Михаил Самарский - Последняя фотография

Черноудин начал показывать руками капюшон, затем женскую грудь, талию.

– Грибника встретил?

– Нет! – замотал головой Черноудин и снова показал жестами женскую грудь.

– Женщину встретил? – удивился Иван и рассмеялся. – Ну и дела! А поллюций у тебя не было случайно?

Черноудин нахмурился и опустил голову.

– Да ладно тебе, – Иван похлопал его по плечу. – Шучу я. Ну, что ты сразу обижаться.

– И что дальше? Ты от неё убегал?

Черноудин замотал головой и на руках показал, что она его схватила за рукав и потащила в лес.

– Ну, ты как бы и не сопротивлялся?

Александр показал жест на пальцах «чуточку».

– А потом что?

Черноудин показал капюшон, затем устрашающий жест в виде растопыренных пальцев, пытающихся поцарапать лицо, и изобразил бегуна.

– Появился грибник, верно?

Александр закивал.

– Стал нападать на тебя?

– Да, – кивком ответил Александр.

– Ты стал от них убегать?

– Да!

– А на дерево зачем залез?

Черноудин, изобразив, капюшон и женскую грудь, показал, что те исчезли. Он начал изображать какого-то зверя и вдруг… в его глазах вспыхнул ужас. Он весь затрясся, прерывисто застонал и дрожащей рукой стал показывать в глубь леса, затем опрометью бросился к дереву и начал с лихорадочной поспешностью на него вскарабкиваться. Иван обернулся в метрах сорока от них стоял бурый медведь.

– Всем оставаться на свои местах, – скомандовал он тихо, но твёрдо. – Не шевелиться. Всем молчать. Ни звука. Хотите остаться в живых, слушайте меня.

Медведь сделал в сторону людей несколько шагов.

– Ваняшечка, миленький, – зашептала Ирина, – он идёт к нам. – Ванечка он сейчас нас съест.

– Никто никаких резких движений не делает, плавно раскачиваемся из стороны в сторону, в глаза медведю не сморим. Стоим на смете и раскачиваемся. Смотрите на меня.

Иван показал, как нужно действовать. Медведь продвинулся к людям ещё метров на пять и, остановившись, принялся наблюдать за лесным вальсом.

– Ну, ты что, Михаил, – обратился к нему Иван, – чернику твою съели, что ли? Так её тут столько, что тебе всё и до зимней спячки не съесть. Иди, брат, своей дорогой. Зачем тебе лишние проблемы?

Иван сжал в руке охотничий нож так, что фаланги его пальцев побелели. Медведь постоял с минуту, словно раздумывая, что это передним – добыча или соперники. Видимо, приняв коллектив за серьёзного противника, медведь резко развернулся и ринулся в глубь леса. Иван выдохнул воздух и успокоил своих товарищей:

– Ну, всё! Больше он к нам не вернётся. Решил не связываться. Топаем домой. – Обращаясь к Черноудину, Иван с сарказмом тому сказал: – Слазь оттуда, верхолаз! И запомни, от медведя на дереве нельзя прятаться – оттуда он тебя легко достанет.

– Да я уже это понял, – произнёс Черноудин, у него вдруг прорезался голос, правда, несколько писклявый, но зато мог хоть изъясняться. – Он полез ко мне на дерево, я уже и с жизнью попрощался, но вдруг медведь услышал ваши голоса и передумал.

– Эх, Саша – Саша! – вздохнул Иван. – Ну, и хлопот с вами. Достали вы меня своими грибниками, бабками, дедами, девками, трупами. Ладно, давайте помолчим, устал я. Доберёмся до избушки, там поговорим. Они ускорили шаг!

До самого домика «спасатели» шли молча.

26

Александр Черноудин вырос в очень бедной семье. Мать его работала уборщицей в школе, чего он всегда очень стеснялся и, будучи в пятом классе, запретил ей подходить к нему в школе и тем более называть его там «сынком».

