Эндрю Кальдекотт - Загадочный город

Болито погасил свет, и его мелодичный голос прозвучал из усилителей, спрятанных высоко под перекрытиями крыши:

— В далекой древности, задолго до начала времен…

По потолку забегали белые пятна.

— Протон… электрон… нейтрон…

Внезапно появились темные частицы и начали преследовать белые.

— Антипротон, антинейтрон и антиэлектрон — частицы с такой же массой и равными по значению, но имеющими противоположный знак электрическими зарядами. Соедините их вместе, и они друг друга уничтожат. Представим себе этот примитивный поединок.

Под кафедрой Болито раздался большой взрыв — а вернее, тот самый Большой Взрыв. Протон с антипротоном исчезли, возникла новая галактика, которая закружилась над головами изумленной аудитории в виде созданной самим Болито голограммы.

— Сперва считалось, — продолжил профессор, — что материя и антиматерия присутствовали в равных пропорциях. Эта теория кажется довольно-таки нелепой, потому что в таком случае они просто уничтожили бы друг друга, не оставив никаких следов. Позже ученые предположили, что материя имела минимальное преимущество, а значит, крошечная первичная вселенная была… Какой она была, Саймс?

Каждое представление Болито прерывалось внезапными опросами, что способствовало концентрации внимания слушателей.

— Асимметричной, сэр, — промямлил шестиклассник.

— Не такой светлой, как голова Саймса. Нам кажется, что материя победила — но так ли это? — Болито сделал краткий экскурс в описание сложных физических процессов, а затем внезапно перешел к астрономии. — Я хотел бы затронуть проблему комет. А ну, мальчишки и девчонки, расступитесь. Самое время спроектировать Солнечную систему, в которой я буду выполнять роль сил природы.

С помощью длинной указки Болито отобрал несколько разнополых учеников и назначил их на роли Солнца и планет. Сделал он это с той самой безупречной решительностью, которой так не хватало Облонгу при подготовке к спектаклю. По всей очевидности, это упражнение выполняли не впервые. В считаные минуты центр зала превратился в человеческую астролябию: планеты вращались вокруг стоявшего в центре Солнца.

— Для непосвященных напомним их порядок… А?

Ученики постарше начали читать речитативом необычную считалку Болито: «Моя Версия Змеи Мешает Юному Сильному Уверенному Неучу Прославиться».

Меркурий, Венера, Земля, Марс…

Облонг присоединился было к аплодисментам, но тут же увидел, как к нему устремилась указка Болито.

— Мистер Облонг исполнит роль штатного чужака в нашей системе: он будет шаром из грязного льда и космической пыли. Подходи ближе, парень! Ты будешь в афелии, самой отдаленной точке от Доусона-младшего (он же Солнце). Твой хвост тянется на миллион миль. На планете Земля египтяне пытаются постичь основы астрономии, а наш Британский остров представляет собой первобытное болотце. Вообразите, какие силы может высвободить комета Облонга!

Пока Облонг медленно шагал в направлении «Солнца», из аудитории до него донеслась волна приглушенных смешков. Болито вызвал двух девочек и одного парня следовать за ним в качестве фрагментов хвоста, и те принялись метеорами крутиться вокруг Земли.

— Предположим, что Облонг состоит из темной материи. Что могло бы произойти в таком случае? Что бы случилось? — Хихиканье возобновилось с новой силой, когда Облонг добрался до Земли. — В это самое время саксы воюют с данами, а англы даже обучились письменности! — провозгласил Болито.

И лекция продолжилась в том же ключе, с фактами, теориями, театральными постановками и комедийными импровизациями, что истощало аудиторию не меньше, чем преподавателя.

— В следующем семестре я расскажу вам о различиях между материей, антиматерией, темной материей и отрицательной материей, — завершил выступление Болито.

Валорхенд задержалась в аудитории, Облонг сделал то же самое. Проигнорировав историка, она сходу задала Болито вопрос (не произнеся никаких слов благодарности или комплиментов):

— Полагаю, что антиматерии нужна антипериодическая таблица элементов?

Болито был достаточно умен, чтобы понять — обычными любезностями от Валорхенд не отделаться.

— Само собой, к тому же антиматерия может складываться точно так же, как и материя.

Выходя за дверь, она обернулась, чтобы бросить еще один взгляд на Болито, — весьма нарочитым, явно отработанным движением.

— Думаю, мы еще встретимся, — сказала она.

В ответ Болито осторожно похлопал ее по плечу. Со стороны могло показаться, что только что были установлены первичные дипломатические отношения, но Облонг почувствовал более глубокий интерес, особенно со стороны Болито, правда, понять все тонкости ситуации не смог.

Он ухватился за представившуюся возможность.

— Это было великолепно, профессор! Смею заметить, что после всего пережитого вам бы не помешало чем-нибудь взбодриться.

— Я как раз придумал новый подбадриватель — «Пламя терна», но с этим придется подождать. У меня, видите ли, «пошел клев».

Тут же материализовалась мисс Тримбл и увела Облонга прочь.

— Профессор имеет в виду ночную работу — вы его теперь неделями видеть не будете.

И так, пав жертвой манящего голоса в голове, который вечно жаждет того, чего у тебя нет, Облонг с грустью поплелся домой. «Пламя терна», несомненно, разрешило бы все его литературные затруднения так же легко, как огонь плавит воск.

Записку опустили в ячейку Стриммера в привратницкой. Водяной знак с головой горностая на конверте указывал на отправителя точнее любой подписи. Вложенная записка оказалась предельно лаконичной:

Олд Лей Лейн, 13, первый этаж, на нейтральной территории, только Вы и я. В полдень. Никаких обязательств, условий и инсинуаций, никаких вторых шансов. Меня интересует Северная башня.

Фраза «с наилучшими пожеланиями» вызвала у Стриммера улыбку. Этот человек явно не видел смысла в излишних любезностях. В письме ничего не говорилось об ответе. Сэр Веронал прекрасно знал, что Стриммер придет. Но, как бы там ни было, торопиться он не будет.

У Стриммера возникла еще одна дилемма. Сведения о целой библиотеке старинных книг сэра Веронала успели просочиться в народ благодаря Облонгу и детям, которых младший Сликстоун приглашал в поместье. Все говорило о том, что владелец поместья мог бы неплохо заплатить за «Книгу римских рецептов». Но, даже если сделка не состоится, Сликстоун может помочь Стриммеру разобраться с содержанием находки. В последнем предложении послания сквозила странная неоднозначность. Стриммер припомнил, как живо сэр Веронал интересовался Фласком. Но что именно заботило пришельца, текущая работа Северной башни или ее история, — а может, и то и другое вместе? «Кто не рискует, тот не пьет шампанское», — наконец решил Стриммер. По какой-то причине ему не хотелось подводить отправителя.