Владимир Фёдоров - Сезон зверя [litres]

– А этот твой датчик, он снимается?..

– Конечно. Когда я вернусь на Лемар, его…

– А сейчас – взять и снять?..

– Нельзя! Это же страшное нарушение! Как можно такое… – Законопослушный лемарец начал бороться в нем с землянином. – Как ты… Как ты сумела догадаться?! Никому из нас и в голову бы не пришло!..

Верка ласково усмехнулась:

– А еще восьмая ступень развития… Да у нас каждая женщина снимает сережки, когда… – Она чуть не произнесла «ложится спать», но вовремя ушла от фразы, которую он мог истолковать по-своему, – …когда хочет от них освободиться.

Гир подошел к скале, расстегнул зажим серьги, вынул ее из уха и, найдя взглядом небольшую нишу в камне, аккуратно положил туда блеснувшую капсулу. Потом осторожно сделал шаг, другой в сторону. Ничего не произошло. Тогда он медленно вытянул руку и коснулся ею самых кончиков двигавшихся навстречу пальцев. И снова ничего не произошло. Глаза их полыхнули счастьем, и руки сами собой сплелись в объятии. Он наклонился и нежно, совсем чуть-чуть коснулся ее губ своими губами.

– Нет, – тихо произнесла она, – у нас не так… – Поцелуй ее был долгим, страстным и каким-то особенным, даже для самой Верки. С Петькой она никогда так не целовалась. А уж в практической сексологии Лемара ничего подобного и вовсе не описывалось. Гир почувствовал, что снова пьянеет. Его подхватили и понесли какие-то неведомые земные волны, руки и губы потеряли контроль и действовали как-то совсем отдельно от мозга. Лес вокруг закружился сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Последним обрывком сознания мелькнуло: «Да при чем тут недостаток кислорода, дурак ты инопланетный!..»

Потом они вдвоем купались под водопадом, брызгаясь и смеясь, как дети. И снова катались в объятиях по упругому хрустящему ягелю. И болтали о каких-то несусветных глупостях, о которых могут болтать только гуманоиды пятой ступени развития. Впрочем, может быть, это были и не совсем глупости.

– Если вы такие развитые и умные, что даже обходитесь без любви, то зачем вообще вашим мужчинам и женщинам жить вместе…

– …рожать детей и заниматься сексом? – закончил он ее вопрос.

– Да, – подтвердила Верка, – выводили бы молча ребятишек в пробирках, каких надо. Даже у нас сейчас идут такие опыты.

– И выводили. Но потом наступила эра войн, которые так и назвали – пробирочные. Искусственно созданные дети оказались очень агрессивными, негуманными существами и едва не превратили Лемар и ближние галактики в арену сплошных битв. С этим злом едва удалось справиться. Более поздние исследования показали, что только при индивидуальном соитии двух особ противоположного пола непознаваемая и неуправляемая высшая сфера Вселенной генерирует для их зародыша особое индивидуальное поле, которое и делает его гуманоидом.

– Душу, что ли? – догадалась Верка. – Выходит, она все-таки есть?

– Есть… Нечто подобное произошло и с формой. Ты, наверное, удивилась, почему я не похож на какого-нибудь зеленого карлика с огромными глазами, на тонких ножках? Такими, кажется, у вас по большей части представляют инопланетян?

– Точно. Такими…

– И во Вселенной, действительно, подобных уродцев хватает, а также говорящих пауков, мыслящих рептилий и разумных рыб, не говоря уже о светящихся сущностях. И мои далекие предки не раз влезали в подобные шкуры, чтобы лучше адаптироваться к той или иной среде, но однажды, дойдя до крайности, они просто посмотрели на себя со стороны и поняли, что не в одном их содержании суть и великий смысл жизни, что в мире нет ничего прекраснее и идеальнее… – Он восхищенно глянул нее и повторился: – Нет ничего прекраснее вот такого, давным-давно изобретенного эволюцией совершенного человеческого тела. И мы вернулись в него. Мы снова стали мужчинами и женщинами.

– И правильно сделали, – согласилась Верка и призналась: – Иначе я вряд ли бы влюбилась в тебя с первого взгляда. Ты мне сразу очень понравился…

– И ты мне тоже. Очень понравилась! – ответил он и, привлекая ее к себе, чуть заметно внутренне усмехнулся: – Хотя ты вряд ли захотела бы вот так быть со мной, если бы узнала, с кем полтора месяца назад… – Он глянул на нее вопросительно и чуть-чуть насмешливо: – Я… провел ночь.

– Ну, во-первых, это было до меня, до нашей с тобой встречи, а потому, с точки зрения земных женщин, которых я в данный момент представляю, не имеет особого значения. Что было, то прошло. А во-вторых… Во-вторых! – Она неожиданно бросилась к Гиру на грудь и полушутливо сжала его горло: – Отвечай, несчастный изменщик, кто она?!

Не ожидавший такой реакции, он рассмеялся, привлек Верку к себе, поцеловал и произнес почти в ее ухо:

– Мед-ве-ди-ца.

– Как? – удивилась Верка, вскинув голову.

– Да вот так, – произнес он, изобразив растерянность. – Очнулся утром в объятиях незнакомой лохматой красавицы, ничего не понимая и не соображая, как иногда случается с вашими мужчинами, хорошо подгулявшими с вечера. Но! Но… это не моя вина, – начал он оправдываться всерьез, – это все трансформация. Я почти ничего не помню… Только отдельные детали…

– Вот и наши мужики так говорят, – иронично улыбнулась Верка и, хмыкнув, процитировала Высоцкого: – «…Только помню, что стены с обоями…» И у тебя с ней действительно было?

– Видимо, да. Судя по ее довольному утреннему сопению и мохнатой лапе, которая нежно меня обнимала…

– А о чем говорят «отдельные детали» столь романтической ночи? – продолжала она полушутливо его пытать. – Кто же из нас лучше, земная девушка или медведица?

– Не надо о ней напоминать! – Он весь передернулся, и Верка почувствовала, как гладкая загорелая кожа Гира покрылась мурашками. – До сих пор неприятно! Да я бы ни в жизнь к ней не прикоснулся! Как будто вымазался в чем-то… Б-р-р!..

– А вот это хорошо, – улыбнулась Верка. – Будешь знать, как изменять порядочным девушкам!

– Но если бы не она, я бы не побежал отмываться к ручью и, может быть, никогда не встретил бы тебя. Так что мы должны быть благодарны ей.

– А она тебе, – продолжала гнуть свою линию Верка, хоть и понимала, как смешно, даже в шутку, ревновать его к мохнатой сопернице. – Ведь она была у тебя на Земле самой первой, а я только второй… И вообще, скоро в окрестных лесах будут бегать несколько очень умненьких медвежаток, которые в полнолуние станут превращаться в мальчиков и девочек и искать своего космического папашку-беглеца.

– Да-а, – протянул он с удивлением, – такой ход мысли не пришел бы в голову и нашим дамам восьмой ступени развития. Видимо, ревность – кажется, у вас так называется это чувство? – автоматически увеличивает возможности мысленного моделирования земных женщин… Но, к счастью, согласно Закону принудительной трансформации, в форме существа МХ-21 я могу обладать только его свойствами и их же передавать по наследству. И максимум, что может достаться гипотетическим медвежаткам, – это повышенный вдвое коэффициент интеллекта.