Джон Лэнган - Рыбак

Событие наделало шума. Катскиллские горы видывали немало убийств на протяжении долгих лет – быть может, даже слишком много, – но именно эти смерти обрели широкую известность. Вроде как кто-то даже написал о происшествии песню, называвшуюся «Она ему сказала обо всем»; вроде бы даже сам Пит Сигер [10]исполнял ее время от времени. Песня была написана от лица невесты Джеффриса и изображала ее разрывающейся меж двух мужчин – Джеффрисом, этаким сумасбродом-ухажером, и гробовщиком, коего представили истинной любовью девушки. Ей не хотелось обойтись плохо с Джеффрисом, но и отказаться от своих чувств она не могла; в конце концов она «рассказала ему всё», и это привело к трагедии.

Очевидно, что-то такое между невестой Джеффриса и начальником было. Ну, по крайней мере, сам Джеффрис так решил. О чем в песне не сказано – так это об информаторе влюбленного безумца. Автор песни счел, что Джеффрис узнал о предательстве возлюбленной из ее уст – никто не рассказал ему о встрече Джеффриса с Хелен. Если бы рассказали, может статься, и песня вышла бы совсем другой.

Лотти знала об этой встрече. Знали о ней и Райнер, и Клара. У родителей Лотти не было сомнений касательно того, что произошло. Хелен поведала Миллеру Джеффрису секрет его невесты и тем самым подписала смертный приговор девушке и ее любовнику. Ежели и требовался какой-то дополнительный повод к тому, чтобы остановить ожившую супругу Георга, то лучше и прямее этого быть не могло… Но, так или иначе, этот самый повод сверх меры все же сыскался. Пока Райнер корпел над фолиантами ночь напролет, Хелен пустилась в новые злокозненные похождения. Ее не было в доме, когда из Уилтвика за телом Георга явился второй гробовщик – наверное, решила, что с похоронного роду-племени достаточно, так что труп ее мужа благополучно доставили в Уилтвик. Неизвестно, что с ним стало – надо полагать, его захоронили в нищенской безымянной могиле, ибо он пропил все небольшие сбережения семьи. Его же дети – разумно, наверное, было назвать их сиротами, несмотря на то, что Хелен все еще топтала грешную землю, – удостоились еще одного визита матери. Они остались у Итало и Регины – там она их и нашла на следующий день после смерти Миллера Джеффриса. День только-только клонился к закату, Итало возвращался с работы домой. Завидев Хелен, идущую к его дому, он бросился со всех ног вперед, сразу поняв, зачем та явилась. Следующим утром он скажет Райнеру, что в тот момент испытывал одновременно и гнев, и страх. Гнев его произрастал из осознания угрозы жене и детям, не говоря уже о сиротах, коих он уже почитал своими. Страх же нагоняло на него то тайное послание Хелен Регине. Ускорившись, он промчался мимо Хелен и буквально-таки впорхнул за порог. Не теряя времени, запер дверь и стал складывать баррикаду – кухонный стол, чемодан, стулья. Детей он отправил в подсобку. Регина отказалась следовать за ними – видимо, ей захотелось взять у Хелен реванш.

Они замерли. У Итало в руках молоток и зубило, у Регины чугунная кастрюля. Сердце Итало колотилось так сильно, что голова шла кругом. Регина, вне всяких сомнений, ощущала то же самое. Они выжидали, обмениваясь смущенными взглядами, минуты тянулись, будто часы. Хелен движется медленно, это правда, но пора бы ей уже и постучаться в дверь да озвучить свою просьбу… если только Итало не ошибся насчет ее цели, что кажется едва ли возможным. Избыточная тишина давит супругам на нервы – и когда они слышат треск где-то в глубине дома и крики детей, то почти испытывают облегчение.

Оказалось, Хелен обошла дом по периметру и встала ровно у той стены, за которой ютились дети. Найдя расшатанную доску, она вцепилась в нее мертвой хваткой и рванула на себя – молча. Никто из детей не заметил скрюченных пальцев, скользивших по дереву, ну а Регина и Итало и подавно не смогли, застыв бессмысленным караулом у входа. Только после того как в образовавшийся проем нырнула рука Хелен и ухватила Джованни, сына Регины и Итало, за волосы, стала ясна опасность. Она резко дернула рукой, крепко приложив Джованни о стену, выпустила – мальчик рухнул на пол и остался лежать неподвижно – и потянулась к другому ребенку. Поняв, что проем ей маловат, она принялась расшатывать вторую доску – справа от той, что уже была сорвана. Она намеревалась войти любой ценой.

Однако прежде, чем она смогла вытащить эту вторую доску, Итало и Регина вбежали в комнату. Вид сына, лежащего бесформенной грудой на полу, поверг их в ужас, и они бросились к тому месту, где Хелен готовилась вот-вот прорваться, в спешке сбив с ног кого-то из чад. Хелен попыталась увернуться, но ловкости ей не хватило – молоток и сковорода обрушились ей на руку. Ее кости затрещали, ломаясь, одна из них пропорола бледную кожу, пустив наружу черную кровь. Итало остановился и схватил Джованни за рубашку, чтобы вытащить его из-под удара, но Регина продолжала колотить Хелен по руке. Когда Итало рассказал об инциденте Райнеру следующим утром, он был явно расстроен такой яростью своей жены: к тому времени, как Регина взяла передышку, Хелен вытягивала наружу уже не столько руку, сколько отбивную из человечины.

– Ну что, что ты мне скажешь теперь? – крикнула Регина, стукнув для острастки о стену.

Хелен не стала отвечать, и Регина наконец-то бросила сковородку. Она обернулась к Джованни – тот лежал без сознания, но явно был жив. Итало пошел проверить обстановку снаружи, не без кошек, скребущих на душе. Хелен, как оказалось, ушла. Итало пошел по следу из крови и грязи, но тот вскоре оборвался, будто Хелен испарилась.

В тот вечер Итало слишком вымотался, чтобы искать Райнера, и ему было страшно оставлять семью без присмотра. Он не понимал, почему умершей Хелен так сильно хотелось заполучить детей обратно, но раз она дерзнула на вторую попытку, значит, быть и третьей. Всю ночь он просидел в кресле, поставленном у дверей в детскую, зажав молоток в руке. На следующее утро он не пошел на работу до тех пор, пока дети не отправились в школу. Он был измучен и напуган, а для каменотеса это плохой набор инструментов. Дважды он был на грани того, чтобы серьезно пораниться. Райнера он, само собой, видел, но повстречаться с ним у Итало получилось только после обеда. Райнер догадывался, что что-то произошло; пока они ели бутерброды, приготовленные женами, он внимательно слушал рассказ друга. Когда Итало выложил все до последнего, Райнер заметил:

– Ты был чертовски смел.

Итало пожал плечами – мол, любой бы так поступил.

– Она все еще на свободе. И когда-нибудь вернется. Почему ей так нужны эти дети? Что она от них хочет?

– Не знаю, – ответил Райнер. – Может, в ней все еще сильна материнская любовь к ним.

– Ты сам-то в это веришь? – усомнился Итало.