Александр Варго - Ненужные (сборник)

Леха с обидой уставился на друга.

– А я ничего не делал, – злым и скрипучим голосом ответил он. – Правда, Сашенька? Ее Саша зовут. Я ей сказку рассказывал, про Бармалея.

– Не трогал? – усмехнулся Сапог. – А почему она у тебя раздета?

– Ей было жарко. Я ее спать собирался укладывать, – не моргнув, ответил Леха.

Саша подняла голову. Сквозь каштановые волосы на Сапога смотрели блестящие глаза, распахнутые в непередаваемом ужасе. Опухшее личико девочки было мокрым от слез.

– Где моя сестра? – прошептала она. – Где Марина?

– С ней все в порядке, – мягко ответил Сапог. Он поднял с пола недопитую бутылку водки, отпил прямо из горлышка, поморщился, запил газировкой.

– Я хочу домой, – дрожащим голосом проговорила Саша. – К дяде Боре… к папе… Позовите Марину!

– Данилыч сука, – сообщил Сапог, гулко ставя газировку на пол. Казалось, он даже не слышал девочку. – Разбил, падла, фуфырь с самогоном! Там еще до утра бы хватило!

Он вызывающе посмотрел на Леху, который продолжал сидеть с девочкой на коленях.

– Поставь ее на пол! – крикнул уголовник, и тот с неохотой выполнил указание.

Саша попятилась назад, ступая босыми ножками прямо по загаженному полу, сплошь в окурках и осколках стекла. Ойкнула, когда угодила пяткой на донышко разбитой бутылки.

– Иди наверх, – скомандовал Сапог, однако после этих слов глаза Лехи неожиданно полыхнули злобой.

– А че ты тут раскомандовался?! – хрипло заговорил он. – Я тя, конечно, уважаю, Сапог, но и ты, типа, не борзей! Я тебе не шестерка, понял?

Сапог уселся рядом с приятелем, положив на его плечо руку.

– Бунтуем? – вкрадчиво поинтересовался он, и Леха отвел взгляд.

– Топай наверх, – бескомпромиссным тоном произнес бывший зэк. Смягчившись, он прибавил:

– Для тебя там еще кое-что осталось.

Леха продолжал сидеть словно контуженный, зато Саша, словно очнувшись от обволакивающе-липкого гипноза, медленно двинулась к лестнице. После каждого шага на грязном полу оставались красные пятнышки крови.

– Эй, козявка, а ты куда?! – рявкнул Сапог, и девочка растерянно остановилась.

– К Марине, – пролепетала она.

– Она спит. А ты будешь спать со мной, – решил Сапог.

Саша замотала головой.

– Я тебе ничего не сделаю. Что я, зверь какой-нибудь? – произнес уголовник, изображая на отекшем от алкоголя лице искреннее удивление.

Леха прыснул от смеха.

– Хер ли ты ржешь? – вскипел Сапог. – Вали наверх, пока я не передумал!

Покачиваясь, Леха поднялся с продавленной тахты.

– Дядя Боря вас накажет, – тихо проговорила Саша, убирая с лица волосы. – Он сильный. И он любит нас.

– Дядя Боря? – удивился Сапог. – Наверное, это очень крутой перец, дядя Боря. Вроде дяди Степы – милиционера, да?

– Да. Это мой новый папа, – подтвердила Саша, и бывший зэк был потрясен, услышав, какая непреклонная уверенность сквозила в голосе этой малявки. Малявки, стоящей босиком на осколках стекла, на которой были лишь трусики и легкая маечка с изображением какого-то идиотского пухлого кота. Теперь она смотрела ему прямо в лицо, грозно и решительно.

– Он приедет с полицейскими. И вас посадят в тюрьму, – сказала Саша.

– Ой, баюс-баюс, – зевнул Сапог, демонстративно почесав себе промежность. – Я уже обкакался от страха. Иди сюда. Теперь я буду рассказывать тебе сказки.

