Владимир Фёдоров - Сезон зверя [litres]

Не желая, чтобы в эти минуты его кто-нибудь видел, да еще и лез с разговорами, Вадим нырнул в ближайшие кусты и чуть не налетел на Тамерлана.

– Извини, Петрович! – Он быстро обогнул шурфовщика и углубился в лес.

– Ничо-ничо… – Тамерлан хоть и вздрогнул от неожиданности, но тут же, отвернувшись, сделал вид, что вышел по нужде. На самом же деле, совсем этого не желая, как змея на звуки дудочки факира, он вылез из своей палатки и подобрался поближе к костру, оставаясь в то же время незамеченным. Да, Тамерлан весь вечер слушал Верку, и черная душа оборотня рвалась на части, вызывая почти физическую боль.

В последнее время он сам чувствовал, что как-то изменился в своем отношении к студентке. Вместо презрительного безразличия она вдруг стала вызывать в нем расположение, даже желание чем-то угодить, сделать приятное, что, кажется, он уже давным-давно разучился проявлять к кому угодно из окружающих. Чем были вызваны такие перемены – он никак не мог понять. И только нынче утром все вдруг прояснилось и встало на свои места со страшной очевидностью.

Как и другие в лагере, Тамерлан давно знал, что по утрам Верка бегает купаться к водопаду. Но сегодня перед завтраком, когда он спустился с чайником за водой, кто-то будто подтолкнул его изнутри: пойди посмотри… Потоптавшись в нерешительности, Тамерлан медленно побрел на шум падающей воды.

Когда он выглянул из-за валуна, студентка уже сбросила последнюю одежду и шагнула под прозрачные струи. Холодная вода заставила ее невольно сжать плечи, но уже через миг она легко расправила их, взметнула вверх руки и, запрокинув голову, блаженно прикрыла глаза. Тамерлана словно пронзило молнией: под водопадом стояла, нет, на хрустальной поверхности его лежала, разметав в страсти руки и волосы… Аксинья! Только теперь он мгновенно понял, почему ему стала нравиться Верка. Ведь она же так похожа на нее! А сейчас, в эти секунды, их, кажется, не различил бы никто! Весь подавшись вперед и уже не контролируя себя, Тамерлан изо всех сил напряг зрение, пытаясь разглядеть на шее, по которой бежали жемчужные капли, маленькую синенькую жилку. Кажется, ему удалось это сделать, и в тот же миг где-то глубоко внутри торжествующе прорычал оборотень. Тамерлан, ударив рукой по глазам, уронил лицо на камень и чуть не взвыл от отчаяния, но было уже поздно. Он знал, что картинку с пульсирующей веной уже ничем не извлечь из черной памяти главного его хозяина…

Не желая больше сталкиваться в кустах с Диметилом, Тамерлан прошел в палатку, разделся, забрался в спальник, но так и не смог заснуть до утра. Он со всей ясностью и безжалостностью понимал, что в следующее полнолуние расстаться со шкурой медведя сможет только в том случае, если напьется человеческой крови. Ее крови. Впервые за долгие годы Тамерлану было щемяще жаль будущую жертву. «Старею, наверно, – подумал он. – Старею…»

Закрыв глаза, Верка почти мгновенно оказалась в каньоне, который очень походил на верхнюю часть их ручья. Поворачивая голову то в одну то в другую сторону, она пыталась понять, куда же все-таки попала. Внезапно ее внимание привлекла быстро приближающаяся точка. Не прошло и пяти минут, как она уже могла разглядеть маленькую фигурку всадника на скачущей лошади. «Маккена!» – неожиданно для себя самой произнесла она и просияла. А когда ковбой подъехал совсем близко и опустил платок, закрывающий лицо, Верка вдруг узнала в нем своего ангела. Спрыгнув с лошади, он счастливо подбежал к ней и взял обе ее руки в свои горячие, сильные ладони.

– А я так ждала, – призналась она без тени смущения.

– А я так спешил, – ответил он и склонился к ее губам.

Стенки каньона медленно закачались. Боясь, что сказка сейчас разрушится, а она не успеет разузнать о главном, Верка чуть отстранилась и с улыбкой спросила:

– Благородный ковбой, а где же ваш подарок прекрасной даме? Или вы не сумели найти обещанных сокровищ?

– Почему же?! Я сдержал свое слово сразу же.

– Но я не могла увидеть за две недели ни одного тура.

– Ты искала их не там, где они стоят.

– А где же они?

– На водоразделе. – Он повернулся и показал рукой: – Вон там, там и там. Дело в том, что основное рудное тело проходит не так, как вы думаете, а по оси хребта и… – Не успев договорить, ангел-Маккена вдруг вспыхнул голубым огнем и почти мгновенно исчез, будто его и не было. А Верка тут же оказалась лежащей в спальнике с широко распахнутыми от разочарования глазами.

Понимая, что это был всего-навсего лишь сон, она наутро, оказавшись с Диметилом примерно в той самой точке долины, вдруг почувствовала, что просто обязана подняться на водораздел.

– А чего это вдруг? – не понял ее желания Диметил.

– Да просто, настроение такое. Знаете, хочется иногда посмотреть на мир сверху… Я быстренько, пока вы описание этого разреза делаете…

– Ну, давай, только поосторожней.

Самое поразительное было в том, что, поднявшись наверх, она тут же увидела стоящие поодаль друг от друга три пирамидки из черного сланца.

До конца маршрута Верка старалась уделять Диметилу максимум внимания, а на обратном пути, выйдя на то же место, попросила присесть отдохнуть. Потом, встав и подойдя к Диметилу почти вплотную, спросила, глядя ему прямо в глаза:

– А вы в сны вещие верите?

– Н-не знаю, – растерялся он, оказавшись так близко от нее.

– А я сегодня видела.

– Это о чем же? – Он с надеждой подумал совсем о другом.

– Да о том, что надо заложить хотя бы одну канаву поперек водораздела. Я ведь не зря туда бегала, я там туры поставила, как раз в тех местах, что во сне привиделись.

– А что там канавой-то вскрывать? – разочарованно улыбнулся Диметил.

– Главное рудное тело, которое тянется вдоль хребта.

– Да откуда оно там возьмется, – посмотрел он на нее, как на ребенка, – если все жилы секут хребет поперек. По-пе-рек…

– Я так и знала. – Верка вздохнула и замолчала.

В лагере Диметил с некоторым смущением, словно это касалось его самого, рассказал о родившейся во сне гипотезе Белявскому. Тот, конечно, только поиронизировал над ней, намекнув, что в нынешнем состоянии студентки такой полет фантазии естественен.

Но Верка решила не сдаваться и, памятуя пословицу «капля камень точит», повторяла свою просьбу с канавой каждый день. И наконец настолько с ней надоела, что Белявский сдался:

– Ну хорошо. Заложим одну, скажем, для картирования.

Что бы там каждый ни говорил, посмеиваясь над Веркой, но любопытство собрало у канавы весь отряд.

Когда после третьей отпалки под эллювием вскрылись коренные отложения, они оказались сложены трещиноватыми выветренными песчаниками без каких-либо следов оруденения.

– Ну, как вещий сон? – насмешливо повернулся к студентке начальник.