Глеб Соколов - Попрыгунчики на Рублевке

— Хорошо, я познакомлю тебя с отцом!..

Ответ был неожиданен. Градусов на несколько мгновений потерял дар речи. Он не надеялся даже на то, что она признается: слухи о ее происхождении — правда…

Он помотал головой, точно пытаясь отогнать наваждение.

Вика истолковала это движение по-своему:

— Что, не надо?.. Так чего же ты тогда добиваешься?!

— Именно этого! — Он решительно закивал головой.

— Поезжай домой. — Она поднялась с широкого мягкого кресла. Розовая подушка, которая все время была у нее под локтем, упала на пол. — Сегодня тебе лучше здесь не оставаться…

В душе Градусова стремительно нарастала волна очередного беспокойства. Еще немного, и оно перейдет в панический страх.

— Скорее всего мы встретимся с тобой завтра поздно вечером… Или даже ночью. Ты увидишь его, — продолжала Вика, поворачиваясь к нему спиной и подходя к окну.

«Все врет! — пронеслось в голове у Бобби. — Единственный выход — убить ее…» Но в следующее мгновение он попытался овладеть собой: «Ничего страшного… Она крепко у меня на крючке. Даже если история про то, что она дочь Президента, — ложь, я ничего не теряю. Опасность одна — завтра… Какой там завтра! Сегодня она прикончит меня!»

— Мы должны запустить XIX век!.. Пойми… — Олекса не отрываясь смотрела Барону в глаза. — Ты знаешь, как это сделать…

Взгляд Александра был мутным.

— Странно… — наконец произнес он, разлепив запекшиеся губы. — Ты говоришь с такой уверенностью!.. Но почему?.. Кто тебе сказал, что я могу помочь гипнотизеру Турсунову?

— Вчера ночью… Ты был пьян и ничего не помнишь… Ты сказал нам всем: «Знаю, кто и как выключил кнопку. Турсунов отдаст за этот секрет все, что у него есть. Да только он теперь не богаче своего последнего слуги. — Олекса взяла с маленького столика бутылку виски. Щедро плеснула в стакан Барона.

— Неправда! Я не говорил ничего такого. — Он приподнялся на локте, пытаясь дотянуться до стакана с широкого диванчика, на котором лежал. Наконец ему это удалось. В несколько жадных глотков выпил порцию.

Примерно полминуты оба молчали. Олекса испытующе смотрела на Барона.

Ему показалось: вместе с маленькой комнаткой его приподнимает, словно для того, чтобы опрокинуть… Ощущение: пол и потолок вот-вот поменяются местами.

В глазах девушки промелькнула тревога.

— Похоже, наш рулевой заложил слишком крутой вираж, — проговорила она. Ее пальцы инстинктивно вцепились в край диванчика — точно такого же, как тот, на котором возлежал Барон, но расположенного по другую сторону полированного столика.

Они плыли на яхте по водам широко раскинувшегося искусственного моря. В маленькой каюте не было иллюминатора, но, спускаясь вниз несколько часов назад, девушка окинула взглядом голубые просторы: природа была умиротворена, легкого ветерка едва хватало, чтобы парус яхты не висел бесполезным полотнищем. Солнце светило неярко, стремясь к закату. Что теперь могло привести к такой качке?

Барон наблюдал за своей приятельницей: она утверждала, что посудина под парусом принадлежит ей, но он ни минуты не верил в это. Она таскала его по каким-то шумным компаниям, загородным особнякам, шикарным ресторанам, — он пил, стараясь охмелеть как можно больше, заглушая тем самым тоску.

В ту ночь, когда путь через лестницы и этажи огромного петербургского дома привел Барона в комнату с атомной бомбой, его отношения с Эрикой стали еще болезненней. Сжимая в руке пистолет с длинным стволом, он думал — убьет ее и этим положит истории пусть и ужасный, но конец. Но молодая женщина осталась жива. «Значит, она не заразила меня?!.. Или она врет?!» — терзался Барон. И тут же горькая истина приходила ему на ум: сидит в них обоих смертельная болезнь или нет — ему уже совершенно все равно. С того момента, когда из-за Эрики он прикрепил к потолку жгут из галстуков с петлей на конце, его душа была словно не на этом свете. Знание о том, что Эрика якобы намеренно заразила его, стало лишь последней деталью. И без этого хотелось убить. А временами он жалел, что тогда, в Питере, Килин не дал ему совершить самоубийство.

Как же ему хотелось увидеть ее!.. Вторя собственным мыслям, Барон застонал вслух. Нет, ему никогда не удастся разрубить тугой узел, связавший его с Эрикой: только смерть одного из них сделает это.

— Хватит мучиться! Ты должен встретиться с ней, еще раз обо всем поговорить… Прежде ты не хотел ее понять, — проговорила Олекса. Яхту больше не качало, ее руки свободно лежали на кожаной обивке диванчика.

Барон неожиданно вскочил, уперся коленом в столик — бутылка и стаканы полетели на пол, — вцепился Гливе в горло:

— Чего ты добиваешься?!. Все равно не можем быть вместе: я здесь, она — там, в прошлом…

— Так попади туда опять! Сделай так, чтобы это стало возможно! — прохрипела Олекса, не пытаясь оторвать его руки от горла.

Барон неловко откинулся обратно — опять со стола на пол полетела посуда, раздался звон бьющегося стекла. Он безвольно упал на диванчик и зарыдал.

— Пойми, не один ты страдаешь, — проговорила модель, потирая шею. — Она тоже мучается.

Барон встрепенулся, уставился не нее, но не произносил ни слова.

Девушка выдержала паузу…

— Я знаю… У меня есть особая связь с ней. Она просила передать тебе, что хочет увидеться. Эрика ждет, что ты сделаешь прошлое снова доступным. Попади во что бы то ни стало в девятнадцатый век! Она должна сказать тебе кое-что…

Александр облизал пересохшие губы.

— Хорошо. Я сделаю, как она просит, — тихо проговорил он. — Но только предупреди ее: или все как-то окончательно решится, кошмар развеется и мы больше не расстанемся, или я убью ее… Или пусть Эрика убьет меня! — добавил Барон, немного помолчав…

— Я так понимаю, что мы никуда не плывем?.. — очень спокойно спросила модель.

Яхта, управляемая опытным рулевым, шла к острову на водохранилище — там стоял маленький дворец. Олекса говорила, что он принадлежит ее друзьям. Там они должны были провести время до завтрашнего утра.

— Вели капитану разворачиваться обратно к берегу. Там ты оставишь меня. Дальше я поеду один. — Александр сел ровнее и скрестил руки на груди. Взгляд, которым он исподлобья сверлил девушку, был полон ожесточения.

— Деньги на проект будут перечислены, — проговорила Эрика. — Но ты не должен ни на минуту забывать, что это мои деньги. Ты всего лишь управляющий, наемный работник, которого могут в любой момент вышвырнуть вон!

— Не расходись, сестренка, не расходись!.. — Модельер Макс Тавурин и Эрика были братом и сестрой. — Вышвырнуть меня вон ты не сможешь. Кто будет создавать коллекции одежды?.. «Макс Тавурин» — мой бренд! Ты всего лишь финансовый донор для его раскрутки… Конечно, спасибо тебе. Все это здорово. Класс! Без твоих усилий я бы и не мечтал о таком. Но не думай, что сможешь обращаться со мной, как с грязью.