Глеб Соколов - Попрыгунчики на Рублевке

— Убей его, Соловейчик! Пырни! — истошно завизжала девочка.

Незнакомец выставил вперед правую руку — ножа Килин не видел… Лезвие точно растворилось во мраке. Николай отшатнулся. Спина его впечаталась в глухую кирпичную кладку. Соловейчик всем корпусом рванулся вперед. Предсмертный ужас пронзил существо Килина.

Какое-то инстинктивное движение — ударился затылком о кирпичи, вжался в них спиной. Что осталось от жизни?! Доли мгновения!..

Нож уже вот он — разрывает волокна, из которых сплетена ткань сюртука. Под напором килинского тела стена рухнула…

Дарья Николаевна посмотрела на массивные, стоявшие у стены, часы. Словно подчиняясь ее взгляду, пробил первый удар и следом — еще пять. Шесть вечера!..

— Сейчас придет один человек… — Она повернулась к греку. — Велите пропустить его в комнаты. Это мой хороший друг, помещик из Костромской губернии. Две деревни, семьсот душ крестьян. С ним я себя чувствую спокойно…

— Случайно его фамилия не Помяловский? — спросил грек.

— Да, это он. — Салтыкова внимательно посмотрела на хозяина квартиры.

— Что ж, этот человек будет вам весьма полезен. У него большие родственные связи в сыскном департаменте. — Помещицу передернуло. Не обращая на это внимания, грек продолжал: — Через него легко организовать подкуп… Туда ведь так просто, не зная брода, не сунешься…

Лицо Салтычихи скривилось. Она хотела сказать что-то, но не успела. Скрежещущее, глухое дребезжание, изданное звонком входной двери, заставило всех замолчать. Через минуту в комнату вошла худая черноволосая женщина — та самая, что впустила в квартиру Кирилла.

— Господин Помяловский пришли за Дарьей Николаевной, — проговорила она.

Не дожидаясь приглашения, из-за ее спины появился высокий темноволосый человек с надменным, покрытым загаром лицом. Если бы Килин мог находиться в этой комнате, он бы моментально признал в нем шефа кёлеровских стюардов. И тут же вновь изумился: настолько разительная перемена случилась с этим человеком. Помяловский словно бы распрямился. Суетливая угодливость, обычно сгибавшая его фигуру в обществе хозяина, исчезла…

Подойдя к Салтычихе и не обращая внимания на остальных людей в комнате, он галантно поцеловал ей руку. Кирилл, наблюдавший за гостем, обратил внимание: взгляд его не смягчался ни на секунду, оставаясь цепким, с какой-то скрытой в нем тайной жестокостью.

Помещица встала с дивана и, сказав «идемте, Павел Петрович», направилась к дверям. Помяловский тут же последовал за ней.

Едва они вышли, грек заговорил:

— О нем ходят такие слухи, что я не удивлюсь, если ему самому в ближайшее время понадобится платить деньги сыскному департаменту. Мучает крестьян! До смерти!.. — раздался шум закрывшейся наружной двери. — Конечно, до Салтычихи ему пока далеко — размах не тот. Но если так пойдет и дальше, то скоро он ее догонит. Не понимаю, с какой цепи они все сорвались! — в сердцах проговорил грек.

Он валился назад. Ощущение — летит в бездонную пропасть, что-то широкое, плоское ударило по лицу. Боли он не почувствовал. Грохот — приглушенный, словно доносившийся издалека, — проник в его уши. Глаза ничего не видели. Кругом — чернота.

Килин ударился о какой-то выступавший предмет поясницей. Сознание его в эти мгновения было наполнено ужасом смерти. Но он был все еще жив… Кроме первого ушиба, он не почувствовал боли. Предмет под ним мягко прогнулся. Голова тоже оказалась на чем-то от удара спружинившем.

«Ударит еще раз! Добьет! — вихрем пронеслось в сознании. — Куда я провалился?! Что это?» Килин отчаянно барахтался. Но подняться на ноги сразу не смог. Чудовищное ощущение, что завален какими-то огромными шарами, заставило его громко простонать.

Звук собственного голоса словно привел его в чувства. Он увидел узкую полоску синего неба, угол какой-то крыши. Левая рука опустилась на несколько сантиметров вниз и ощутила ладонью что-то шершавое. Николай широко раскрыл глаза. Слева, под каким-то странным наклоном, виднелась нанесенная на картоне надпись. Буквы никак не хотели составляться в слово… Наконец он прочел: «шампанское».

Он валялся в груде обвалившихся ящиков… Килин пошевелил правой рукой. Картонные коробки немного сдвинулись. «Пустые» — понял он.

Николай поджал ноги. Оперся подошвами о твердую поверхность — похоже, асфальт… Осторожно встал. Откуда-то сверху свалилось еще несколько коробок. «Да сколько же их здесь?!» Энергично работая руками, начал пробиваться к свету… Меньше тридцати секунд — и он уже стоял, заваленный пустыми коробками из-под шампанского только по пояс. Оглянулся: в нескольких метрах сзади до крыши какой-то хозяйственной постройки возвышался последний — он единственный остался не разрушенным — ряд коробок. Все остальные Килин обвалил… Он повернул голову обратно: прямо перед ним — дворец Кёлера. Николай находился на его заднем дворе. В стороне, метрах в пятидесяти, виднелась автостоянка.

Осторожно выбравшись из груды коробок — он опасался, что ряд у стены неожиданно рухнет, — Килин рассмотрел свой живот.

Надетый на нем современный свитер цел. Задрал его вместе с рубашкой — ни царапины… С шумом выдохнул воздух. «Вывернулся!»

Тут же вспомнил про главное. «Немедленно что-то предпринять!» Килин вытащил из кармана мобильный телефон, но сдвинуть половинки слайдера не успел. Справа из-за угла кёлеровского дворца появилась знакомая фигура — гипнотизер. Пока он не видел Николая, но явно высматривал кого-то на обширном заднем дворе усадьбы.

«Ищет меня! В этом можно не сомневаться». Килин, стараясь не идти слишком быстро, двинулся к левому крылу большого старинного дома. До самого угла он не оборачивался, но заворачивая за флигель, скосил взгляд — Турсунов ближе, чем можно было предположить. Гипнотизер двигался быстрым шагом, почти бежал… Уловив короткий брошенный на него взгляд, он замахал руками, призывая Килина остановиться. Но странно: Турсунов был нем, словно прикусил язык и мог изъясняться только жестами.

Сделав вид, что не замечает их, Николай завернул за угол — короткое время он будет невидим гипнотизеру, — побежал…

Перед фасадом дворца было пусто. «Куда подевались люди?!» Надо куда-то спрятаться, исчезнуть с открытого пространства. Но как это сделать?.. Расстояние, которое отделяло его от густых парковых чащоб, — слишком велико. Килин перешел на шаг, очень стремительный, ринулся в сторону парадного входа.

Едва преодолел треть расстояния — сзади послышался топот… Николай вновь побежал. Перед тем как влететь на глазах у изумленного лакея в высокие двери, успел увидеть: задыхавшийся гипнотизер остановился от них метрах в пятнадцати, уперев руки в колени. Все-таки Турсунову было за шестьдесят!..