Наталья Аристова - Искусство проклинать [СИ]

— Может, прикидыш? — голос у Бабы Сани напряжённый, а пальцы, удерживающие стакан с лекарством, вздрагивают.

— Да-да! Прикидыш. Именно это слово. Он должен доставить Тину после большого праздника. Хорс в нём уверен, и никаких возражений слушать не стал.

Эту тему мы с Бабой Саней разовьём попозже, без Зойки, желательно. А пока не надо нагнетать тревоги. И так куда не кинь — со всех сторон обложили. Может я, правда, золотая?

— Что такое большой праздник? — Я беру Парамонову за руку, и успокаивающе улыбаюсь.

— Не знаю… Просто слышала, но не знаю.

— А где он будет? Улицу, район в этой связи не называли.

— На Змейном.

— На Змейном? Точно?

— Да, я запомнила. Об этом Хорс распевал, стихами. Что-то навроде: Силу обретём мы на Змейном месте… в час большого праздника… Что-то подобное.

— Понятно. Спасибо, Оля. Ты даже не представляешь, сколько сделала добра. Какими бы словами я тебя не благодарила, этого всё равно будет мало.

— Ты собираешься идти в милицию, Тина? Это бесполезно: место собраний всё время меняется, а свидетели исчезают. Моя сотрудница, та самая, которая меня туда привела, попыталась. И не добилась ничего. Уголовного преступления нет, свобода совести гарантирована… Она исчезла, Тина! Её нигде нет уже второй день… — Её рука становится живей, сжимает мою ладонь с неожиданной силой.

— Ты уедешь, Тина? Уезжай! Тебе нужно уехать из города!

— Это тебе нужно уехать, Оля, и немедленно. А мы тут всё сами уладим.

— Я не могу… Работа, детсад, как же я всё брошу? Сейчас на новом месте трудно устроиться. С маленьким ребёнком.

— Вот о ребёнке и подумай. И уедешь ты не насовсем. Возьми неделю-другую за свой счёт. И поезжай к своим, в Андреевку. А бабка с тобой что делает?

— Отмаливает, в церковь водит.

— Как раз то, что нужно. Поезжай. Только не говори, куда. Хочешь, я тебе из Пятигорска вызов сделаю? Сегодня звонок, а завтра — телеграмма. Скажешь — к умирающей тётушке, а поедешь к матери. А то Хорс снова вызовет, и пойдёшь.

— А через две недели не вызовет?

— Не вызовет. За это время откроется наша церковь, и священника пришлют нужного, опытного. А Хорса мы отсюда уберём.

— Откуда ты знаешь?

— Мне обещали. Зря, что ли, он меня боится? Меня поддерживают верные люди.

— От церкви?

— От церкви. Они — сила и умеют справляться с такими проблемами. Всё будет хорошо, Оля. А ты пока уезжай. Тебя отпустят на работе?

— Да, начальник у нас хороший, отпустит и без телеграммы.

Я проводила её до двери, но дальше она хотела идти одна: Я через подвал пойду, Тина. Не надо, чтобы нас видели вместе. Пусть они не знают, что я тебя предупредила.

— Обязательно позвони, что дошла, хорошо?

Она позвонила, спустя пятнадцать минут: Алло! Тина, я дошла. Всё в порядке, Алёшка спит. Сейчас договорюсь с начальником, и завтра с утра уеду.

— С автостанции тоже позвони, чтобы я была уверена, что всё в порядке, ладно? Или ты поездом?

— Поездом, а потом на рейсовом. У посёлка выйду.

— Правильно, а билет подальше возьми и на нужной станции незаметно выйди. Так будет верней. Удачи тебе, Оля. И спасибо.

— И тебе… Тина, прости, я хотела… — запнулась она и я поддержала: Что ты хотела, Ольга? Говори!

— Хотела спросить, но боюсь…

— Спрашивай, я отвечу. В нашем положении недомолвки могут слишком дорого обойтись. Спрашивай!

