Кира Фарди - Не будите изувера

– А если мы два окна очистим? Куда нам торопиться? Потом еще раз сюда приедем. Ночь длинная, успеем и по стопке выпить, и порыбачить.

Котыч нехотя согласился и полез в багажник за «кошкой», специальным приспособлением для чистки дна. Это был обычный металлический тройник с острыми концами, похожий на якорь с привязанной к ручке веревкой.

Друзья по переменке стали забрасывать «кошку» и через час очистили посреди прибрежных зарослей два небольших окна на воде. Одна заводь находилась напротив машины, а вторая – чуть подальше. Сделали там, где нашли подходящее место. Потом разбросали прикорм и решили передохнуть и заняться ночлегом.

– Палатку натянем или в машине поспим?

– Давай натянем, – опять с каким-то безразличием откликнулся Котыч, – в ней комфортнее будет.

Сегамачо достал из машины сумку с походной палаткой и передал другу, а сам, взяв топорик, пошел к ближайшим елкам нарубить лапника.

Споро натянули палатку (дело привычное, не первый раз в лесу!), слаженно приготовили дрова для костра. И вот уже весело побежал огонек по сухим веткам, найденным поблизости. Напряжение последних часов потихоньку спадало и уступало место нетерпению от предстоящей рыбалки. Мужики разложили на складном столике привезенную закуску, а за ней пришел черед и драгоценной беленькой, которая сегодня называлась «Старорусской». Выпили по пластмассовой стопке, закусили Наташкиными огурчиками, но разговор не клеился.

– Котыч, хватит на меня волком смотреть. Ну, совершил я грех, не убивать же за это, – выдавил из себя Сегамачо.

– Убивать, конечно, не надо, но такого я от тебя не ожидал. Знаешь, Серега, не могу я пока забыть: так и стоит перед глазами твоя голая задница, так и мелькает белизной в темноте.

– Ну, хочешь, врежь мне по-быстрому. Пальцем в ответ не шевельну.

– Да что с тобой, дураком, драться. Переспать с бедой надо, а там и решим, что делать будем.

– Слышишь, как плотва играет? Пошли рыбачить.

Оба замолчали и несколько минут прислушивались к звукам чащи. Тишина. Покой. Нет, назвать ночной прибрежный лес тихим нельзя: здесь и шелест листвы от ветра, и скрип деревьев, и тихий плеск набежавшей волны. Изредка слышалось жуткое уханье филина, так что невольно мурашки бежали по спине. А вот и лягушки завели нескончаемую песню. На озере плеснула рыба. Звуки эти родные, они знакомы любому рыбаку или охотнику. Ухо уже спустя пять минут перестает их замечать.

Выпив по третьей стопке за тех, кого с ними уже не было на этом свете, друзья тяжело встали и пошли каждый к своему облюбованному кусочку берега, даже не догадываясь, что разговаривают они в последний раз!

ГЛАВА 10

Баба Аня сходила с ума от беспокойства: то выглядывала в окно, то выбегала на крыльцо, то теребила шторку, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь темное стекло.

– Ну, где эту девку черти носят? – в который раз задавала она себе один и тот же вопрос. – Вчера только вышла из больницы, а уж новые приключения на свою задницу ищет. А все эта шантрапа местная! – потрясая кулаком, кому-то грозила бабка. – У, ироды, нет на вас деда Матвея, он бы не допустил такое.

Старушка снова выскочила на крыльцо, но, постояв немного, побежала на дорогу. На улице было пусто, ни души, да и откуда поздним вечером взяться людям в их маленькой, в одну улицу, деревеньке? Старики перед телевизором сидят или спят, а молодежь давно в город укатила. Живут, конечно, здесь Толик Нефедов да его дружок Юрка Смирнов, но молодыми их разве можно назвать? День-деньской эти паразиты пьют, не просыхая, да задирают стариков. Юрок уже и в тюрьме успел побывать. А сейчас вот увели Надюху неизвестно куда.

– Ой, накличет себе беду, девка, ой, накличет, – причитала баба Аня.

Она добежала до дома родителей Толика и яростно застучала в калитку.

– Варвара, выходи! Толик дома?

Соседка выглянула в окно:

– Не, баба Аня, нема его. И сразу говорю, чтобы не приставала боле: я не знаю, где он шастает.

– Ну как ты не знаешь? Он же у тебя в избе живет.

– В избе он только ночует, да и то чаще в дровяном сарае, угол он себе там сделал. Когда появляется и куда потом девается, мне неведомо, да он и не отчитывается.

– И что ты, Варька, за мать! – в сердцах выпалила бабка, сплюнув на дорогу.

– Мать, как мать, не хуже твоей дочуры. Я сама Толика воспитывала, за ошибки сама и крест на горбу тащу, а твоя спихнула тебе на руки больную внучку, ты и нянчишься с ней.

– Ох, и не говори! Что верно, то верно, – горько вздохнула старушка, – что у тебя в глазу соринку искать, когда у самой вон какое бревно торчит, – она повернула к дому, но соседка ее снова окликнула.

– Баб Аня, смотри, Толик идет, и, кажись, не пьяный.

– Где, где он? – засуетилась старуха, подслеповато вглядываясь в конец улицы.

Там в тусклом свете деревенских фонарей показалась долговязая фигура. Рядом семенила короткими толстыми ножками еще одна. Комичную пару представляли собой эти двое – длинный худой Нефедов и маленький толстый Смирнов. Когда баба Аня смотрела на них, то невольно улыбалась, сразу вспоминая Тарапуньку и Штепселя, парочку юмористов, выступавших когда-то по советскому телевидению.

Но сейчас ей было не до смеха.

– Толик, паразит, куда Надюху увел? – чуть ли не с кулаками накинулась на парня бабка.

– А я почем знаю, где оторва эта шляется? – вопросом на вопрос ответил Толик.

Он держался нагло и независимо, но по бегающим глазкам слабого по характеру Юрка бабка поняла, что дело нечисто.

– Как не знаешь? Она же с вами ушла.

– И ничего не с нами. Надька хотела на озеро посмотреть, вот мы и показали, куда идти надо.

– На озеро? А чего она там забыла?

– Вот вернется, ты у нее и спроси.

– Толик, ты не юли, – выскочила из калитки мать, – говори правду. Видишь, – Варвара ткнула в темноту рукой, – ночь уже, а девки дома нет.

– Мать, не лезь не в свое дело, – отодвинул ее Толик и, повернув к дровяному сараю, махнул рукой:

– До завтрева, Юрок.

Но бабка Аня уже вцепилась в его руку, с другой стороны Толика держала мать: она понимала, что ее прохвост сын замешан в пропаже соседской внучки. Юрок в это время пытался тихонько раствориться во тьме.

– Толик, будь человеком, ты же знаешь, где она.

– Да отстань, бабка Аня, чо лезешь. Не знаю я, где твоя Надюха, – он легко освободился от держащих его рук и ушел за дом.

Баба Аня заплакала.

– Слушай, соседка, – нашлась мать Толика, – давай-ка у Юрка спросим.

Она крутанулась и, несмотря на свое грузное тело, быстро догнала дружка сына.

– А ну-ка постой, голубь мой сизый. Куда Надьку дели? Живо признавайся.

– А я чо, не знаю я, – растерялся напуганный натиском двух женщин Юрок, – мы довели ее до тропки на озеро, а дальше она сама пошла.