Максим Кабир - Скелеты

Мадине было плевать на слухи. Молясь перед сном, она воображала темноволосого стройного Степана, а днем ходила за ним по пятам, и он не возражал. Целитель спас ее не только от инвалидности, он не просто подарил ей солнце и цвета, и лицо мамы, вскоре умершей от пневмонии. Он избавил ее от тьмы и существ, порой проявляющихся во тьме, там, за веками. Страшных существ со многими конечностями, не имеющих ничего общего с паучками, увиденными ею позже.

Мадина читала книги, все, которые могла достать, и сочиняла стихи о своем возлюбленном. В пятнадцать она родила ему сына, но младенец скончался через час, и врач из поселка Конырат не разрешил ей забрать тело. Степан сказал, что это расплата.

— В твоих книгах такое не пишут, — сказал он. — Болезни — это духи, и их нельзя извести полностью, они возвращаются рано или поздно и мстят. Мертвое дитя — твоя цена зрячести.

Слепота рисовалась Мадине восьминогим шакалом с порванной пастью.

— Прогони его! — рыдала она в бреду.

За мужиками аула, переставшими пить благодаря шепотку Степана, неусыпно ходили их чудовища.

— В последние дни, — говорил целитель, — духи заново обрядятся в плоть. Но всевышний дарует им разум и направит своей дланью. Кровь, пролитая ими, умаслит путь бога.

— Бог полюбит меня? — спрашивала Мадина.

— Он искупает тебя в любви.

Если Степан отворачивался, остывал, если шел к другим женщинам, она вскрывала вены, и он всегда приходил вовремя и лечил ее раны.

— Ты плодишь духов, — говорил он, вытаскивая Мадину из мрака.

— Я хочу плодить тебе сыновей, — шептала она, гладя окровавленными руками его щетинистое лицо.

У него была семья на юге, жена и сын.

— Ты родишь ребенка, но не от меня. Он станет сосудом для духов, которых ты множила. — Степан скоблил ногтем шрамы на ее запястье. — Он послужит богу.

В семьдесят шестом, снабдив Мадину наставлениями, Степан уехал из аула.

«Я найду тебя», — пообещал он.

Мадина переехала в Карагандинскую область, в поселок Актогай. Вышла замуж за тихого пьяницу-картежника и грозовой ночью восемьдесят четвертого года родила мальчика. Мужа она презирала и однажды, придя с работы, застала его лежащим в овине, в луже крови. Собутыльник размозжил ему череп обухом топора. Супруг был в сознании и улыбнулся Мадине. Она присела рядом, потрогала жуткую полынью на его виске. Кости торчали наружу, как льдины из багровой проруби.

— Выживу, — прокряхтел муж. — Сдюжу!

Она перестраховалась. Обмотала пальцы тряпкой и засунула в рану. Муж сучил ногами и мычал. На шум прибежал четырехлетний Женис. Наблюдал с любопытством, как мама ковыряется в голове отца, перемешивая мозг, будто пшеничную ботку.

До перестройки вдова проработала поселковым библиотекарем. Ежедневно ходила на почту, ждала письмо. Весточку от Степана она получила в девяностом году. Он писал, что нашел место, где родится бог. К письму прилагались деньги.

Умбетовы покинули родину, перебравшись в Россию. Мадину ничуть не удивил выбор Степана: шахтерский городок мало походил на библейский Вифлеем. Приводило в отчаяние другое. Тоже вдовец, возлюбленный настоял, чтобы их связь оставалась тайной. Он купил ей дом, но такой же дом он купил еще одной женщине, приглашенной из Казахстана. Алия была полной противоположностью Мадины. Тонкокостная, миниатюрная, глуповатая. Их объединяла страсть к Степану, зависимость от него и беспрекословное подчинение его приказам.

На телеэкранах витийствовали Кашпировский, Лонго, Джуна и Аллан Чумак. Степан же не стремился ни к публичности, ни к огромным деньгам. Его удовлетворяла роль «гостевого» знахаря. Он ходил по варшавцевским квартирам, избавляя от алкогольной зависимости, табакокурения и заикания. И нарочно не брался за серьезные болезни: чтобы не привлекать внимания извне.

Мадина устроилась в школьную библиотеку. Властная и себялюбивая на людях, во время редких визитов Степана она становилась покорной рабыней. Степан говорил, что бог требует жертв. Особенных женщин с белой аурой. С зачатком той силы, которой он сам владел.

— Они будут ключами, — пояснял он. — Пять ключей отопрут дверь между мирами.

Он рассказал, что в начале века его прадед пытался совершить древний ритуал возрождения, но ему не дали прихвостни не-бога.

Женис рос мрачным и замкнутым мальчиком. В нем проступали чужие черты, чужие личности. Он пугал ее, но Степан говорил, что Женису предначертано сидеть подле бога. И запретил впредь водить мальчика к врачам.

Сын Степана жил в Воронеже. В двухтысячном Алия посетила Воронеж с визитом, а через неделю осиротевшая внучка Степана переехала к деду. Ее родителей забрал пожар. У Лили был дар. И она была белой. В преддверии Нового года Степан привел Мадине свою внучку. Он приказал запереть ее в подвале.

Как-то, спустившись покормить пленницу, Мадина обнаружила Лилю окровавленной. Женис вырезал ей язык. Мадина позвонила Степану.

— Твой сын — помазанник божий, — спокойно сказал целитель, — он делает лишь то, что велит всевышний.

— Но он съел ее язык, — ужаснулась Мадина.

— Бог проголодался.

Позже случился неприятный инцидент. Лиле удалось сбежать. И хотя ее тут же поймали и вернули в подвал, целитель пришел в ярость.

— Не испорти все, тупая сука, — прошипел он.

— Прости меня, — плакала Мадина.

Под бой курантов она зарубила Лилю серпом. Тело сбросили в карьер. Степан заявил в полицию о пропаже внучки.

Они не были профессионалами. Четыре года они присматривали второй ключ и в декабре високосного две тысячи четвертого выкрали из собственного дома одинокую старуху, которая, по словам Степана, была белее первого снега. Но произошло непоправимое: старуха тихонько умерла в подвале в день жертвоприношения. Пока Алия расчленяла труп, Степан продумывал запасной вариант.

Запасным вариантом была проститутка из гостиницы «Москва». Достаточно белая, чтобы не прерывать цикл. Женис отправился в гостиницу, а оттуда прямиком в колонию. Степана это не заботило. Второй ключ повернулся.

Мадина любила сына, но готова была прожить без него пятнадцать лет, только бы не разочаровать целителя. К тому же тюрьма, подчеркнул Степан, это обязательная Голгофа для Жениса.

В две тысячи восьмом они убили очень белую Софию Бекетову. Но и тогда не вышло гладко: части трупа Софии всплыли. А уж в двенадцатом пришлось помучаться. Подходящие кандидатуры исчерпались. Была женщина, инвалид-колясочник, но ее повсюду сопровождали родственники. Степан выкрал письма из почтового ящика и подделал почерк женщины. Написал от ее имени письмо в Мариуполь. Приглашал в гости сестру, рассчитывая, что и она окажется ключом. Расчеты оправдались.

Галину Луконину забрали с автовокзала. Четвертый ключ поворачивали Мадина и Степан. Алия слегла с жаром и отказалась от лечения. Она умерла в январе.