Михаил Самарский - Последняя фотография

– Ваня, ну, скажи, я не прав? – спросил Роднянских. – Разве можно нам было туда соваться?

– Опасно, конечно, но, если бы вы вышли толпой, возможно, они и его не стали бы убивать. Ага, ну, дальше, – сказал Иван

– Мы чуть ли не по-пластунски подползли к краю нашего оазиса, – продолжила Ирина, – и стали наблюдать за происходящим у самого берега. Убийц было двое. Они связали грибника и бросили его в лодку. Он продолжал кричать: «Помогите!». Один из преступников поднял с берега большой камень и положил его рядом с грибником. Они заткнули мужчине рот, и ещё минут пятнадцать что-то непонятное делали в лодке. Мы это поняли чуть позже, когда они заплыли на середину озера и сбросили грибника в воду. Тот сразу ушёл ко дну. Сашка сказал, что они ему в плащ-палатку засунули камень и, видимо, чем-то его там закрепили.

– А потом? – спросил Иван. – Куда они делись эти… преступники.

– Уплыли на другой берег и ушли в лес, – закончила свой рассказ Галина.

– То есть, – вмешалась в разговор Мария, – на ваших глазах убили человека, вы убийству не помешали, но… по приезду домой, вы заявили в полицию?

– Так мы же клятву дали друг другу, что это случая не видели и никуда заявлять не будем, – сказал Лида.

– А что вам помешало это сделать? – спросил Иван.

– Веня всех убедил! – сказала Галина. – Он сказал, что мы наживём себе головных болей, и нас даже могут заподозрить в убийстве грибника, поскольку убийц и след простыл.

– Так вот почему ты, Веня, так переживал, что народ нарушит клятву! – сказал Иван.

– Послушай, – воскликнул Роднянский, – не надо меня запускать крайним. Выходить было очень опасно, кто его знает, что у них на уме. Устроили бы тут на нас охоту!

– Допустим, – сказал Иван. – Вы испугались и потому не вышли спасать человека. Но почему вы по приезду домой не обратились в полицию, или как она тогда называлась, в прокуратуру, например. Может, грибник там по сей день и лежит на дне, а у него наверняка были и родственники, друзья… Это как раз тот случай, когда объявляют, что человек пропал без вести. Ну, как же так?

– Я говорила Вене, что нужно заявить, – сказала Ирина, – но он запретил, сославшись на нашу клятву. Ну, а потом всё это как-то подзабылось…

– Позабылось? – ухмыльнулся Иван. – Судя по тому, как вы реагируете на ночного гостя, я бы не сказал, что подзабылось. Конечно, заявить в полицию, вы должны были. Поступок, прямо скажу, не очень хороший…

– Сразу не заявили, а спустя какое-то время, уже и не имело смысла, – сказал Веня, – начали бы задавать вопросы. Я думаю, это был самый подходящий вариант, сделать вид, что мы ничего не видели, не слышали.

– Я считаю, что это не вариант, – заключил Иван.

– Послушай, Ваня, – Роднянских сорвался на крик, – тебе хорошо теперь сидеть здесь и умничать, но что изменилось бы? Если мы не сумели его спасти…

– Стоп, – остановил его Иван, – не сумели или не пожелали?

– Хорошо, – нервно закивал Веня, – не пожелали. Виноваты… вернее даже виноват, это я всех подбил. Но зачем заявлять, если человек уже погиб. Его ведь всё равно уже не спасёшь.

– Ты меня удивляешь, – произнёс Иван, – ты не врубаешься, что у этого человека были и, скорее всего, остаются родственники, друзья, соседи, были те, кто его любил.

– Почему не врубаюсь? Понимаю, конечно…

– Ни хрена ты не понимаешь, – процедил Иван,– если его до сих пор не нашли, а кто его там искать будет, ему даже царствия небесного пожелать нельзя. Вы украли у людей возможность попрощаться с человеком и похоронить его по-человечески. Вот в чём проблема.

– Кстати, – вступила в разговор Мария, – именно эта мысль и не давала всё это время вам покоя. Она сидела где-то внутри, и вот она вырвалась наружу. Если не сейчас, он всё равно к вам пришёл бы, через десять лет, или через двадцать. В общем, ситуация, ребята, нехорошая. Я думаю, что нужно заявить в полицию.

– Ты в своём уме? – испуганно вскрикнул Веня. – Первый вопрос, который они нам зададут: а почему вы все эти годы молчали.

– Ну, вот так и объясните, как нам…

Веня вскочил, подошёл вплотную к Галине, и закричал ей в лицо:

– Ну, бабы-дуры, теперь вы поняли, что нарушать клятвы нельзя? Они теперь пойдут и сдадут нас с потрохами.

– Вениамин, – приказал Иван, – прекрати истерику. Никого я сдавать не собираюсь. Ни меня, ни Маши там не было. А идти в полицию или нет, решайте сами. Это на вашей совести.

30

После собрания-совещания, путешественники разбрелись в поисках пищи.

– Ребята, – предупредил всех Иван, – пожалуйста, не теряйте из виду нашей избушки. Ни в коем случае! Не забывайте, как Саня вчера скакал по деревьям от медведя.

Взявшись за руки, Иван и Мария долго гуляли по периметру поляны, затем направились в лес.

– Прогуляемся? – предложил Иван.

– Давай! – согласилась Мария.

Отойдя от границы поляны, Иван сделал на дереве первую засечку.

– На всякий случай, – пояснил он и продолжил: – ну, товарищ психолог, что скажешь? – спустя минуту, заговорил Иван.

– По поводу? Ты имеешь в виду историю с грибником?

– Да всё! – ухмыльнулся Иван. – И историю, и почему они послушались Веню?

– Ты знаешь, Вань, меня это очень удивило. Их было семеро, имею в виду очевидцев убийства в лесу. Неужели ни у кого сердце не ёкнуло? Откуда такое жестокосердие? Выходит, у них у всех полное отсутствие чувства сострадания, – сокрушалась Мария. – Вы вместе учились, ты должен их лучше знать, расскажи, какими они были в институте. Ведь человек таким сухарём не может стать за один поход в лес. Согласен?

– Трудно с тобой не согласиться , – ответил Иван, – но я как-то никогда на нюансы не обращал внимания. Хотя, например, за Веней часто замечал подленькие поступки, но опять-таки, большого значения этому не придавал. У каждого человека есть какие-то недостатки, и если всматриваться пристально, их обязательно обнаружишь в каждом человеке. А что потом с этим делать? Я никого не хотел, и не хочу воспитывать, а тем более перевоспитывать. Да и кто мне дал такое право? Если я вижу, что человек переходит грань, я могу сделать замечание, не поймёт, просто отойду от него и перестану общаться.

– Тут дело не в перевоспитании, я думаю, ребята много чего ещё натворили скверного и, мягко говоря, безнравственного…

– Помимо этого несчастного грибника? – вздёрнув брови, перебил Иван.

– Да, – кивнула Мария. – Вот давай каждую ситуацию с появлением грибника разберём отдельно. То, что их всех совесть замучила, это мы сегодня уже выяснили, хотя Веня до сих пор хорохорится.

– Веня – ещё тот рисовщик и, вообще, очень неискренний человек. Мы все как-то даже к этому привыкли, что ли, и просто фильтровали его информацию. В нашей группе знали, что Вене доверять на все сто нельзя, всегда нужно делать скидку столько-то процентов. А сколько, это каждый решал сам.