Уильям Ходжсон - Карнакки – охотник за привидениями (сборник) [litres]

– Я не могу иначе обращаться к вам за помощью, капитан Голт, – сказала она. – Пять или десять процентов вас устроят?

– Ну, – продолжил я с легкой улыбкой по поводу ее небрежного тона, – надо полагать, что два с половиной процента совершенно устроят меня.

– Тогда по рукам, – ответила она. – А вот и мой план. Заказывая ожерелье, я заказала и его точную копию из кварца – знаете этот новый материал, который можно принять за хороший бриллиант?

– Наверное, кварц призматический? – предположил я. Она кивнула:

– Ну да. Теперь оба ожерелья находятся в моей сумочке, и я не могу отличить их, и не смогла бы этого сделать, капитан, если бы не завязала шелковую ленточку на подлинном. А теперь выслушайте мой план: вы должны взять настоящее и спрятать его – o, я прекрасно знаю, что вы умеете мастерски обойти таможню! A фальшивое будет лежать в моей сумочке. И если окажется, что они все-таки узнали о моей покупке, и будут обыскивать меня, то обнаружат поддельное и решат, что их ввели в заблуждение. Но после того, как меня обыщут, вы вернете мне настоящее – при первой же удобной возможности, в обмен на чек в пять процентов его стоимости.

– Два с половиной процента, – поправил я.

– А теперь отведите меня куда-нибудь, где я смогу передать вам эту вещь, – продолжила дама, не обращая внимания на поправку, и я отвел ее в штурманскую рубку, где она извлекла из своей сумочки оба ожерелья. Выглядели они восхитительно, и, хотя сам я после внимательного рассмотрения вполне мог отличить одно от другого, внешний вид обоих украшений был способен с первого взгляда обмануть многих мужчин, считающих себя знатоками бриллиантов. Но если взять оба украшения порознь, сомневаюсь, что я смог бы определить подлинное без дополнительной проверки.

– Очень хорошо, – сказал я. – А теперь я спрячу эту вещь в безопасном месте.

Тут она передала мне подлинное ожерелье – сотканную из света нить, чудесную во всех отношениях. Я положил драгоценную вещицу в карман, но не стал рассказывать, где буду прятать ее.

6 марта, вечер

Когда речь заходит о драгоценностях, женщины становятся похожими на маленьких девочек, а мужчины – на мальчишек. Миссис Эрнли по меньшей мере два раза в день уговаривает меня дать ей посмотреть на свое великолепное ожерелье и поиграть с ним. И пока она возится со своей игрушкой, сидя на диванчике в моей штурманской рубке, я опускаюсь напротив нее на рундук и смотрю.

Хороша же она была!

– Почему вы так внимательно на меня смотрите, капитан Голт? – спросила она меня сегодня днем, с шаловливым таким огоньком взглянув в мою сторону.

– Полагаю, что именно по той самой причине, которую вы заподозрили, моя дорогая леди, – проговорил я, внутренне усмехнувшись ее лукавству. – Ваша внешность приятна для взора, и вы в общем и целом представляете собой интересный объект для размышления людям моего темперамента. И сейчас я гадаю, какую следующую черту собственной личности вы обнаружите – слабость или добродетель? Откровенно говоря, ожидаю слабости.

– Не ошибитесь, капитан: во мне нет никаких слабостей! – заверила она меня в своей милой и изящной манере. – Можете принять этот факт на веру!

– Убежденность, моя дорогая леди, является результатом взаимодействия разума и опыта! – заметил я. – Однако, согласно своему собственному представлению, я вижу в вас среднего человека – добротное сочетание достоинств и слабостей. До сих пор вы являли мне свою сильную сторону, так что теперь разум согласно опыту утверждает, что вы должны явить мне и обратную сторону монеты.