– Не пойду. Вы плохие. Я пойду к Марине!

Нахмурившись, Сапог поднялся и резким движением вырвал ослика их рук девочки. Ухмыльнулся, видя, как мгновенно преобразилось лицо ребенка. Губки Саши скривились, глаза наполнились слезами.

«Как панцирь снял с черепашки», – мелькнула у Сапога мысль.

– Отдай! – попросила Саша и заплакала. Она протянула руки к Тиму, которого держал в воздухе Сапог, дразня девочку.

– Ложись со мной. Я обещаю, что ничего не сделаю, – хрипло сказал бывший зэк.

– Отдай. Отдай Тима, он не твой! – заливаясь слезами, умоляла Саша.

Сапог чуть опустил руку, и ей удалось схватить ослика за уши. Она потянула Тима к себе, но Сапог неожиданно подался вперед и, вцепившись в майку Саши, потянул ее на себя. Треснула материя, и девочка завизжала, внезапно впившись зубами в пальцы мужчины.

– Млять! – завопил Сапог, с силой оттолкнув Сашу. Та отлетела к перевернутой кабельной катушке, словно теннисный мячик, и упала на пол, гулко стукнувшись затылком об пол.

– Сучка! – сплюнул Сапог, осматривая ссадину на среднем пальце. – Одна гвоздями ковыряется, вторую на цепь пора сажать – как у бульдога хватка!

Он лизнул царапину, нагнулся, поднял бутылку водки, припал к горлышку.

«Первый день на свободе, мать так растак, – подумал Сапог, пьяно оглядываясь по сторонам. – Отец в подвале с запчастями от мачехи… Обосранный Керосин в гараже ловит новый приход… Наверху сочная девка… и эта козявка за пальцы кусает! Вот это я понимаю, отрыв по полной!»

Его неожиданно охватило чувство изнуренности и безграничной опустошенности. Пожалуй, пора на боковую. Первая ночь на воле, едрить-колотить, а сил продолжать гужбан уже просто не оставалось.

Усталый взгляд уголовника, блуждая по убогой хибаре, остановился на теле девочки, продолжающей неподвижно лежать на полу.

Сапог сдвинул брови, наклонился, перевернув ее на живот. Под лопаткой Саши торчал бутылочный осколок. Подцепив его желтыми ногтями, Сапог вырвал его, как гнилой зуб. На маечке стала расцветать багровая роза. Из левого уха бесчувственной девочки тоже вытекала тоненькая струйка крови, но мужчина этого не заметил.

– Ладно, – просипел бывший зэк. – Я знаю, что ты притворяешься. Короче… Я… я не зверь. Хочешь спать здесь, спи, малявка. Я хотел тебя просто согреть, дуреха.

Он взял пропахший плесенью и мышами ветхий плед и швырнул его в сторону Саши.

Затем скинул грязные казаки и прямо в одежде свалился на тахту. Через минуту Сапог уже громко храпел.

Саша пришла в себя через несколько минут. Голова стреляла злой, обжигающей болью, причину которой она никак не могла понять. Болела также и спина, словно там застрял острый крючок.

Перед глазами пульсировало всего несколько образов – Тим, Марина и… дядя Боря.

Сильный дядя Боря. Который так полюбил их и приехал забрать их к себе, в новую семью. Почему же он так долго не едет? Почему он не придет и не накажет этих отвратительных дядей?!!

Девочка попыталась подняться на ноги, но как только она встала на колени, ее охватило такое тошнотворное головокружение, что она без сил легла обратно на грязный пол.

Тим, Марина, дядя Боря.

Тускнеющий взгляд выхватил ослика, валяющегося рядом с заляпанной горчицей пластиковой тарелкой, к которой, матово блестя, прилип кусочек сала.

– Тим, – прошептала Саша, начиная медленно ползти к любимой игрушке. – Тим, не плачь. Я иду к тебе. Мы с тобой друзья навсегда.