– Все свои телячьи нежности, – предупредил он мать, – оставь для дома. Там хоть сынком, хоть малышом, хоть… В общем, в школе мы не знакомы и не общаемся.

– Ты что, матери стесняешься? – чуть не плача, спросила Екатерина Семёновна.

– При чём тут стеснения? – нахмурился Александр. – Просто это выглядит, как мама и маленький ребёнок, а мне уже тринадцатый год идёт. Неудобно…

– Да ну тебя! – буркнула мать и ушла в комнату для техничек.

Отец Черноудин Борис Анатольевич дома появлялся редко. Пока Сашка был маленьким, мама объясняла частое отсутствие отца его работой, дескать, длительные командировки. Повзрослев, Александр понял, что отец давно ушёл из их семьи и живёт где-то в другом месте, изредка навещая их с матерью.

Однажды любопытство подростка подтолкнуло спросить отца в лоб:

– А у тебя другая семья есть?

Борис Анатольевич от неожиданности пришёл в крайнее замешательство и долго делал вид, что откашливается в кулак.

– А почему ты спрашиваешь? – вопросом на вопрос ответил отец.

– Ну, так ты же с нами не живёшь! – ответил сын.

– Я смотрю, ты повзрослел, – усмехнулся отец. – Хорошо, я отвечу тебе. Да, мы с матерью развелись, тебе не стали говорить, сам понимаешь.., – отец развёл руками, – ребёнок, то-сё, ну, в общем…

– Ясно, – вздохнул Александр и задал совсем уж обескураживающий вопрос: – Так значит, ты маму нашу не любишь?

Борис Анатольевич не сразу нашёл, что ответить. После продолжительной паузы всё же сказал, а точнее, выдавил из себя:

– Ну, почему же не люблю? – криво улыбнулся отец. – Люблю, но…

– Если бы любил, – перебил сын, – не ушёл бы.

Борис Анатольевич рассердился.

– Знаешь, что, дорогой, – повысил тон отец, – вот вырастешь, тогда и поговорим.

– О чём? – ухмыльнулся сын.

– Ну, как это о чём? Как о чём? О том, почему взрослые люди иногда расходятся. Почему…

– Пап, да ладно тебе, – снова перебил сын, – ты полагаешь, что я не знаю всего этого? Ты не подумай, у меня к тебе претензий нет. Просто хотел с тобой поговорить серьёзно…

– Так давай поговорим, – облегчённо вздохнул отец, – я готов. Развод – это одно, а мы всё-таки отец и сын…

– Только духа не хватает, – улыбнувшись, добавил Александр.

– Какого духа? – вздёрнул брови отец.

– Святого! – видя растерянность отца, рассмеялся сын. – Как говорят священники: во имя Отца и Сына, и Святаго духа, аминь!

– Тьфу! Не богохульствуй!

– Да это же шутка, пап!

– Ладно, вернёмся к нашему разговору. О чём ты хотел поговорить?

– О деньгах, – сказал Саша и опустил глаза.

– О деньгах? – раскрыл от изумления рот отец. – В каком смысле?

– В прямом. Я хочу окончить одиннадцать классов и собираюсь поступать в институт.

– Ну, и прекрасно, вполне себе здравое решение, но… деньги тут при чём? Ты хочешь учиться на коммерческой основе?

– Нет, – замотал головой сын, – постараюсь поступить на бюджет. Но ты же, наверное, понимаешь, что мне нужны карманные деньги, да и не только карманные… Нужно одеться, обуться… Сейчас я чувствую себя законченным нищебродом. Мать не может давать мне деньги, а я должен либо учиться, либо окончить девятый класс и идти работать. Вот и прошу у тебя помощи. Мать сказала, что ты помогаешь, но этих денег нам не хватает. Может, повысишь размер.., – Александр долго подбирал подходящее слово, – размер помощи?