Эндрю Кальдекотт - Загадочный город

Морда Ферокса исказилась: снова он ощутил покалывание, исходящее от камней, правда, как и в случае с ботаником, на этот раз только след их силы. В обычных обстоятельствах Ферокс вел себя крайне уверенно, но теперь почувствовал беспокойство. Угроза казалась нематериальной — человек был чахлого телосложения, шел заплетающейся походкой, — но ощущалось в нем что-то еще.

Человек-горностай опустил копье. Если незваный гость станет угрожать, он справится с ним голыми руками, а пока что лучше не пугать чужака. Порой спасители приходят в самых неожиданных обличьях.

Когда взгляд человека упал на него, надежды Ферокса рассеялись, а волнение стало парадоксальным образом нарастать.

Человек не отступил и даже не поморщился. Он только остановился, распростер руки и улыбнулся.

После вступления на престол новой королевы сэр Роберт Оксенбридж потерял должность констебля Тауэра. Прошло тринадцать лет, и теперь его жизнь больше напоминала будни сэра Генри Грассала: Оксенбридж выращивал фруктовые деревья и придумывал игры для собственных внуков. От старого друга не приходило никаких вестей; на все письма за Грассала отвечал секретарь. Писал он, что дети полностью раскрыли свой потенциал и старания Оксенбриджа навсегда останутся в веках. Он мог бы отнестись к таким безликим ответам с большей настороженностью, если бы взор не затуманивали воспоминания о спасенных детях, которые всегда служили ему отрадой на фоне мрачной памяти о битвах и кровавых бойнях.

И вот однажды осенним вечером Оксенбридж получил письмо из Лондона, пересланное его преемником. Тот сообщил, что послание было доставлено в Тауэр такой странной птицей, какой хранитель местных воронов еще никогда не видывал. Восковая печать на маленьком свитке оказалась нетронутой. Старик развернул свиток. Суть послания была предельно ясна:

Мы попали в ловушку в Ротервирдской долине. Ваш друг давно скончался, а его подопечных заставили творить чернейшие дела. Вам нужно собрать отряд доверенных людей, привыкших к ужасам жизни. Я умоляю Вас о помощи.

Давно скончался… Правда медленно проникала в его сознание. Фальшивый Грассал, он же подставной секретарь, обладал тонким стилем письма. Во всем происходящем ощущалось нечто дьявольское. Неужели Мария Тюдор в конечном счете оказалась права? Оксенбридж вспомнил холодное лицо Мастера Малиса и слова, произнесенные дворцовым стражником много лет назад: «Эдемскому саду хватило и одного змия». Рыцарское достоинство, память о старой дружбе и любопытство заставили его действовать. Оксенбридж решил собрать отряд старых товарищей-холостяков. Больше не будет сирот на его совести.

Он стремительно направился в холл, сам не замечая, как его походка приобретает былую энергичность. Вынув из ножен меч, он принялся счищать с него ржавчину.

Нельзя дважды войти в одну реку.

Ранним майским утром гладь воды не нарушалась ни единым дуновением ветра, и ни одна туча не скользила тенью по ее поверхности. Куда-то бесследно исчез бурлящий поток Гонок Весеннего Равноденствия; Ротер нес свои воды, гладкий, как стекло. В такое утро следует нараспашку открывать окна и глубоко вдыхать весеннюю свежесть; пришел день майской ярмарки.

У каждого семейства в городе остались только две заботы: подготовка к пикнику и наряды. Некоторые придавали огромное значение внешнему убранству (плетеные корзины, до блеска отполированное столовое серебро, крахмальные салфетки и хрусталь); другие совершенно не беспокоились о сервировке, прекрасно обходясь одноразовым пластиком и бумажными салфетками. Но в том, что касалось нарядов, все участники придерживались единого мнения: повседневная одежда не подходит для открытия летнего сезона. Все платья, пиджаки и куртки отличались экстравагантностью кроя и цвета.

Вскоре после рассвета открыли Южные ворота, и из них повалила шумная толпа с зонтами, коробками и складными стульями, все были разодеты в лучшие праздничные наряды, а впереди, тоже при полном параде, выступал главный Наблюдатель.

За ведущим следовали участники представлений, при этом каждый держал в руке разрешение, в котором был указан размер рассчитанного для их выступления места, но без четких указаний, где это место находится. В соответствии с «Предписаниями майской ярмарки» места для выступлений предоставлялись в порядке живой очереди. Многие всю ночь простояли в этой самой очереди, чтобы получить местечко получше.

Исполнители разбежались размечать собственные участки и устанавливать флаги, при этом личные умения каждого символически изображались на вымпелах, прикрепленных к высоким столбам. Самым распространенным мотивом оказались руки — руки ладонями вверх (у гадалок), очертания рук (театр теней), руки с картами между пальцев (фокусы и прочее трюкачество), со стаканами (музыканты на стаканах), с разноцветными шарами (жонглеры), с бумагой (оригами) и прижимающие палец к губам (пантомима). На ярмарку допускали только по одному представителю от каждого вида искусства, поэтому подходящих кандидатов отсеивали заранее в нескольких турах.

За выступающими шли ремесленники с улицы Итерс Уэй, каждый со своим товаром, причем каким угодно, от моделей самолетов до фантастических часов и астролябий.

По сигналу Наблюдателя все начали ставить палатки, тенты и вымпелы.

Издалека Айленд Филд стал напоминать средневековый военный лагерь.

Сноркел раздвинул шторки из дамасского шелка и оценил зрелище с политической точки зрения. Его оффшорные счета еще никогда не пребывали в столь прекрасном состоянии, однако теперь он уже сомневался, что личное присутствие в округе сэра Веронала дает ему какие-либо преимущества. Сноркел рассчитывал на то, что местные жители воспримут реставрацию поместья как знак прогрессивности нынешнего режима. Однако, несмотря на то что благодаря снижению цен новый паб обещал стать популярным, интерес пришельца к Ротервирду начинал приобретать тревожные масштабы, а его отношение к Городскому совету казалось все менее почтительным. Найти замену Горэмбьюри оказалось невозможно, что сказывалось на работе администрации.

Хотя целые поколения Сноркелов умудрялись избегать процедуры демократических выборов, новый избирательный год уже маячил на горизонте. И предугадать результат тут невозможно. Как бы там ни было, хорошая погода означала хорошее настроение, и хотя бы это не могло навредить действующему руководству.

Решетка ворот снова поднялась в десять часов, и на этот раз шествие возглавили мэр с супругой, за ними последовала процессия высокопоставленных сановников в традиционно установленном порядке, а потом — представители гильдий, каждый со своим знаменем и в соответствующем костюме. Первыми шли аптекари; облаченные в пуританское сочетание черного и белого, они представляли собой вопиющее исключение из правил дресс-кода. Позади шагала одинокая фигура в разноцветной форме с вышивкой в виде звезд и зигзагообразных молний. Даже лицо ее оставалось скрытым: это был анонимный магистр гильдии пиротехников. За ним шли рядовые граждане с коробами, корзинами и рюкзаками всевозможных форм и размеров. На мосту у входа в Айленд Филд рикши поджидали стариков, а Наблюдатель переключил внимание с артистов на публику, строго оценивая домашних питомцев, клюшки для гольфа, экстравагантные декольте и самые громкие музыкальные инструменты.