Коллектив авторов - Ночи живых мертвецов [антология]

– Попался, братишка, – это было первое, что он сказал.

«Попался, братишка». Он произнес это так, словно сделал комплимент. Как будто он заботится обо мне (ну, разве это не смешно?).

– Билли, ты, дерьмо вонючее, отпусти меня.

– Может быть, чуть позже, – ответил он. – Чуть позже.

Он снисходительно похлопал меня по щеке (шлеп, шлеп, шлеп), как родители шлепают своих детей.

Я подумал было спросить его, где мы находимся, но мои глаза быстро пришли в норму и открыли мне правду: мы в хижине мамы и папы около озера Валленпаупак. Клочья паутины свисали по углам словно призраки. Все покрывал толстый слои пыли. Над входной дверью висел амишский топор. На старом кожаном диване расстелено одеяло «грэмми». Кухня – справа от меня. Коридор и две спальни – слева. Со всех сторон окна, и за их стеклами – ночная темень.

На тумбочке я увидел свой пистолет – «Смит и Вессон 357, Магнум», с самым коротким двухдюймовым стволом из всех, которые вы когда-либо видели. Словно палец, который вынесет вам мозги через затылок. Я всегда держу его в своем грузовике, на всякий случай. Никогда не знаешь, кто может встретиться в дороге: от койотов до грабителей фур. А теперь и кое-что похуже.

– Почему мы здесь, Билли? – спросил я, пытаясь освободиться.

– Ты знаешь почему, Макс. Ты знаешь.

– Грузовик снаружи?

– Грузовик снаружи. И трейлер тоже.

– Тогда помоги мне освободиться. Нам нужно двигаться. Нельзя просто так терять время, Билли. Там снаружи творятся дурные вещи. Что-то происходит…

– Что-то происходит.

– Да, до хрена всего происходит! – рявкнул я с большей злостью, чем планировал. – Отпусти меня!

– Я не могу это сделать, – теперь он шагал туда-сюда, туда-сюда, словно хотел протоптать колею в драном ковре на деревянном полу. Каждый шаг сопровождался треском, словно от ожившего мертвеца. – Ты знаешь, что я не могу.

– Ты под кайфом.

– Немного. Всего лишь таблетки. Это хороший кайф. Помогает трезво мыслить.

Проклятье. Я попытался убавить резкость в голосе, говорить помягче – нельзя его злить, иначе он совсем замкнется.

– Билли, я пришел за тобой, потому что хотел, чтобы наша семья держалась вместе, пока все это творится. Мы – это последнее, что у нас осталось. Теперь только ты и я. Я видел, что там происходит – не только в новостях, Билли. Я видел это на дорогах и везде вокруг – и понял, что должен приехать за тобой.

Голос моей матери зазвучал во мне, словно эхо, отдающееся в пещере: «Позаботься о нем, ты нужен ему. Позаботься о нем, ты нужен ему. Позаботься о нем, ты нужен ему…»

Билли остановился. На его скуластом лице играла улыбка – но радости в ней не было. Там жила печаль. Или умерла.

– Я знаю, брат. Знаю. Но также я знаю, что ты собирался сделать. Я не мог тебе этого позволить. Это их не касается. Это касается только нас.

– Мы можем помочь людям.

– Нам нужно помогать самим себе.

– Билли, черт возьми! – вот тогда-то я и растерял все свое хладнокровие. Кровь прилила к моим щекам. На губах выступила пена. Я кричал на него. Обзывал его по-всякому. Я не хотел, честно. Он просто слабый и взбалмошный, никогда не мог взять себя в руки – а я кромсал его на части, словно строгал ветки охотничьим ножом. Каждое слово причиняло ему боль, я видел это, он вздрагивал всякий раз, словно от ударов. Наконец, я понял, что с него достаточно, поскольку следующая вещь, которую я помню – как он вытаскивает из-под стола ящик для инструментов, достает оттуда катушку скотча и обматывает его несколько раз вокруг моей головы, чтобы я замолчал. Это разозлило меня еще больше, но, в конце концов, я обрадовался тому, что пришлось замолкнуть. Однако теперь я остался наедине со своими мыслями.

И в своих мыслях я думаю о них.

Первого я увидел на дороге. Из леса возле Восьмидесятого шоссе выскочила девушка в развевающемся на ветру платье и кинулась прямо под колеса моего грузовика, неистово размахивая руками. Я ударил по тормозам. Тормоза завизжали, когда грузовик, качнувшись, остановился – я в это время молился всем возможным богам, которые заправляют дорогами, чтобы его не занесло. И он удержался. Она отшатнулась и тут же отключилась, шокированная видом моего надвигающегося на нее «Питербилта» [61] Классический (балластный) грузовик американской компании Peterbilt Motors Company. .

А затем из леса что-то появилось.

Я сказал «что-то», потому что это нельзя было назвать никак иначе. Оно было человекоподобным. Но, черт возьми, это был не человек. Оно медленно приблизилось. Одна нога у него хромала, болтаясь словно кусок мяса, который приходилось тащить вместо того, чтобы использовать по назначению. Из бедра торчал острый обломок кости – словно ручка от метлы, которую сломали о колено.

Когда оно ступило в пятно света от моих фар, я увидел, что большей части лица у него нет.

Лоб представлял собой беспорядочную гниющую массу. От скальпа остались одни лохмотья. Челюсть была на месте, но выглядела так, как будто ее приладили сбоку на пару дюймов дальше, чем нужно. Зубы непрерывно перемалывали воздух, не в силах сдерживаться от нетерпеливого, зловещего голода. Оно все было серого цвета, как несвежее мясо.

Хотел бы я сказать, что вышел из грузовика, как герой, и спас мир.

Но я никуда не вышел.

Все, что я мог, это использовать свой гудок. А у «Питербилта», знаете ли, он хорош – звучит словно гудок корабля, пробирающегося сквозь густой туман. Он привел девушку в сознание, заставив ее вскочить и рвануть дальше в том же направлении, куда она направлялась.

То нечто снаружи, мертвое нечто… гудок привлек его внимание. Оно повернулось ко мне. Его челюсти открылись слишком широко, как у змеи, задумавшей целиком проглотить жирного зайца. Язык прищелкивал и извивался.

Я дал по газам. Грузовики вроде моего не дергаются рывком, когда их заводят, – они пробуждаются довольно медленно. Он зашипел и тяжело поехал вперед, нанеся сильный, уверенный удар, и нечто впереди, казалось, не успело об этом догадаться. Две руки протянулись к грузовику, когда их поглотил свет фар. Как будто эта гребаная штуковина подумала, что может схватить меня или еще что-то сделать, словно она могла дотянуться и вытащить меня сквозь лобовое стекло наружу. Но она не смогла. Грузовик ее переехал. Ее голова гулко ударилась о мой бампер. Я чувствовал, как шины моего грузовика и прицепа проехались по ее телу: бум, хлоп, хрясь. Одна за другой.

Посмотрев в зеркало заднего вида, в адском сиянии задних фар я увидел, что она все еще двигается, хоть и было похоже на сплющенную белку. Вздернув вверх руки, она хваталась за пустоту, будто пытаясь подняться, уцепиться за лучи лунного света.

В этой штуковине не было ничего человеческого.

То же самое можно было сказать о крике ужаса, который я не смог тогда сдержать.