Михаил Самарский - Последняя фотография

– А как же он оказался в ваших друзьях? – удивилась Мария.

– Случайно, – улыбнулся Иван. – На первом курсе у меня не было никакого желания вообще с ним общаться. А потом постепенно он как-то то ли изменился, то ли приспособился, плюс он стал дружить с теми, с кем дружил я, например, с Васькой. Прошло несколько лет, он, конечно, сильно изменился, впрочем, все мы изменились.

– А Девчонки? – поинтересовалась Мария. – Как они себя вели, чем занимались, какие у них предпочтения?

Иван пожал плечами, затем, немного подумав, сказал:

– Девки, как девки! Ничего особенного и необычного не замечал. Ну, единственное… да и то, это на мой взгляд, Ирка была какой-то неразговорчивой, хотя и её иногда прорывало, шутила, веселилась, флиртовала со студентами… Чёрт его знает, так сразу и не скажешь. Знать бы заранее, понаблюдал бы. Галя, Лида… Тоже ничего необыкновенного не вспоминается.

– А Василий, Александр?

– Василий мне, как друг, нравился. Всегда поможет, поддержит, успокоит, иными словами, настоящий друг. Кстати, я слышал, что Василий после института успел даже посидеть в тюрьме…

– Вот это новость! – удивлённо воскликнула Мария. – И за что же?

– Да я не спрашивал, – ответил Иван и добавил: – но общие знакомые говорили, что его оправдали, и сидел он напрасно.

– Ну, я бы по нему не сказала, что он заядлый арестант, – хмыкнула Мария, – тех-то сразу видно.

– Да он пробыл там, кажется, месяца три-четыре, не больше.

– И таких я видела, – улыбнулась Маша, – отсидит месяц в СИЗО, его выпустят под залог или под домашний арест (такое редко, но иногда случается), а ведёт себя, словно все десть лет отсидел. Ладно, с Васей понятно, а что ты скажешь об Александре. Мне показалось, какой-то он уж больно скользкий типчик. Или я ошибаюсь?

– Нет, – замотал головой Иван, – не ошибаешься. Так и есть. Нельзя сказать, что Шура подлый, но вот эта так называемая скользкость – его характерная черта.

– Понятно, – задумалась Мария. Через некоторое время она произнесла: – Я вот что думаю: почему грибник ко всем шестерым приходил не один, а с кем-то?

Иван несколько минут шёл молча.

– Даже не могу сказать, – наконец ответил он. – Но это же видение, просто…

– Да нет, Ваня, – усмехнулась Мария, – не просто всё это.

– А что тогда?

– Возможно, это персонажи из их других, грехов, то есть из других деяний, произошедших уже после грибника.

– Это что же получается, типа того, грибник приходит и тыкает их носом… Но тогда вопрос: откуда грибник знает, чем они занимались после его смерти?

– Вот как раз я об этом и думаю, – вздохнула Маша. – Есть кое-какие соображения, но все они сырые и бездоказательные.

– Но о грибнике ведь сознались, может, ещё что-то расскажут? – воскликнул Иван.

– С грибником проще, – ответила Мария, – здесь как бы коллективный проступок и коллективная совесть.

– Я в эту коллективную совесть не верю, – сказал Иван.

– Ой, Ваня – это такая сложная тема. Тут мы можем потратить с тобой уйму времени, а общего знаменателя так и не найдём.

– Мне само это выражение не понятно да и не нравится! – признался Иван.

– Понимаешь, в чём дело? Коллективная совесть она… нами не осознается. Но тем не менее это гораздо более мощная, скрытая и коварная сила. Коллективная совесть действует не в лоб, а… я бы сказала, исподтишка, она совершенно не связана с чувством вины, которое возникает у человека, когда тот поступает против своей личной совести. Человек не помнит, когда, с какого момента коллективная совесть начинает оказывать на него влияние. Она существует помимо сознания человека. Личная совесть воздействует на сознание индивидуума и проявляется, когда тот выбирает, как поступить или когда уже совершил тот или иной поступок. Коллективная совесть влияет на каждого члена сообщества, но при этом сами участники этого сообщества этого даже не осознают. Ты понимаешь, о чём я говорю? – спросила Мария, заметив у Ивана кислое выражение лица.

– Если честно, то ни фига не понимаю, – откровенно ответил Иван. – Я привык отвечать за свои поступки. А что там на меня влияет и с какого момента, мне как-то по барабану.

– Ясненько, – рассмеялась Маша, – тогда сворачиваю тему. Но напоследок, с твоего позволения, один маленький пример: чтобы было понятнее – с чем можно сравнить коллективную совесть?

– Понятия не имею,– пожал плечами Иван.

– С электричеством! Например, вот как ты можешь распознать, есть оно в проводах или нет?

– Ну, как… Включить свет, например…Можно палец сунуть в розетку, – рассмеялся Иван, – только распознание в последнем случае может не понадобиться.

– Всё верно, – улыбнувшись шутке Ивана, воскликнула Мария, – то есть по воздействию, которое электричество оказывает на тот или иной прибор, ну, или в твоём случае, на организм человека. Верно? Вот точно так же и с коллективной совестью: есть она или нет, мы можем понять по тому, как она влияет и, вообще, влияет ли она на поведение людей.

– Тебе не кажется, что мы далеко отошли от начальной темы, забрели в какие-то дебри, – Иван обнял Марию, – Давай продолжим: так что это за персонажи рядом с грибником? Твоё мнение.

– Я думаю, они появлялись не случайно. Не хочется впадать в пустые фантазии, но, к примеру, возьмём самый первый случай – с Ириной: почему вдруг грибник в её видении протянул ей младенца? Что это? Возможно, она когда-то сделала аборт. Женщин часто после этого мучает совесть, по сути, это же убийство.

– А грибник тут при чём? – Иван даже приостановился.

– Да он-то может вообще быть ни при чём, но это уже разыгравшаяся фантазия Ирины. Она просто объединяет два деяния в одно и начинает доводить себя до вот таких странных видений.

– То есть, по-русски говоря, начинает гнать?

– Можно и так сказать, товарищ филолог, – язвительно ответила Мария.

– А Веня? – пропустив замечания супруги, спросил Иван. – У того и вовсе автомобиль приехал в лес.

– Всё правильно! – кивнула Мария. – Мы же не знаем, что у него случилось. Ты слышал, как он говорил: какой-то парень там был с окровавленной челюстью. Вот ты что видишь в своих снах?

– Честно сказать, иногда такую муть, что даже стыдно рассказывать, – признался Иван.

– Вот и ответ, – сказала Мария, – ты называешь приснившееся мутью, ты удивляешься этому, не веришь… А что же Веня, Ира, Вася и другие? Для них это не было мутью, сном, после которого, испугавшись, проснулся, подумал, а через какое-то время снова уснул и спокойно дрыхнешь до утра. Ты вспомни, как они все доказывали, что грибник приходил к ним не понарошку.

– Это точно, – усмехнулся Иван, – Черноудин аж к медведю убежал.

– Правильно, это уже сном назвать трудно. Потому я и думаю, что у этих ребят на совести ещё есть не просто грязные, а несмываемые пятна.