— Я ещё слышала там… Они сказали…

— Ну, говори, не тяни, Оля. Что они говорили? Я отвечу.

— Правда, что ты его так и не отдала… и что его больше нет?

Я ввела правило не вспоминать об этом среди своих, чтобы не расслабляться. Мне сейчас нельзя быть слабой, и Бабе Сане с Зойкой тоже. Мы должны в ближайшее время глушить эту боль в себе. Мы просто обязаны быть сильными… Но Ольга не может знать об этом.

— Правда. И то и другое.

— Прости, Тина. И спасибо.

— Ничего… Счастливо тебе! Береги себя…

Ночью мне приснилось, как мы с Даном, живым и сияющим своей неповторимой улыбкой, гуляем по морскому берегу. Он был такой…

Я подскочила с кровати и ушла вниз, в раёк. Раскрыла настежь дверь и сидела там, в тоненькой пижаме, часа два, жадно вдыхая холодный, пахнущий прибоем, воздух и рискуя простыть, пока Зойка не пригрозила мне разбудить Бабу Саню.

Новый день начался в одиннадцать, и неплохо. Сначала Баба Саня сообщила, что Парамонова доехала благополучно. Потом я сама набрала Пятигорск, пока Зойка готовилась прогуливать Рекса. У Дока всё тоже налаживалось. Светило из высших госпитальных чинов одобрил курс лечения, и дал обнадёживающий прогноз.

С Доком всё хорошо. Его коленные чашечки срастутся, и он будет ходить. По возвращении его ожидают мои процедуры. Сразу он, конечно, не побежит, но и с костылями на всю жизнь не останется. Два месяца Док там не высидит, это ясно. Приедет раньше, конечно: не выдержит и сорвётся с места! Но, хотя бы, не в Майскую ночь.

Зойка с Рексом вышли первыми, а я задержалась внизу, поговорить с Семёновым: у него была проблема по оценке ювелирных изделий при разделе наследства. Я не нашла своих, покинув подъезд, и, прошагав до сквера, осмотрела площадь. Забеспокоившись, зашла за угол и сразу увидела Галию, не спускающую глаз со скамейки над рекой перед вторым подъездом. На ней, в компании двух ментов в штатском, сидела Юлька. Рекс, устроившийся возле её ног, бдительно осматривал окрестности и принюхиваясь к третьему, в джинсах и куртке, стоявшему перед лавочкой спиной ко мне. Я подошла ближе и узнала в нём Ивана Петренко. Он обернулся, а Галия устремилась мне навстречу.

— Дорогая, ты не беспокойся: всё под контролем! Я с самого начала здесь. Ничего ей не угрожает. Они сказали — просто поговорить… А я слежу, чтобы всё в порядке было, как обещали…

Милочка Галия! Удивительный характер! Она встретила переселение Юльки к нам с Бабой Саней не очень приветливо и наедине даже выговорила мне за неподходящую дружбу, но с самой Юлькой держалась сдержанно — вежливо и не замыкаясь. И вот — кинулась защищать, благородная ты душа…

Привет, Тина — поздоровался Ванёк, насильно выдавив улыбку на похудевшем, с признаками сильного переутомления лице: Не переживай, ничего страшного с твоей подопечной не случится. Просто нужно узнать кое-что, пока — неофициально. У неё с документами неполадки… Пусть придёт ко мне после майских праздников, я о паспорте похлопочу — ускорим по возможности, тогда и вызов оформим, как положено.

— Чего такой измученный, Ванечка? — спросила я его, подавая руку: На работе устаёшь?

— Да уж, работа такая, что вздохнуть некогда… Сплю по пять часов в сутки, а её всё прибывает. Ты не беспокойся, Тина, ничего с твоей Зойкой не случится. У неё тут защитница такая — он одобрительно покосился на Галию и снова попытался улыбнуться белыми и ровными, не хуже моих — один в один, зубами: Мы тут дело о пропаже разбираем, а она знала разыскиваемых…