Михаил Самарский - Последняя фотография

Галя рассмеялась и вспомнила шутку своего папы, который говорил: «Если тебе кто-то роет яму, не печалься, сделаешь из неё бассейн».

– Я думаю, папа у тебя хороший человек,– сказала Надежда Петровна. – Не обижайся на него. Это он таким образом тебя закаляет.

Советы учительницы Надежды Петровны запомнились Гале надолго. Она часто вспоминала её слова, учась в институте. Правда, после окончания ВУЗа Галина стала забывать советы своей учительницы, но об этом позже.

В ту роковую осень Галина Никифорова тоже оказалась с друзьями-одногруппниками в Горном лесу.

18

Лидия Гладкова выросла в приёмной семье. До восьми лет жила в детдоме, а потом у неё появились мама и папа. Маленькую Лиду удочерили, выделили ей отдельную комнату, обули, одели в модные обновки и зажила девочка… В общем, неплохо зажила. Всё было бы хорошо, да вместе с ними жил дедушка Мотя – Матвей Лазаревич Гладков, папа приёмного отца Сергея Гладкова.

Лида боялась деда с первого дня. Тонкий с горбинкой нос, впалые щёки, лысая голова толстые огромные уши и выпученные глаза. Девочка, мысленно содрогаясь, называла его Кощеем Бессмертным, а позже, когда сказки остались в прошлом, Лида придумала ему новое прозвище – Иван Грозный. Почему-то именно так представляла она царя Иоанна Васильевича.

К внешнему виду можно было, конечно, привыкнуть – люди бывают разные: одни на вид «ужасные, но добрые внутри», другие наоборот – милейшие создания, а тираны и деспоты. Матвей Лазаревич вобрал в себя всё, что можно, отрицательное – и внешность, и мысли, и поступки, и методы воспитания подрастающего поколения. За любую провинность дедушка порол девчонку ремнём. Лида в такие минуты очень обижалась на родителей за то, что те не защищали её, а безропотно наблюдали за экзекуцией. Приёмный папа не смел делать замечания своему отцу, невестка не то, чтобы спорить со свёкром, она даже старалась не смотреть тому в глаза.

Постепенно Лида приспособилась к дедовской муштре, и телесных наказаний случалось всё меньше и меньше. Но полностью исключить это никто не мог.

Однажды в школе при проведении очередного медосмотра женщина-врач обнаружила на теле девочки следы от ремня.

– Кто это сделал? – спросила она у ученицы.

– Дедушка! – не задумываясь, ответила Лида.

– За что он тебя так? – спросила врач.

– Утром опаздывала в школу и забыла заправить кровать в своей спальне.

Врач даже не нашлась сразу, что и сказать в ответ. Времена особых подходов к воспитательным процессам в то время подходили к концу, и родителей вызвали в школу. На собрание в кабинет директора школы пригласили участкового инспектора. Тот, выслушав все стороны, поцокал языком, покачал головой и пригрозил родителям, мол, если такое повторится ещё раз, он возбудит уголовное дело и поставит перед органами опеки вопрос о лишении родительских прав.

Впервые за всё время пребывания в приёмной семье Лида слышала, как папа ругался с дедушкой, но тот стоял на своём.

– Да пойми же ты, рохля, – рычал дед на сына, – что посеешь, то и пожнёшь. Дети непредсказуемы. Если их в этом возрасте не пороть, жди беды. Вырастет и такие тебе проблемы устроит, мама не горюй. Эти учителя напридумывают чёрт знает что, а мучиться потом тебе. Это девка, чуть упустил, всё – принесла в подоле. Ты думаешь, откуда у нас в стране проститутки появились, или наркоманы проклятые? Всё из-за того, что пороть детей перестали. А ты Библию раскрой да почитай, что там пишут умные люди…

– С каких это пор, папа, ты на Библию ссылаться стал? – рассмеялся сын. – Ты же закоренелый атеист.

– Э-э-э! – покачал головой Матвей Лазаревич. – Глупый ты, Серёжка. А разве атеист не должен читать Библию? Тем более, там очень много умных вещей написано. Сказки всякие я не беру во внимание, оживил человека, зрение вернул, одной рыбой полгорода накормил, это пусть старухи читают, а вот замечание о том, что «не хочешь потерять сына своего, не жалей розг на него» – это правильно! Вот не лупил бы я тебя с детства, кем бы ты сейчас был? Неизвестно! – погрозил дед пальцем. – А так смотри, получил высшее образование, не пьёшь, не куришь…

– Не пьёт, не курит, присмотрись – не сволочь ли! – улыбнувшись, сказал Сергей. – Так у нас на работе говорят.

– Дураки так говорят, – нахмурился Матвей Лазаревич. – И что теперь, прикажешь слушать всех идиотов? Ты посмотри, как я мучаюсь, сколько ни пытался бросить курить, так ничего не получается.

– Вот-вот! А советы раздаёшь: не пей, не кури, а сам-то что? И самогоночку потягиваешь с соседом, и «беломор» свой сутками сосёшь. Как же мы любим советы всем раздавать…

– То же мне, сравнил, умник,– перебил Матвей Лазаревич, – я курить-то начал с голодухи в 1947 году. Чего ты равняешь, а сейчас курят – с жиру бесятся.

– Давай, пап, свернём эту тему, – предложил сын, – я прошу тебя, больше не трогай Лиду. Хорошо?

– Да делайте, что хотите, – махнул рукой Матвей Лазаревич. – Воспитатели хреновы. Погоди ещё, она вам мозги вправит…

Лида замерла в своей комнате и слушала разговор, условно названный ею «Отцы и дети». «Неужели мои страхи закончились, – мысленно ликовала она, – старый пень, чтоб ты сдох поскорее, скотина».

Дед ещё несколько раз хватался за ремень, но до побоев так и не дошло. Лида научилась стойко переносить наказания, не убегала, не умоляла не наказывать, стояла и пристально смотрела деду в глаза. Тот, помахав ремнём, бросал его на пол и уходил в свою комнату. К семнадцати годам у Лиды испортились отношения и с родителями. Окончив среднюю школу, она уехала в другой город и там поступила в ВУЗ. Сказать, что ей очень нравилось продолжать учиться – значит, покривить душой. Но самостоятельная жизнь, пусть даже в общежитии, её привлекала гораздо больше. Главное – что здесь не было ненавистного деда Моти.

Однажды на последнем курсе института ранней осенью друзья пригласили её в поход по Горному лесу. Затея ей очень понравилась, и она дала добро.

19

Самойлов, закрыв глаза, что-то напевал себе под нос.

– Владимир, – окликнула его Мария, – по вашим расчётам, в котором часу вернётся вертолёт за нами?

Капитан, взгляну на часы, ответил:

– Я думаю, ждать нам осталось недолго, минут тридцать-сорок, не дольше. Устала? Говорил же: лети домой…

– Вы думаете, я жалею, что не улетела? – изумлённо спросила Мария.

– Нет-нет, – улыбнулся Самойлов, – это я так, ляпнул, не подумав. Ещё немного потерпи.

Иван ковырялся в телефоне, и вдруг, снова обнаружив новые фотографии в фотогалерее, воскликнул:

– Ё-моё, да что же это такое творится?

– Что случилось? – спросила Мария.

– Ещё три фотографии добавились, – расширив глаза, – объявил Иван и протянул трубку Марии: – смотри!