Александр Варго - Ненужные (сборник)

– Ну, че встали? – раздраженно крикнул Леха. – Хотите околеть от холода? Все равно сейчас никуда не поедем!

– Иди внутрь, – процедил Сапог.

– Нам… гм, мы пойдем пешком, – сказала Марина, изо всех сил стараясь вложить в свой голос силу и решительность. – Нас ждут родители.

Сапог отстранил побагровевшего от злости Леху и подошел к дрожащим от холода сестрам.

– Девчонки, не бойтесь ничего, – мягко произнес он. – Никто вам ничего не сделает. У нас внутри печка и чай. Согреетесь, и решим, как быть. Идет?

Саша посмотрела на сестру:

– Марина, я пить хочу.

Сапог вновь изобразил на своем лице доброжелательную улыбку. Доброжелательную настолько, насколько она может быть у человека, имеющего за спиной две ходки и отсидевшего в общей сложности семь лет в свои двадцать шесть.

– Посмотрите на небо. Скоро здесь выпадет столько снега, что даже свой нос не сможете видеть… Вы сестры?

Марина неохотно кивнула.

– Я сам с Ильичевки, – продолжал беззаботно вещать Сапог. – А вы?

– Мы в Согре живем, – стуча зубами от холода, ответила Саша, немного осмелев. – Нас из автобуса злая тетя высадила… Дядя водитель сказал, что у вас тут колесо есть.

Марина, нахмурившись, толкнула сестру локтем, и Саша надулась.

– Нету колеса, – оборонил Леха. – Я забыл, что они закончились.

Саша огорченно вздохнула, а улыбка Сапога, напротив, стала шире. Света лампочки, болтающейся над крышей гаража, вполне хватило разглядеть юных незнакомок. Он уже успел заметить, что старшая девочка довольно симпатичная, и теперь он был бы не против посмотреть, как она выглядит без своего галимого пуховика… Мужчина ощутил, как в паху внезапно стало жарко и тесно, и судорожно вздохнул.

– Ну вот, почти соседи, – сказал Сапог, подмигнув Марине. Он оглянулся, убедившись, что Леха скрылся в хибаре. Интересно, как девки отреагируют, если Керосин уже очнулся?!

Внезапно Сапога охватило чувство безудержно-злобного веселья. Он подумал о богатых сучках в норковых шубах, которые, вместо того чтобы попасть в театр, оказываются в пещере с сумасшедшими психами-каннибалами, трахающимися друг с другом, пожирающими живьем своих жертв и срущими прямо там же…

– Давайте скорее внутрь, – проворковал он.

«Зарядка, – молнией сверкнуло в мозгу, и Марина озабоченно сдвинула брови. – Вдруг у них есть зарядка к моему телефону? Мы позвоним нашим новым родителям, и за нами приедут!»

– У вас есть шнур к телефону? – Она достала из кармана пуховика свой старенький «Самсунг».

Мельком глянув на сотовый, Сапог закивал:

– Щас что-нибудь придумаем.

– Ладно, – сдалась Марина. – Мы только позвоним, попьем чай и уйдем, – предупредила она. На улыбающегося Сапога смотрели детские глаза, усталые и серьезные, слишком серьезные для четырнадцатилетней девочки.

– А у вас точно нет еще одного колеса? – вдруг спросила Саша, и Сапог картинно развел руки в стороны:

– Вот нет, к сожалению. Если бы было, вас бы давно отвезли домой.

Он начал потихоньку подталкивать девочек в зияющее чрево гаража, и сестры двинулись вперед.

– Ну, че встали? Батарейка села? – ухмыльнулся Леха, когда они вошли внутрь хибары. Из смятой пачки «Явы» он выудил сигарету и прикурил от замусоленной зажигалки. И в без того затхло-спертом воздухе поплыл сигаретный дым.

Марина, бледнея, смотрела на ноги Керосина, торчавшие из-под ветхого пледа. Сапог тоже обратил на это внимание и лишь плотно сжал губы. Он не винил Леху – даже такого занюханного торчка, как Керосин, в одиночку затащить наверх задача не из простых, а отец вряд ли стал бы помогать ему в этом. Признаться, после всего случившегося у Сапога тоже напрочь исчезло желание прикасаться руками к этому обдолбышу. Ногами – да. От души, каблуком по исколотым яйцам, за то, что гонит какую-то пургу про подвал и Шмеля…

– Он умер? – тихо спросила Марина. Саша буквально вжалась в сестру, крепко вцепившись в руку сестры. С игрушечного ослика на истоптанный грязной обувью пол капал растаявший снег.

– Нет, просто спит, – спокойно ответил Сапог, закрывая за собой дверь. Он мысленно улыбнулся: освещение в хибаре было получше, и он убедился, что старшая деваха что надо. Таким уже и рожать можно…

Данилыч с каменным лицом смотрел на девочек, потом перевел взор на сына:

– Ты что, Леня? С головой совсем не дружишь?

Леха прыснул, будто услышал остроумную шутку.

– Ты, Данилыч, варежку прикрой, – улыбаясь, посоветовал Сапог. – Лучше иди вон наверх, порядок наведи.

Марина даже через пуховик почувствовала, как крошечные пальчики Саши буквально впиваются в ее руки. За эти секунды, проведенные внутри, она успела подметить все – и этого лежащего на полу человека, накрытого грязным пледом, и отвратительный запах, который, казалось, можно отщипывать кусочками, как пластилин, и этих странных ухмыляющихся мужчин… Теперь, при свете, она видела их лица, и ей стало по-настоящему страшно. Доверие вызывал лишь этот хмурый старик с морщинистым лицом, но, судя по всему, от него тут немногое зависит…

«Уходить. Как можно скорее. Прямо сейчас».

Данилыч медленно поднялся с табурета. Невысокого роста, кряжистый и сутулый, он напоминал старого гнома, однако крупные, загрубелые руки и широкие плечи говорили о немалой физической силе.

– Не гневи Бога, Леня, – вполголоса сказал он. – Им в куклы играть, разве не видишь?!

Он чуть ли не с ненавистью посмотрел на глупо ухмыляющегося Леху:

– Ты зачем их привез, придурок?

Ухмылка на губах молодого человека угасла.

– Фильтруй базар, Данилыч. Я Сапога уважаю, но в зубы дам, если чо. Не посмотрю, что вы родня.

Сапог не сводил маслянистого взгляда с Марины.

– Вы из какой школы, принцессы?

– Нам надо идти.

Марина прилагала громадные усилия, чтобы выглядеть уверенно и спокойно, но ее ноги буквально подкашивались от паники, хлещущей через край, словно кипящее зелье ведьмы.

Она попыталась открыть дверь, но Сапог мягко перехватил ее руку.

– Чего ты боишься? Я просто спросил, какая у вас школа.

Марина с трудом сглотнула подкативший комок.

– Восемнадцатая, – дрогнувшим голосом ответила она.

Сапог снял шапочку с ее головы и сально улыбнулся.

Он неторопливо гладил и мял шапочку, словно скульптор глину, гадая, какой же шедевр получится из этой мягкой массы в результате упорного труда. Уголовник видел густые каштановые волосы девочки, длинные ресницы, на кончиках которых еще дрожали капельки воды, ее румяные нежные щеки, аккуратные носик и красиво очерченные губки, и от этого его пенис туго напрягся, словно проснувшийся зверек после глубокой и долгой спячки.

– Это что, в Каланчовке? – оживился Леха. – Знаю я эту школу. Там детдомовские учатся. Да?