему и раньше нравились.

Эмма судорожно вдохнула.

– Фаль загнал тебя на край обрыва, – сказала она. – Я думала, он тебя убьет.

Улыбка Джулиана померкла.

– Прости, – сказал он. – Я заранее спрятал там арбалет…

– Я не знала, – сказала Эмма. – Я обязана чувствовать, что происходит с тобой в битве, понимать это, предугадывать твои действия, но я не знала.

Она отшвырнула полотенце, и оно упало на пол. Кружка, которую разбил Джулиан, исчезла. Должно быть, он всё прибрал.

В душе у Эммы закипало отчаяние. Ничего из того, что она делала, не сработало. Они было ровно в том же положении, что и прежде, только Джулиан этого не знал. Вот и всё, что изменилось.

– Я так старалась, – прошептала она.

Джулиан непонимающе нахмурился.

– В бою? Эмма, ты сделала всё, что могла…

– Не в бою. Я старалась заставить тебя разлюбить меня, – произнесла она. – Я старалась.

Она почувствовала, как он отшатнулся – так, словно даже его душа шарахнулась прочь.

– Это что, настолько ужасно? То, что я тебя люблю?

Эмму снова затрясло, но уже не от холода.

– Это было лучше всего на свете, – сказала она. – А потом хуже всего на свете. И у меня даже шансов не было…

Она осеклась. Он качал головой, разбрызгивая капли воды.

– Придется тебе научиться с этим жить, – сказал он. – Даже если это тебя так пугает. Даже если тебя от этого тошнит. Точно так же, как мне придется пережить всех остальных твоих парней, потому что мы вместе навсегда. Эмма, что бы ни случилось, как бы ты ни называла то, что между нами, мы всегда будем мы.

– Никаких других парней не будет, – сказала она.

Джулиан удивленно посмотрел на нее.

– То, что ты говорил раньше – про помыслы, и одержимость, и желание лишь одного, – сказала она. – Вот это я к тебе и чувствую.

Джулиан выглядел ошарашенным. Она нежно взяла его лицо в ладони, слегка погладила пальцами влажную кожу. Эмма видела, как на шее у него колотится жилка. На лице у него была длинная царапина, тянувшаяся от виска до подбородка. Эмма не знала, получил он ее только что, в битве на утесе, или она была и раньше. Она очень старалась не смотреть на него – и не заметила. Интересно, подумала она, скажет ли он вообще еще хоть слово?

– Джулс! – позвала она его. – Пожалуйста, скажи что-нибудь…

Его руки сжали ее плечи. Эмма ахнула – Джулиан двинулся, тесня ее назад, пока она не прижалась спиной к стене. Он смотрел прямо на нее пугающе яркими, сияющими как морское стекло глазами.