Джеймс Реннер - Затворник с Примроуз-лейн

Микрофильм содержал гораздо больше материала, чем ожидал Дэвид. Не только заявления свидетелей и расшифровки стенограмм. Здесь были также показания, представленные большому жюри присяжных. В виде исключения их засекретили, вопреки либеральным местным законам о доступе к информации. Особо запрещалось передавать эти документы репортерам. Прокуроры настаивали, что это необходимо для предъявления присяжным тайных осведомителей без ущерба для их безопасности. Истинная же причина заключалась в том, что заседание большого жюри присяжных, как репетиция судебного процесса, дает шанс прокурору обкатать определенную стратегию, проверить, примут ли ее присяжные на суде. Такая система позволяет представлять дело большому жюри снова и снова, до тех пор, пока прокурор не уверится, что на суде сможет добиться обвинительного заключения. В Огайо есть поговорка: хороший прокурор и сэндвич с ветчиной засудит.

Не теряя самообладания, Дэвид распечатывал все подряд, по ходу дела отмечая важные детали показаний, и молился, чтобы никто в прокурорском офисе не обнаружил, что по их собственной оплошности к нему попали секретные материалы.

Тримбл давал показания перед большим жюри. Допрос вел молодой амбициозный прокурор Мар-тин Бакстер.

Бакстер.Говорил ли с вами ваш друг Ронил Брюн о похищении девочек?

Тримбл.Не девочек, а женщин. Бакстер.Что он сказал?

Тримбл.Что-то вроде того, что все женщины мечтают об изнасиловании. Что втайне они хотят, чтобы их поимели, и все о’кей, если только потом их отпустить.

Бакстер.Он говорил, каким образом собирается это сделать?

Тримбл.Мы оба придумывали. Типа, я предложил приварить крюк к полу в фургоне.

Бакстер.Что?

Тримбл.Но я, понятное дело, думал, это все разговоры. Его фантазии. Мне нравилось ездить с ним за город, искать девочек на велосипедах. Просто поразвлечься, не по-настоящему. Так, прокатиться и поглазеть. Как будто ловишь форель и выпускаешь. Я думал, он просто сочиняет.

Бакстер.Расскажите поподробнее, что он делал.

Тримбл.Ну, я никогда не видел, что он делает, но говорил он об этом много.

Показания занимали сорок с лишним страниц. Каждый раз, когда Тримбл подставлялся, Бакстер поворачивал его ответы так, чтобы обличить Брюна. Ясно, прокурор изображает Брюна маньяком-деспотом, полностью подчинившим себе Тримбла.

Бакстер.Брюн когда-нибудь приводил в дом женщин?

Тримбл.О, только девочек, с которыми встречался. То есть женщин.

Бакстер.Занимался он с ними сексом? Был во время этого груб, жесток?

Тримбл.Он не мог иметь с ними секс. Из-за какого-то ушиба, когда играл в футбол. Он обычно просил меня сношаться с ними. Многим из них нравилось. А он наблюдал. Хотел, чтобы я вставлял в них всякие штуки.

Бакстер.Какие штуки?

Тримбл.Вибраторы. Кегли. Всякое другое.

Допечатывая последнюю страницу, Дэвид спохватился – сколько времени? Без четверти четыре. Он не позвонил редактору, забыл забрать отчеты у Бой-лена. И опаздывает домой к Элизабет – они собирались в пять побегать в парке.

Как только он вышел из подвала с микрофильмами, мобильник снова подключился к сети и запищал. Его редактор, Энди, оставил несколько сообщений. В последнем просто: «Эй, мудило. Я выпиваю в “Харбор Инн”. Найди меня».

К тому времени, когда Дэвид добрался до Кливленда и проехал по разводному мосту к небольшому бару с деревянными скамьями и бочковым пивом, Энди был уже пьян и зол.

– С этим сраным Брюном пора завязывать, – заявил он, заказав для Дэвида ирландского виски. – Синди сказала, чем ты занимаешься. Ладно. Это пустая трата времени, но ладно. Только делай это в свободное время. Мне нужны материалы покороче. И нужно, чтобы их было побольше. Мне нужно что-нибудь на этой неделе, иначе не будет газеты. А не будет газеты, моим детям будет нечего есть. Ты же не хочешь вырывать кусок у них изо рта, нет?

– Нет.

– Хорошо. Тогда дай мне тыщу двести слов об этом научном кудеснике, который приезжает в Кент. Сегодня вечером.

Элизабет расстроилась. Он опять ужинал не с ней, и опять одинокая ночь. Он в ответ рассердился – как будто виновата была она.

Вернувшись в редакцию, он пролистал заметки, которые скопировал для него Энди. Ученого звали Рональд Маллетт. Физик-теоретик, придумал способ закручивать материю вселенной в петлю при помощи сверхмощных лазерных лучей – приблизительно так же, как мы делаем водоворот, помешивая ложечкой в чашке с кофе. Он приехал в Кливленд продвигать свою книгу.

В голове такое укладывалось с трудом. В университете у Дэвида был курс введения в астрономию, но тут все было куда сложнее. По сути, Маллетт пытался послать субатомную частицу – он называл ее «информацией» – в прошлое. На мгновения, лишь на мгновения, конечно. Но если бы сработало… да, это было бы охренительно круто.

Как ни удивительно, Дэвид обнаружил номер телефона Маллетта в интернете, связался с ним и упросил дать интервью экспромтом, этим же вечером. Маллетт рассказал, как в раннем возрасте потерял отца и как эта трагедия дала толчок его изысканиям в области перемещений во времени. К сожалению, устройство Маллетта позволяло путешествовать в прошлое лишь на тот миг, что длится лазерный импульс, то есть на мгновения. Вернуться на пятьдесят лет, чтобы спасти отца, Маллетт, увы, не мог.

Из всех вопросов Дэвида ученого заинтересовал лишь один:

– Если машина, которую вы строите, сможет когда-нибудь послать информацию в прошлое, так ли уж необходимо ее посылать? Например, я решил послать сегодняшние биржевые котировки в прошлое, к началу дня, чтобы воспользоваться преимуществом на рынке. Что ж, когда я в прошлом включаю утром эту машину, то мое сообщение меня уже ждет, так? Потому что я его через какое-то время пошлю. Теперь – я использую эту информацию для игры на рынке, но потом решаю не посылать ее обратно в прошлое. Зачем мне это? Ведь я уже использовал информацию.

– То, о чем вы говорите, называется интенциональность , проще говоря, намеренность, – ответил Маллетт. – Вам придется принять решение послать эту информацию в прошлое, независимо ни от чего.

Дэвид задумался.

Он сдал материал в 1:17, немного позже дедлайна, но вряд ли Энди это сильно волновало. Заголовок: «Повелитель Вселенной». Не бог весть что. Как он ни уснащал статью метафорами, получилось слишком наукообразно. Да и стиль был тяжеловат. Но сделал и сделал.

На следующий день, когда Дэвид сидел за своим столом в «Индепендент», невыспавшийся, небритый, подавленный утренней ссорой с Элизабет и тем, что упускает историю с Брюном, потому что занимается другими делами, вошел Энди и потрепал его по голове.