Джеральд Бром - Крампус, Повелитель Йоля

– Мне надо кое-что для тебя прояснить… Так, чтобы все было предельно ясно. Генерал становится опасен, когда думает, что кто-то может начать болтать про его дела. И если тебе взбредет в голову начать говорить о том, что случилось с Джессом, если ты хоть единое слово кому скажешь, я ничего, черт возьми, не смогу сделать, чтобы вы с Эбигейл остались в живых. А после того, что ты ляпнула при Чете и Эше – насчет шерифа, – они будут за тобой приглядывать, в этом можешь быть уверена.

Она покачала головой, все так же глядя в стену.

– Господи, Линда! Ну как же ты не понимаешь, что я все делаю для того, чтобы вы были в безопасности? Неужели так трудно попытаться это понять?

– Да неужели? Ты что, шутишь? – его поразило, сколько яда было в ее голосе.

Диллард заставил себя посмотреть на ее распухшую губу. «Ну почему со мной всегда происходит одно и то же?»

– Я… Прости меня, – сказал он. – Прости, что сорвался. Я очень жалею об этом. Сильнее, наверное, просто невозможно. Я бы все сделал, чтобы этого не было. Правда, Линда. Просто все вышло из-под контроля… Это больше никогда не повторится. Я клянусь тебе. Богом клянусь.

У Линды задрожали губы; она вытерла глаза.

Диллард подумал, что, может, ему хоть отчасти удалось до нее достучаться. Он очень на это надеялся.

– Прямо сейчас у тебя есть право меня ненавидеть, но я надеюсь, что этого не будет. Может быть – не обязательно прямо сейчас – ты сможешь меня простить. Все, что я прошу – помни: все решения, которые были приняты мною, плохие и хорошие, были приняты ради тебя, детка.

Он подождал с минуту, надеясь, что она что-нибудь скажет. Она молчала.

– Послушай, – сказал он. – Что бы ты насчет меня ни думала, все же будет нужно, чтобы ты побыла здесь еще несколько дней… Пока ситуация с Генералом не станет немного поспокойнее. Это даст мне время убедить его, что ты все правильно понимаешь. И если после этого ты захочешь уйти… Что ж… Я тебе дорогу не заступлю. Но, Линда… Я надеюсь, ты останешься. Я все еще надеюсь, что мы сможем построить жизнь вместе.

Лицо у Линды было совершенно каменное, и он не увидел ничего для себя в этих глазах, ничего. У Эллен был тот же самый взгляд, будто какая-то ее часть просто отключилась, умерла. Он не мог больше выносить этого ни секунды, ему было страшно, что он сорвется опять.

– Мне надо уйти. Я недалеко. Если увидишь, что кто-то из Боггзов ошивается неподалеку, звони мне немедленно.

Оставив их на лестнице, Диллард пошел обратно в прихожую и надел куртку. Похлопал по карману, проверяя, там ли еще ключи Линды, и вышел на улицу.

– Зачем ты явился сюда? – спросил Санта низким, глубоким голосом.

– Ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос, дорогой мой старый друг, – ответил Крампус; его хвост метался из стороны в сторону, как у кошки во время охоты.

– Ты мог бы затеряться в глуши. Прожить жизнь в лесах, – Санта говорил совсем негромко, но его голос разносился по всей конюшне. – А вместо этого ты досаждаешь мне… Вынуждаешь меня поднять на тебя руку. Заставляешь убивать тебя, хотя у меня нет ни малейшего желания это делать.

– Убить меня? Ты не находишь, что это звучит немного самонадеянно?

Санта покачал головой:

– И почему род Локи не знает ничего, кроме злобы? Я выказал тебе доброту, я попытался показать тебе истину, попытался спасти тебя от тебя самого. Я дал тебе все возможности.

– Бросить меня прикованным под землей – что-то я не вижу здесь доброты.

– Жалость сделала меня слабым. Теперь я понимаю, что должен был убить тебя и избавить тем самым от страданий. Но, видишь ли, я провел века в темнице твоей матери. Те годы в Хеле дали мне возможность лучше понять себя, дали время для размышлений о последствиях принятых мною решений. Я понадеялся на то, что одиночество даст тебе ту же самую возможность – возможность увидеть хоть что-то, кроме себя.

– Твой рот извергает дерьмо, точно свиная задница. Ты не нашел себя в Хеле, ты там себя потерял. И это я пытался тебя спасти, я привел тебя к себе домой, попытался помочь тебе найти смысл жизни, исцелить твою израненную душу. Истина в том, что ты приковал меня в той дыре по одной-единственной причине – ты надеялся, что я буду забыт и уйду в небытие, и дух Йоля уйдет вместе со мной.

Санта пожал плечами.

– Йоль мертв. Это все в прошлом. Людям нужен путь к просветлению, к освобождению от мелочей повседневной жизни, им нужно что-то помимо тех ограничений, которые накладывает плоть. Жизнь коротка, но посмертие вечно. Я не знаю призвания выше, чем быть проводником на этом пути. Я предлагал тебе возможность стать частью этого.

– Ты поклоняешься смерти. Ты и все Единые боги. Они соблазняют род людской своими обещаниями посмертного блаженства, и те становятся слепы к земным радостям, которые у них перед носом. Как можно достичь просветления, если жил не в полную силу?

– Твои слова – еще одно доказательство того, что тебе не место на Божьей земле.

– Земля не принадлежит никакому богу! Матушка-Земля – богиня сама по себе. Ты что, все позабыл? Притворяешься, что не видишь, как она гибнет под твоими ногами? Или тебе плевать? Она нуждается в перерождении, в том, чтобы дух Йоля исцелил ее. Ты говоришь о просветлении для человечества, но без нее человечества просто не будет!

– Несчастное, глупое существо! Земля – лишь камень, несущийся в мировом пространстве. Ты превратился в жалкое напоминание о временах, что давно мертвы. То, что я должен сейчас сделать – проявление милосердия, так не будем это откладывать. Ты здесь, в моих руках, и спасения нет. Преклони колени, и я подарю тебе быструю смерть.

– Какое благородное и крайне соблазнительное предложение, – усмехнулся Крампус. – Но я считаю, это тебе надо встать на колени.

– Безумец, ты не можешь причинить мне вреда!

Крампус рассмеялся.

Санта нахмурился. Крампус заметил, что соперника раздражает его веселье, и расхохотался еще сильнее.

– Очевидно, что пять веков в той дыре повлияли на твой рассудок.

Крампус оскалился.

– Пять веков в той дыре сделали все кристально ясным, как весенние ручьи Асгарда. Или ты забыл Асгард? Забыл лицо матери, отца? Забыл свое собственное имя? Ну, так я пришел, чтобы тебе об этом напомнить.

Санта сжал губы.

– У тебя на руках кровь, – продолжал Крампус. – Сколько ее? Скольких ты убил, чтобы подчинить мешок Локи своей воле?

– Мне надоела твоя болтовня, – сказал Санта и прянул вперед, взмахнув своим огромным мечом – широкий, мощный размах, великолепный удар, призванный снести Крампусу голову с плеч. Но Крампус отпрыгнул в сторону, и удар, предназначенный для его шеи, обрушился на пол. Меч увяз в земле.

Санта явно не был готов к тому, что Крампус проявит подобное проворство. Он рывком высвободил меч, и занес его опять. Крампус не двинулся с места; он направил на Санту копье.