– Капитан Голт! – воскликнула она. – Вы пытаетесь забраться в глубины моей души. Будьте же разумны, посмотрите на эту сверкающую прелесть. Видели ли вы когда-нибудь нечто подобное? Я просто не могла не купить это ожерелье. Я не смогла сказать себе «нет». И мне хотелось бы увидеть такую женщину, которая сумела бы это сделать. Но, вы, конечно же, захотите назвать это желание слабостью!

– Слабостью, которую я не могу осуждать, поскольку она должна принести мне двадцать пять тысяч долларов, – заметил я.

Дама настолько удивилась, что мне пришлось пояснить:

– Если вы не забыли, это полагающаяся мне часть. Два с половиной процента от миллиона долларов как раз и составляют двадцать пять тысяч.

– Ох! – произнесла она несколько неожиданным тоном. – А как же иначе? Я не собиралась забывать об этой цифре.

Я промолчал; однако ж не мог не подумать о том, что как раз здесь и сейчас откроется ее маленькая слабость. Миссис Эрнли явно была потрясена той суммой, в которую выливались для нее мои комиссионные; хотя видит Бог, я брал с нее недорого, особенно с учетом того, сколько собиралась слупить с нее таможня. Однако никогда нельзя сказать заранее, как отреагирует женщина на подобные вещи. Тем более что дамам нередко удается совмещать экстравагантные расходы с мелочной экономией.

Остаток времени, проведенного в моей штурманской рубке, она молчала, и я даже решил слегка пройтись по ее внезапной задумчивости.

– Моя дорогая леди, – проговорил я, – если оплата моего труда так смущает вас – простите за напоминание, – мы можем одурачить нашего общего врага просто по дружбе и удовольствия ради!

Она принялась с пылом протестовать, мол, подобные соглашения пересмотру не подлежат, и на щечках ее появился такой красноречивый румянчик, что у меня не осталось никаких сомнений в том, что попал я в самую точку. Тем не менее, она совершенно недвусмысленным образом заявила, что плата остается за ней, и устное слово ее столь же крепко, как если бы оно было подкреплено подписью и печатью, а также заверено и зарегистрировано у адвоката. И все это время она крутила в пальцах эту великолепную большую цепь, сотканную из света и стоящую миллион долларов.

Наконец она вернула мне ожерелье и отправилась переодеваться к обеду. И, – о, женская природа! – она подменила ожерелье, оставив мне имитацию, что я понял за минуту внимательного исследования. Причем не случайно, доказательство было у меня в руках, ибо она перевязала служившую меткой шелковую ленточку, с подлинного ожерелья на поддельное.

Воистину неисповедимы женские пути! Однако в том случае, если речь идет о деньгах, мужчине в его отношении к женщине может помочь простое правило, если только он правильно понимает мотив, определяющий ее поступки. Ибо действия женщины в таком случае обусловлены либо безумной щедростью, либо еще более безумной скаредностью. В моем же случае было совершенно ясно, что именно заставило эту женщину совершить такой поступок. Она была ошеломлена тем, что помимо миллиона долларов обязалась выплатить еще двадцать пять тысяч, и потому сунула мне фальшивое ожерелье, полагая, что сумеет выпутаться сама и таким образом избавится от необходимости платить мне. Ей не хватило смелости сказать мне об этом в лицо; однако можно было не сомневаться, что, благополучно пройдя таможню с настоящим колье, она отправит мне вежливую записку, в которой поведает о том, что передумала и решила взять дело в собственные руки. Возможно она даже предложит мне оставить себе стеклянное ожерелье на память – без нотки цинизма, просто как женщина. Она совершенно искренно будет хотеть, чтобы я принял эту вещицу на память о ней! Не стоит удивляться тому, что простодушный прямолинейный и логически мыслящий мужчина приходит в смятение, ибо женщина, всегда следует своим порывам, в то время как он всегда предполагает, что она руководствуется своим разумом, кстати говоря, чаще всего уже атрофировавшимся.