Эндрю Кальдекотт - Загадочный город

Пусть Облонгу и хотелось произвести впечатление на этого человека, он все же не стремился идти дорогой Роберта Фласка. Испытывая неловкость, он только пожал плечами, но сэр Веронал возобновил атаку:

— Разве может быть, чтобы историк шесть месяцев прожил в городе, так ничего и не узнав о местной истории? — Его серо-зеленые глаза так и впились в Облонга. Сэр Веронал сменил тактику: — Так что же случилось с вашим предшественником?

— Мистера Фласка освободили от должности.

— Как любопытно! И по каким же причинам?

— Он сделал то же, чего вы просите от меня.

— И что же он обнаружил?

Облонг почти сразу пожалел о сказанном, но все-таки поддался давлению:

— Что-то о Лост Акр Лейн, но я не знаю, что именно.

— И как вы это выяснили? От кого?

— Уже не помню, сэр Веронал, кажется, кто-то в пабе проболтался у меня за спиной. — Облонг сам услышал, как неубедительно прозвучала отговорка, но просто не имел права вовлекать Фангина в еще большие неприятности.

Сэр Веронал обрадовался косвенному подтверждению того факта, что он не зря претендовал на «Душу подмастерья», но радость смешивалась с раздражением — историк слишком щепетильно относился к правилам. Ясное дело, Облонг знал больше, чем говорил.

— Вы просто не можете помахать морковкой прямо у меня перед носом и тут же ее спрятать, — мягко произнес сэр Веронал.

Впрочем, Облонг все же почувствовал растерянность и даже злость хозяина, когда тот бесцеремонно отправил его обратно в Большой зал. Пусть и завуалированный условностями этикета, посыл оказался ясен: до тех пор пока не расскажешь все, что знаешь, о моих сокровищах можешь не мечтать.

Орелия следила за тем, как сэр Веронал поднимался по лестнице с Облонгом.

Хороший шпион последовал бы за ними. Но далеко уйти ей не удалось.

— Орелия, дорогуша!

Орелия никогда не видела, чтоб тетка так сияла от радости. Миссис Бантер щеголяла в новом, украшенном блестками платье — при этом на каждом открытом участке ее тела сверкали драгоценности — и что-то рассказывала молчаливому Горэмбьюри, который на ее фоне выглядел натуральным гробовщиком. Тетка энергично помахала племяннице.

— Ну разве она не великолепна? А мораль истории такова: хорошая торговля приносит закономерные результаты. Она начала торговаться, я повысила ставки.

Возможно, возымели должное действие коктейль «Голубая лагуна» и пышность приема, а может, миссис Бантер просто хотела приобщиться к популярности хозяина. Что бы за этим ни стояло, она так и излучала позитив. Похоже, миссис Бантер впервые гордилась племянницей.

Орелии долго не удавалось от нее избавиться, пока не появился Ромбус Смит, который великодушно пришел на помощь Горэмбьюри. Орелия поднялась в галерею, неторопливо осмотрела картину и скользнула за дверь. В середине коридора она невольно приостановилась; окружавшие ее полотна изображали всевозможные уродства и пытки, что было вполне достойно музейной экспозиции, но говорило о мрачных наклонностях владельца дома, который обладал достаточными средствами, чтобы выбирать обстановку на свой вкус.

— Мне показалось, что сюда кто-то проник, — произнес мужской голос у нее за спиной.

— Библиотеки созданы для пытливых умов, — пробормотал другой властный голос из противоположного конца коридора; ей показалось, что он принадлежал сэру Вероналу. По всей вероятности, новый историк разочаровал его.

Орелия подняла ближайшую свечу и воспользовалась единственным путем к отступлению, укрывшись в дальнем лестничном пролете, который спиралью поднимался куда-то вверх и в темноту; не покрытые ковром ступени выделялись на фоне преобладающей роскоши, а проход заграждал пурпурный канат толщиной с ее руку. Прикрывая ладонью пламя свечи, Орелия перепрыгнула через канат и поднялась наверх, после чего остановилась у первого поворота, боясь, что кто-то мог услышать скрип ступеней.

— Простите, сэр Веронал, мы проверяли, нет ли непрошеных гостей.

— Ничего удивительного, — ответил сэр Веронал.

Голоса и шаги затихли в отдалении. Пламя свечи плясало по стенам. Малоприметная черная лестница за первым пролетом пребывала в запустении. Несомненно, именно так поместье выглядело до реставрации: деревянные панели потрескались, на паркете лежал слой рыжевато-серой пыли, по перилам тянулась паутина, а окон не было вовсе. Орелия миновала шесть поворотов — этого времени хватило бы, чтобы выкрутить приличную винную пробку, — и наконец вышла на площадку, где царило такое же запустение. Здесь явно побывали кровельщики сэра Веронала, но ни работ по покраске, ни каких-то других изменений не произвели, и Орелия понимала почему: из-за низких потолков, тесных комнатушек и узких окон помещение можно было назвать скорее чердаком, чем пентхаусом. Выпрямиться во весь рост ей удавалось только в центральном проходе. На раздвижном столе грубой работы стояло треснутое блюдце с огарком свечи, который Орелия зажгла. Со свечами в обеих руках и висящей на локте сумочкой она продолжила разведку.

В последней комнате по обшивке стены тянулась покрытая пятнами серая труба. Орелия сначала решила, что это водопровод, но на этаже не было ни умывальников, ни батарей. Она подошла, чтобы рассмотреть трубу поближе. Когда она обхватила ее пальцами, та подалась. С одного конца в ней обнаружилась неприметная ручка, похожая на часть механизма тайного хода. Орелия дернула за нее, и та не без усилий сдвинулась, а вслед за ней — крышка, из-под которой девушке удалось вытащить сверток ткани более шести футов в ширину и еще больше в длину. Когда она развернула гобелен, оказалось, что его цвета не тронули ни пыль, ни износ, ни влага, ни, казалось, само время.

Когда речь шла о подобных вещах, у Орелии открывалось шестое чувство более глубинного характера, чем просто опытный глаз антиквара. У нее появилось четкое убеждение, что гобелен соткала женщина и что он такой же древний, как и сам дом. И действительно, на гобелене были изображены ротервирдская церковь, поместье и здание нынешней Северной башни, стоявшее в гордом одиночестве, без всех теперешних пристроек.

Орелия тут же обратила внимание на сценки домашней жизни — человек, угощавший другого обедом, две запряженные лошадьми повозки с детьми, традиционные похороны и урок в школе. При этом неизбежно обращали на себя внимание соседствующие чудовищные сцены — отстраняющийся от телескопа человек, из глаз которого, будто потоки крови, тянулись красно-зеленые нитки, а рядом с ним шла охота за безволосым монстром. Пространство выше было заполнено клетками правильной кубической формы: одни пустовали, другие населяли чудовища, а в третьих обитали странные гибриды человека и зверя или зверя и птицы.