Кира Фарди - Не будите изувера

– Светик, не бесись, – успокаивал ее Коля, – мать – это святое.

Свете становилось стыдно за вспышку гнева, и эксплуатация мужа эгоистичной матерью продолжалась.

Навстречу с шумом пронеслась большая фура, машину тряхнуло душной волной, и женщина очнулась. Она посмотрела в окно. Уже была ночь. Трасса освещалась светом фар, и казалось, что они едут в узком тоннеле, по сторонам которого спрятались неведомые чудовища. Впереди, на границе света и тьмы, сверкали огоньки редких указателей. Женщина зябко передернула плечами. Света никогда не путешествовала на автомобиле ночью. Непривычно. Неприятно. Жутко и волнующе.

Дети уже давно спали, а Света никак не могла задремать. В голове крутились беспокойные мысли, на ум не раз приходил сон, который она видела накануне поездки. Детали уже исчезли из памяти, но ощущение надвигающейся опасности осталось.

– Ты чего не спишь, Светик? – спросил муж, не отрывая взгляда от дороги. – Я же сказал: все будет ок, не волнуйся.

– Что-то не спится. Коля, давай свернем с трассы на боковую дорожку и где-нибудь остановимся.

Не зная, что с ней происходит, Света всеми силами старалась побороть волнение и не передать тревогу, которая сжигала ее изнутри, мужу.

– Вот ты какая, вредная, – ласково пробормотал Коля и похлопал ее по колену. – Спи, ты сегодня устала. Не переживай. Я, как только почувствую, что клонит в сон, сразу остановлю машину.

Наконец Света задремала. Во сне она опять была в белорусском детстве. Коля, искоса поглядывая на жену, видел, что она то улыбается, то хмурит брови. Потом ее лицо разгладилось, исчезли морщинки, дыхание стало ровным.

– Ну и ладненько, – пробормотал он, – пусть спит, а то волнуется много.

Николай вел машину уже целый день, но сильной усталости не чувствовал. Так, чуть покалывали плечи из-за постоянного напряжения, иногда нечетко проглядывалась дорога, но съезжать с трассы он пока не планировал.

– Еще часик, а потом остановлюсь, – решил он и снова посмотрел на жену. Он вспомнил, как без памяти влюбился в молоденькую врачиху, когда лежал в больнице с обострением язвы желудка.

Николай опять покосился на жену, и глаза его наполнились нежностью. Где та юная Света-конфетка, карамелька-леденец, как он ее называл в молодости? Тоненькая и гибкая, как ивовый прутик (не зря в юности занималась художественной гимнастикой), с роскошными волосами. Рядом с ним сидела строгая женщина, прибавившая в весе килограммов двадцать, но такая же прекрасная, как в молодости.

Темные кудри спрятались в плотный пучок на затылке, но одна прядка по-прежнему выбивалась из прически. Яркий румянец все так же красил щеки, округлились угловатые локти и коленки, а кожа стала упругой. В минуты близости Николаю так хотелось ее покусывать, что челюсти от желания сводило судорогой. Но не кусал, боялся, что жена поймет неправильно.

От этих мыслей Николай вдруг почувствовал, как тяжестью налились чресла, зашевелилось, закопошилось привычное возбуждение. Пытаясь стряхнуть вожделение, он на миг потерял контроль, и машина вильнула.

– Ну, приехали, дружок, – рассерженно обратился он к своему непослушному органу. – Не хватало еще, чтобы из-за тебя мы в аварию попали.

Он проехал уже Тверь, немного поплутав по улицам города. Сзади осталось и водохранилище, но силы, как моральные, так и физические, уже иссякли: слишком насыщенным был день. Николай решил, что на сегодня приключений хватит, и стал искать удобный поворот с дороги. Но трасса пролегала по небольшой возвышенности, и съезды, которые попадались на пути, резко уходили вниз. В темноте трудно было что-либо разглядеть – можно ненароком угодить в глубокую яму.

«Кажется, я принял неправильное решение, – подумал Коля, – надо было искать место для ночлега, пока не стемнело. Света как всегда права. И почему я ее не послушал!» Через полчаса он все же увидел пологий спуск и осторожно свернул к нему, стараясь не разбудить семью. Проехав по асфальту пару километров, он увидел поворот на лесную грунтовку. Искать нужное место пришлось недолго: через пятьсот метров фары выхватили свободное от деревьев и кустов пространство.

– Слава богу! Здесь можно и остановиться, – с облегчением вздохнул он.

ГЛАВА 12

Бабка тяжело поднялась с табуретки и приготовилась встать на колени. Юрок вскочил, засуетился вокруг старухи, занервничал еще больше. Потом выразительно ткнул дружка в бок:

– Толян, пойдем, покурим, – и вышел во двор.

– Ну, пойдем, раз тебе так хочется,– вслед ему пробурчал Толян.

Он лениво оттолкнулся от косяка двери и пошел за дружком. На крыльце закурили от одного огонька, но начать разговор никто не торопился.

В кухне женщины замерли от волнения.

– Варя, как думаешь, признаются, где внучку бросили, али нет? – с надеждой подняла глаза на соседку баба Аня.

– Не дрейфь. Не признаются, так заставим. А если совсем плохо придется, тогда позвоню участковому. Что делать, пусть он с ними разбирается.

Варвара на цыпочках подошла к двери, приложила ухо и стала подслушивать.

– Ну, что там? Что говорят?

– Ничего пока не слышно. Тихо, баба Аня, не мешай.

***

Первым не выдержал Юрок.

– Толян, давай расскажем бабкам правду. Если участковому позвонят, что я потом делать буду?

– Да че они сделают? Не боись, – отмахнулся от него дружок. – Первый раз, что ли? Мать покричит-покричит да успокоится.

– Так-то оно так, но бабка Аня говорит, что пить Надьке нельзя, беда будет.

– Слушай ее больше, она и не то придумать может. Сказочница еще та, – Толян презрительно сплюнул и щелчком выбросил сигарету подальше от крыльца. Посмотрел, как она блестящими искрами описала дугу и приземлилась рядом с дровяным сараем. Он спустился с крыльца, чтобы найти ее и от греха подальше затушить. (Не совсем еще мозги пропил, понимал, чем его безалаберность может закончиться).

– А вдруг правду говорит.

– Ты мне на нерв не дави. Надька с нами пила, и все было в порядке. Ты же видел. Беленькую хлестала поболе нас. И даже не закусывала.

– А чо она вытворяла на пляже! Забыл? А потом ушла в кустики и пропала.

– Может, просто домой решила вернуться.

– Не вернулась, до сих пор нет. А вдруг она заблудилась? Бабка говорит, что с катушек съезжает Надюха, когда пьяная.

– Не, друган, я не понял, какое наше-то дело? Ушла и ушла.

– Грубый ты, Толян. Неужели тебе девку не жалко? Бродит одна в лесу, дорогу в темноте ищет.

–Ладно, скажем мы бабам, где с Надькой пили, а дальше-то что? Они же заверещат: «Ищите ее!». Ты не видишь – ночь на дворе, как ее искать будем? В темноте по лесу гулять с фонариком? Сами еще заблудимся.

– Можно участковому позвонить, он на уазике съездит.